Почему я не помню, как устанавливал код? Я вообще его установил? Мне смутно вспоминается, что я использовал какую‐то простую комбинацию цифр, чтобы точно не забыть. Набираю 0000. Дверца открывается. Ого. Даже с учетом джетлага это слишком. Удивительно, что мои вещи еще на месте. Хорошо хоть, что паника из‐за кода слегка меня взбодрила. Я пихаю потную одежду в рюкзак, кладу его обратно в шкафчик, не меняя кода, – зачем себя запутывать? – и иду в душ, захватив по пути чистое полотенце. Включаю воду, не проверив температуру. На голову обрушивается ледяной поток. Это помогает. Ничто не бодрит так, как ледяной душ.
Пока я одеваюсь, телефон снова жужжит: «С днем рождения! Не спишь?» Это Назим. Я сажусь, чтобы ответить. Не уверен, что смогу сейчас печатать на ходу. «Спасибо. Тут еще день». – «Да, но у тебя джетлаг. Думал, вдруг ты спишь». – «Не сплю, и зря. А ты что не спишь?» – «Не могу заснуть. Надо тебе кое‐что рассказать. Это мне покоя не дает». – «Что?» – «Только не бесись».
Интересно, почему я должен беситься, притом что мы уже сто лет не виделись. «С чего мне беситься?» – «Я не то чтобы этого хотел. Но тебя тут не было». От злости у меня немеют пальцы. «Да блин, я знаю, что меня не было. Меня, если помнишь, увезли против воли». – «Ну да. Я знаю. Прости. Это насчет Джорджи». – «Что с ней?» – «Ну в общем, мы встречаемся».
Я в растерянности зависаю. Интересно, почему Назим считает, что меня это должно расстроить? Двое моих лучших друзей решили быть вместе. С чего мне беситься? Но я понимаю, что взбешен. Почему?
«Это случайно вышло. Ты еще тут? Только не злись. Я знаю, тебе она нравилась». – «Когда мне было 10. Она крутая. Ты тоже ничего. Только в веру свою ее не обращай. Атеизм рулит!» – «Смешно. Так ты не злишься?»
Я злюсь. Все это происходит с ними, пока меня нет рядом. Я ни о чем не подозревал. Джейсон, наверное, уже давным-давно предлагал им пойти уединиться. А я подкалывать не могу. Потому что знаю об их жизни только то, что они сами мне рассказывают. Так нечестно.
«Я думал, вдруг она тебе все еще нравится». – «Скажешь тоже». – «Какой гордый». – «А то. Я в НЙ, тут девчонки что надо». – «Я думал, тебе там не нравится. Кто писал, что НЙ говно?» Он дразнит меня из самой Австралии. Назим никогда не назовет говном место, где сам не бывал. Ему на все нужно время. И с Джорджи то же самое. Наверное, он уже лет сто был в нее влюблен и только сейчас раскололся.
«Это правда. Тут ужасно. Но я не слепой. Ладно, пока я вернусь домой, вы все равно наверняка разбежитесь». – «Повезло, что ты так далеко. Я б тебе врезал». – «Я сейчас очень сильно вытаращил глаза. Ты? Врезал? Мне? Обхохочешься. Назим не боксирует. Он играет в крикет». Назим шлет в ответ гифку с нелепой рожицей, показывающей язык. «Мне пора. До скорого». – «До скорого».
Он словно и правда мне врезал. Оба моих друга мне словно врезали. Джейсону светит карьера боксера, о которой я не мечтаю, Назим встречается с Джорджи, в которую я не влюблен. Я люблю их всех. Я счастлив за них. Но мне паршиво. Во всем этом нет никакого смысла. Но я ровно так себя чувствую. Я всеми забыт, я в городе, в который не хотел ехать, у меня нет ни друзей, ни поддержки, ничего. Здесь только я, моя дьявольская сестричка и родители, не имеющие никакого представления о том, кто она такая на самом деле.
С днем рождения, Че.
Глава пятая
По пути из спортзала домой я вымок до нитки. Консьержу пришлось меня впустить. Дэвид открывает мне дверь в квартиру и протягивает связку ключей.
– С днем рождения, – говорит он.
У меня все еще день рождения. Родоки не подарили мне ни единого подарка, не считая ключей от квартиры. Я пытаюсь не слишком из‐за этого расстраиваться.
– Ты промок.
– Да, – говорю я, а про себя думаю: «Ты такой наблюдательный». – Дашь полотенце?
Я нагибаюсь, чтобы снять мокрые кроссовки.
– Конечно, – говорит он, исчезает в ванной на первом этаже и возвращается с полотенцем. – Как спортзал?
– Отлично.
Грузовой ящик вскрыли. Его содержимое расшвыряно по всей гостиной.
– Где Роза?
– В своей комнате. Салли оборудует кабинет. Я настроил интернет. Пароль обычный. Пришлось изрядно на всех поорать. На здоровье.
– Спасибо, Дэвид, это прекрасно.
– Я скоро начну готовить. Планирую, что ужин будет в семь.
Я киваю. Семь – это еще через два часа. А я уже голоден. Беру себе яблоко и горсть орешков. Роза сидит на своей кровати, скрестив ноги, и читает книжку по математике. Розе нравятся числа. Она вроде как математический гений. Это у нее от Дэвида. Они могут часами говорить о числах и компьютерах. А я никакой не гений.
Розин компьютер уже подключен, на полках стоят книги по математике и физике. Позади компьютера стопкой лежат учебники по истории США и романы, которые, по задумке родоков, нам нужно прочесть, чтобы подготовиться к здешней школе. Когда родоки решат нас по ним проэкзаменовать, Роза почитает их в интернете в кратком изложении.
– Чем занимаешься? – спрашиваю я, просовывая голову в дверь и закидывая в рот орешки.
– Читаю. А ты чем занимаешься?
– Жую, спрашиваю, чем ты занимаешься. О чем читаешь?
– О простых числах.
Роза может наизусть перечислить первую тысячу простых чисел. Поэтому я знаю, что тысячное простое число – 7919.
– Салли и Дэвид ругаются.
– Из-за чего? – насмешливо спрашиваю я. Роза часто так говорит. Но я редко вижу, чтобы родители ругались.
– Из-за Макбранайтов. Дэвид считает, что мы должны быть с ними вежливыми.
– Мы должны быть вежливыми со всеми.
– Да, но не все покупают нам билеты на самолет и платят за крутую квартиру. Дэвид хочет, чтобы мы были с ними супервежливыми. А Салли говорит, что перебарщивать с этим не нужно. И что Макбранайты – их лучшие друзья. Кстати, ты не задумывался о том, почему мы их ни разу не видели?
Я не задумывался. Родоки не раз ездили с ними в отпуск, но нас с собой никогда не брали. Я думал, все дело в том, что у нас и у их детей каникулы в разное время.
– Мне не терпится с ними познакомиться, – говорит Роза. – Хочу посмотреть, как выглядят богачи.
– Скорее всего, они выглядят как обычные люди.
– Я буду их изучать. Я тоже хочу быть богатой.
– Ты всех изучаешь, – говорю я. Мысль о том, что Роза может натворить, если разбогатеет, приводит меня в ужас.
– Я никогда не общалась с двойняшками.
У Макбранайтов три дочери: Лейлани, примерно моя ровесница, и двойняшки Майя и Сеймон, чуть постарше Розы.
– Наверняка они ничем не отличаются от других детей.
Роза качает головой:
– Я читала, что у некоторых близнецов есть свой собственный язык, что они могут читать мысли друг друга. Когда одному из близнецов плохо, второй это чувствует, даже если они далеко друг от друга. Близнецы всегда дружат.
