– Макбранайты – последний шанс для родоков. Если эта фирма не выстрелит, Дэвиду снова придется работать айтишником, а ты сам знаешь, как сложно ему удержаться на постоянной работе.
Понятия не имею, о чем она говорит.
– Может, нам придется жить с бабулей и дедулей. Они отправят нас в школу для богатых. Как Дэвида.
– Его оттуда выгнали.
– Мы ведем себя гораздо лучше, чем Дэвид в нашем возрасте. К тому же мне дадут стипендию. Я гений.
Мне не нравится эта жуткая история, которую она стряпает у меня на глазах. Я не гений. Интересно, дедуля заплатит за мою учебу в школе и университете? Он любит что‐то получать, когда тратит деньги. То, что он платит за мои занятия боксом, бесит родоков. Может, он и за мою учебу заплатит, чтобы их побесить? «Вы неудачники, но я, так и быть, спасу положение».
Я не хочу жить с бабулей и дедулей. И уж точно не хочу, чтобы с ними жила Роза. Они настраивают своих детей друг против друга, покупая и продавая их. Если я провожу с родителями Дэвида больше пары часов, мне хочется умереть.
Может, меня могла бы взять к себе одна из наших тетушек. Правда, тогда не стоит ждать помощи от бабули с дедулей, а деньги есть только у них. И еще у дяди Сола, но он точно никогда не возьмет нас к себе, а если и возьмет, то это будет еще хуже, чем жить у бабули с дедулей.
– Разорены, – повторяю я. – Почему они ничего нам не сказали? Даже не попросили нас экономить.
– Потому что мы всегда экономим. Они нас так воспитали.
Я никак не могу разобраться в том, что говорит Роза.
– На какие деньги они тогда устраивают новоселье? Роза смотрит на меня как на идиота.
– За все заплатят Макбранайты?
Роза кивает. Почему моя десятилетняя сестра знает о происходящем с нами больше, чем я? Потому что она любит шпионить. Но может, она преувеличивает?
– Все, что их сейчас волнует, – как произвести впечатление на Макбранайтов. Я же тебе говорила, что на нас им плевать. – Она протягивает мне руку. – Давай позанимаемся математикой, пока Джефф не понял, что ему не заплатят.
Она тянет меня за руку, и я встаю. Мы спускаемся вниз.
– Извините, – говорю я Джеффу. – Я слегка перенервничал.
Джефф издает звук, который можно счесть проявлением сочувствия. Он смотрит куда‐то за мое левое ухо. Роза ухмыляется:
– Давайте объясним Че, что такое фракталы.
Глава двадцать четвертая
Лейлани является на новоселье с Майей, Вероникой и Олли. Роза и Сеймон хихикают в уголке на кухне, а Дэвид готовит очередной поднос с закусками для гостей. Он не похож на человека, который вот-вот потеряет все на свете. Правда, по его лицу почти никогда нельзя угадать, что у него на душе.
Я встречаю гостей у двери. Веронике и Олли до смерти хочется поскорее познакомиться с моей жуткой сестрицей.
– Привет, Сеймон, – говорит Олли.
Сеймон машет ему и подводит к ним Розу. Майя прячется за спину Лейлани. Роза в своем любимом платье, белом с голубым атласным поясом, и в голубых перчатках в тон. Волосы у нее собраны над ушами в два хвостика, тугие кудряшки раскачиваются при каждом шаге. На ней черные лакированные туфли. Так выглядели дети сто лет назад. Все вокруг не прекращая охают и ахают, какая Роза милашка, и она вся сияет. Когда она купается в восхищении окружающих, она почти похожа на человека.
– Ну и платье, – говорит Лейлани.
Роза секунду мешкает, а затем расплывается в улыбке. Олли изумленно выдыхает:
– Ты и правда похожа на Ширли Темпл! Выглядишь потрясающе!
Роза без всякой паузы улыбается Олли в ответ и делает реверанс.
– И ты тоже, – говорит она. – Мне нравится твоя прическа.
Волосы у Олли поделены на ровные, чередующиеся квадраты черного и темно-красного цвета.
– И рубашка тоже. Она блестит. – Кажется, что рубашка у Олли сделана из серебра. Роза трогает ее рукой.
– Это Олли, – говорю я. – И Вероника.
Роза снова делает реверанс и обменивается с Вероникой воздушным поцелуем.
– Ты мальчик или девочка?
Я тоже хотел бы задать этот вопрос. Олли смеется:
– Ни то ни другое. И то и другое. Как‐то так.
Роза озадаченно смотрит на Олли:
– Ты что, не знаешь?
– О, я‐то знаю. А вот все вокруг ломают головы.
– Можно мне твою рубашку?
Олли снова смеется:
– Она для тебя великовата, малышка. Придется подыскать тебе такую же, но поменьше.
– Было бы замечательно! – Роза поворачивается к Веронике. – Ты красивая.
– Раз уж мы обе кудрявые красотки, давай дружить, – говорит Вероника. – Ты вылитая Ширли Темпл!
– Придется научить ее чечетке, а, Ронни?
– Она уже умеет, – говорю я, но они не слышат и не помнят, что я им об этом говорил. Лейлани ухмыляется.
Роза включает ямочки на щеках и показывает Олли пару движений. Олли повторяет за ней, к ним присоединяется Вероника.
– Настоящий праздник, – говорит Лейлани. Я почти слышу, как у нее закатываются глаза.
Мы с Лейлани направляемся к лестнице, потому что диваны отодвинули к стене, чтобы освободить место для танцев. Все вокруг замолкают и оборачиваются, чтобы посмотреть, сфотографировать, заснять на видео, как Олли, Роза и Вероника, держась за руки, отбивают чечетку посреди гостиной. Роза похожа на хорошенькую светловолосую куколку.
– Да сколько ж можно, – шепчет Лейлани. Мы сидим на самой верхней ступеньке. Сеймон стоит рядом с Джином, среди гостей, и смотрит, как красуется Роза. Майя спряталась на кухне, за барной стойкой, и помогает Дэвиду с закусками.
– Хорошо выглядишь, – говорит Лейлани, щупая рукав моей рубашки из бутика «Спул». – Я рада, что купила тебе еще и зеленую.
– Спасибо, – отвечаю я, но от мысли, что Салли и Дэвид живут на деньги Макбранайтов, мне становится страшно неловко. Интересно, если мы с Лейлани не поладим, изменится ли что‐нибудь для родоков? Насколько вообще шатко наше положение?
Салли и Дэвид не обратили внимания на мой наряд, что неудивительно. Роза сказала:
– Красивая рубашка.
Она все замечает.
– Я не питаю любви к твоей сестре.
Не питаю любви? Интересно, это американизм или лейланизм? Пожалуй, второе.
– Ты знал, что двойняшки не разговаривают друг с другом? Уже несколько дней. – Лейлани смотрит на Розу. – Такого с ними еще никогда не бывало.
– Роза… – Я не знаю, как закончить фразу.
– Это мало кто замечает, да?
