Роза расплывается в самодовольной улыбке.
– Мне нравится, когда меня любят. Мне нравится, что меня любят другие люди. Так мне проще заставить их сделать то, что мне нужно.
Теперь она улыбается такой же доброй, очаровательной улыбкой, как Дэвид. Показывает обе ямочки. Глаза у нее теплеют. Я чувствую, что вот-вот улыбнусь в ответ, и сжимаю губы. Она улыбается еще шире. «Видишь, как легко мне очаровать любого? Стоит только показать ямочки».
– Чего ты хочешь, Роза?
– Хочу делать все, что мне нравится. Но многое из того, что мне нравится, делать нельзя. Мне нравится, когда людям страшно, когда им больно, когда они пьяны, когда злятся. Меня это забавляет.
– Почему?
Она пожимает плечами.
– Потому что ты не чувствуешь боли?
– Я чувствую боль! Если нас уколоть, разве не идет кровь?
– Шейлок? Да ладно. Я думал, ты ненавидишь Шекспира.
Роза снова пожимает плечами:
– Многим он нравится. Некоторые вещи полезно знать. Даже если это глупые, скучные вещи.
– Я говорю о другой боли, Роза. О душевной боли. Если бы я сказал, что не люблю тебя и не хочу иметь с тобой ничего общего, тебя бы это никак не задело.
– Задело бы. Кому бы я стала задавать настоящие вопросы? Кто бы мне помогал? Ты единственный меня понимаешь.
– Ты только что сказала, что я тебе просто полезен. Так почему я должен что‐то для тебя делать?
– Я без тебя пропаду, – отвечает она. У нее в глазах стоят слезы.
Я знаю, что она может заставить себя заплакать, когда нужно, но все равно доволен.
– То есть сейчас я тебе нужен. Но так будет не всегда. Так почему я должен тебе помогать?
– Потому что иначе мне придется обратиться к кому‐нибудь другому. Наверняка Сид согласится мне помогать. Я ей нравлюсь. Но она не обязана этого делать. Она мне не сестра. А ты обязан помогать мне и объяснять мне правила. Потому что они бессмысленны.
– Роза, я готов и дальше тебе помогать, но только перестань меня доставать.
– Как мне понять, что я тебя достаю?
– Для начала перестань хотеть, чтобы кто‐нибудь умер.
– Это нечестно. Я бы хотела, чтобы и Лейлани тоже умерла. Я могу хотеть все, что захочу. Каждый человек кому‐нибудь желает смерти.
Я желаю смерти Розе.
– Перестань подлизываться к Соджорнер…
– Она рассказывает мне про Иисуса. То есть про любовь и эмпатию. Ты должен радоваться, что я изучаю такие вещи.
– Хватит изучать Библию. – Не хочу, чтобы она нашептывала всякие гадости на ухо Соджорнер.
– Я говорю ей, что вы с ней должны быть вместе.
– Мне все равно. Держись подальше от Олли и Вероники.
Роза выпячивает нижнюю губу:
– Но мы собирались вместе танцевать! Зарабатывать деньги!
Я качаю головой:
– Не приближайся к моим друзьям.
– Что еще?
– Не настраивай родоков против меня.
– Не смешно.
– Еще бы. Никто и не обязан тебя смешить.
Роза не отвечает, но я прекрасно знаю, что она думает: именно это просто обязаны делать все вокруг.
– Если я пообещаю, что отстану от твоих друзей и от родоков, ты пообещаешь, что не бросишь меня?
Я недоуменно смотрю на нее:
– Не брошу тебя?
– Мне нужно, чтобы ты отвечал на мои вопросы и помогал мне быть нормальной. Я без тебя пропаду.
– Ты это уже говорила.
– Ты не бросишь меня, пока не окончишь университет?
– Нет, это слишком долго.
– Пока я не окончу школу? На это уйдет не больше восьми лет, – уверенно говорит Роза. – Мне нужно, чтобы ты помог мне пережить школу. На танцах две девочки шепчутся обо мне. Я не знаю, как заставить их перестать.
– Я обещаю, что буду помогать тебе. Я всегда буду отвечать на твои вопросы.
Роза протягивает мне ладошку, и мы обмениваемся рукопожатием. Я едва сдерживаю тошноту.
– Обещаешь не лезть к моим друзьям и не настраивать против меня Салли и Дэвида?
– Обещаю.
– И никого не обижать?
– Этого я не могу обещать. Я не всегда понимаю, что именно обижает людей. У них есть чувства, а у меня нет. Обещаю, что я не причиню никому физического вреда. Нарочно.
Я киваю:
– И убивать ты тоже не будешь.
– Я уже пообещала, что не буду убивать и не буду никого заставлять убивать. Я не нарушала эти обещания.
– Пообещай снова.
– Хорошо. Я не буду никого убивать. Если только не придумаю, как уйти от наказания.
Она ухмыляется, словно говоря: «Видишь? У меня есть чувство юмора».
– Это не обещание.
Роза пожимает плечами:
– Я пошутила. Я уже пообещала, что не убью Майю. Не убью Сид, Лейлани, родоков или еще кого‐нибудь, кто тебе небезразличен.
– Или кого‐нибудь, кто мне безразличен.
– Ладно. К тому же я очень маленькая. Как я могу кого‐нибудь убить? – Роза закатывает глаза, словно изумляясь, какой я глупый, и слезает с моей кровати. – Спокойной ночи, Че.
Она чмокает меня в щеку и выскальзывает за дверь. Я пытаюсь хоть как‐то осмыслить наш разговор. И не могу. Я чувствую себя так, словно меня избили до полусмерти. Что она мне пообещала? Не лезть к моим друзьям. Слишком расплывчато. Она потом скажет, что не думала, что к кому‐то лезет. И не понимала, что тот, к кому она лезет, мой друг. Не настраивать против меня Салли и Дэвида. Тоже расплывчато. «Откуда мне было знать, – скажет она, – что они так отреагируют?» Еще она пообещала никому не причинять физического вреда. Умышленно. Потом скажет, что не хотела этого делать. А как насчет обещания никого не убивать? «Если только не придумаю, как уйти от наказания».
Я не смогу заснуть. Я достаю телефон. Пришла куча сообщений. Лейлани зовет на очередной показ – как ни в чем не бывало, словно не она обвинила меня в том, что Соджорнер мне нравится только из‐за цвета кожи. Джейсон докладывает новые подробности своих ссор с родителями. Джорджи интересуется, удалось ли мне сбежать от пьяной девицы. Назим пишет, что ему меня не хватает: я один способен оценить то, как он одержал верх над Джорджи, – и сейчас он расскажет, как это было. Я думаю спросить у Джорджи, может ли она поговорить, – мне надо обсудить с ней все, что произошло, – но тут приходит сообщение от Соджорнер: «Мне понравилось с тобой танцевать».
Я смотрю на экран. Прикоснуться к нему – все равно что прикоснуться к ней. «Да. Мне тоже. Понравилось». Я замираю. Набираю текст, который боюсь отправить, а затем, не успев остановить самого себя, отправляю: «Я счастлив, что ты меня поцеловала». Я смотрю на экран телефона, надеясь на ответ. У меня вспотели ладони. Что, если она не ответит? Приходит сообщение от Назима, еще одно от Джорджи. Я их даже не открываю.
