– Много доминаторов, говоришь?.. Как их распознать? Как выделить из толпы?
Око молчал. Зрачок пересекло множество багровых прожилок.
Осторожно, стараясь не раздавить, я сжал алые нити. Темные нити пытались помешать, но рвались одна за другой. Мое оружие было сильнее.
– Ты и так их почуешь, Бреннер, тебе этого не нужно.
– Я – ладно, а другие? Как обычный человек сможет вычислить доминатора? Вычислить и уничтожить!
Око очень не хотел отвечать на мой вопрос, но я давил все сильнее, прожилки на зрачке полопались, третий глаз заливала кровь.
Еще чуть-чуть, и либо лопнет глаз, либо кончатся мои силы.
И все же он не выдержал первым:
– Я скажу, Бреннер, только отпусти.
Вовремя, я почти уже сдался сам, но сделал вид, что запас моих сил не знает пределов, и лишь слегка ослабил нажим.
– Еще, Бреннер, мне нужно чуть больше свободы!
– Сначала ответь на мой вопрос!
– На лодке твоего дяди есть ящик с особыми гоглами. Они показывают истинную ауру объекта. Есть целая система распознавания. Доминаторы – темно-зеленого цвета, такие, как я, – серого, а, например, вэтты выделены розовым.
– Но цветов в системе гораздо больше, – уловил я. – Значит, есть и другие? Тебя подбросила Лизе сама Бездна, но есть ли еще такие, как ты, в нашем мире? Или ты единственный?
– Ты очень любопытен, Бреннер. Это знание тебя не спасет. Но я отвечу: если со мной что-то случится, она найдет, как прислать замену.
– Понятно, значит, ты один такой, малый агент.
– Тебе меня не достать. Даже если ты сейчас выбьешь меня из тела Отто, ты меня не убьешь. Физически я нахожусь за океаном, в теле основного носителя. Так что прекращай свои игры, Бреннер, давай говорить спокойно!
– Любопытно. Бредински, Лиза – в них я не чувствовал ни присутствия доминаторов, ни таких, как ты… Кто же они? Носители твоей печати, я помню, но что это значит? Им дали часть силы в распоряжение? Кем стал Бредински? Что случилось с Лизой? Можно ли ее вернуть в человеческий облик? Говори, если хочешь жить!
– Разбирайся с этим сам, Бреннер, я и так погубил сегодня свою карьеру. Мне не простят проигрыша.
– Так, может быть, перейдешь на нашу сторону? – Попытка вербовки никогда не бывает лишней, этому меня научил Бредински, будучи на пике своей формы, и я помнил урок.
Око задумался на пару мгновений. Казалось, он колеблется в своем решении, но я не поддался и не ослабил внимания ни на мгновение, а он всего лишь собирал силы для решающего удара, но, как только он начал действовать, в тот же миг начал и я.
Сработали самые примитивные инстинкты, и я всадил в широко распахнутое третье око свой верный нож-раскладушку. Удар удался на славу, клинок вошел по самую рукоять, мне на руку брызнуло мокрым и склизким. Я повел рукой крест-накрест, отряхиваясь.
Око ничем не успел мне помешать. Он просто не успел ударить. Думаю, он совершенно не ожидал от меня подобной прыти.
Это все мой внезапно проснувшийся ментальный захват. Бросок лассо.
Отличный дар ты мне сделала, дорогая Айа. Теперь я могу бороться с врагом на равных. Стоило ли желать лучшего?..
Серый туман вокруг головы дяди Отто исчез. Я уничтожил агента Бездны или как минимум выгнал его из этого тела.
Потом я быстро взгромоздил тело дяди на стол, разорвал пуговицы на камзоле, вскрыл ему брюшную клетку, просунул руку между внутренностями и одним мощным движением вырвал хребет – это оказалось сделать легче, чем в прошлый раз, доминатор словно сам спешил расстаться со своим обиталищем. Или я поднабрался опыта?..
Убийство дяди, поиски подселенца в его теле – все это должно было хоть каким-то образом эмоционально отразиться на мне, но я не чувствовал ничего, кроме радости от победы. Все же это был мой дядя, брат моего отца, родной человек, но я не испытывал к нему сострадания. Ни капли. Каждый сам выбирает свою судьбу.
Доминатор Пятый был без сознания, но еще жив.
Я бросил его тело на пол и растоптал каблуками сапог маленькую жуткую голову твари, а потом достал «дырокол» и расстрелял останки. Метод был мне известен и второй раз успешно апробирован.
Они умерли почти в один момент: мой дядя Отто, доминатор Пятый и малый агент Бездны Око. Впрочем, по поводу Ока я не был до конца уверен. Я еще слишком мало знал о ментальных войнах и о способах ведения сражений.
Мир праху твоему, дядя. Пусть ты жил неправедно и кончил плохо, но я прощаю все, что ты сделал мне и моей семье. Покойся с миром.
И все же своей цели я добился.
Я объявил Бездне войну.
XLIX
Подведение итогов
Я встретил Степана Симбирского в кабаре «Чужак» спустя несколько дней после атаки на императорский дворец. Я очень ждал этой встречи, потому что у меня имелся к деловому один весьма важный вопрос, ответа на который я пока не находил.
В этот раз я не таился, да и незачем. Никаких проблем не предвиделось, я просто шел поговорить с человеком, который владел нужной мне информацией, и человек этот был как-никак мне должен, а долги принято платить.
Кабаре уже восстановили после разгрома, и блондинка на сцене выводила томным голосом очередной новомодный хит.
После смерти Салданова управление кабаре перешло под чуткое руководство Золо Лестарка, но его я видеть в данное мгновение не хотел, подозревая, что его личность имеет больше уровней, чем я готов был сейчас воспринимать. Прозвище Золо не давало мне покоя… но этими делами я займусь в другой раз, сейчас мне нужен был только Степан.
Блондинка закончила петь, и на сцену вывели двух медведей, облаченных в короткие штаны с надписью Ewig
[24], намордники и боксерские перчатки. Медведи уверенно передвигались на задних лапах и через минуту, понукаемые дрессировщиками, принялись неспешно боксировать друг с другом на бриттский манер. На призывные крики дрессировщиков медведи лениво огрызались, зал реагировал на происходящее спокойно.
Наконец я увидел Степана. Он сидел со своей кодлой на лучших местах, заняв сразу несколько столиков и отличные кожаные диваны, и наслаждался местной кухней.
– Кирилл Бенедиктович? Рад видеть вас.
– Взаимно. Мы можем коротко переговорить наедине?
– Конечно. – Симбирский мгновенно собрался, отбросив развязный тон. – Пройдем в кабинет…
Задвинув за собой плотные портьеры одного из приват-кабинетов, мы остались наедине. Степан закурил папиросу, с интересом поглядывая на меня, но первым начать разговор не торопился.
У меня же к нему был всего один вопрос, и я больше не собирался быть вежливым:
