Палатка была всего одна – одноместная, туда и ушла Кайра. Поужинать она не захотела, зато выпила рому, который нашелся в большом рюкзаке посреди лагеря.
То, что они увидели в проекции, было ужасно, но мужчины уже оправились, а вот Кайра никак не могла прийти в себя. Обнимая ее за плечи, Алекс сознавал, что мыслями она далеко.
Он подумал, что дело не только в женской чувствительности: наверное, тут было что-то личное.
Он подумал, а Даниил спросил.
Когда Кайра сделала несколько глотков и хотела налить себе еще, он подошёл и забрал у нее кружку.
– Погоди, не стоит этого делать. Тебе потом плохо будет.
– Мне уже хуже некуда, – заплетающимся языком проговорила она. – Отдай.
– Сейчас, сейчас.
Он пошарил рукой в рюкзаке и вытащил лимон и сахар. Уверенными движениями, как заправский бармен, смешал ром с лимоном, сахаром, горячей водой.
– Жалко, что корицы нет, – проговорил Даниил, протягивая ей кружку. – Но ничего, и так сойдет.
Кайра ничего не ответила. Отхлебнула и посмотрела на него. В глазах мелькнуло что-то вроде благодарности.
– Ты пережила нечто подобное? – спросил Даниил, и голос его звучал непривычно сочувственно и участливо. Алекс не думал, что девушка ответит, но она проговорила, уставившись в кружку:
– У меня была дочь. Она умерла совсем маленькой. Ей даже года не исполнилось.
Алекс потерял дар речи. Кайра никогда не говорила ему об этом! Они беседовали, как ему казалось, обо всем на свете, и он полагал, что знает об этой девушке все. Но выяснилось, что она скрыла от него самое главное.
«А этому уроду – сказала», – ужалила мысль.
– Как это случилось? – все так же мягко спросил Даниил.
– Синдром внезапной младенческой смерти. – По лицу Кайры струились слезы. – Ее звали Мари. Она научилась говорить всего одно слово. «Мама». Этого не должно было случиться! Это несправедливо и жестоко!
– Кайра, милая, пожалуйста, все уже давно…
– Замолчи, Алекс! Ты ничего не понимаешь! – С мукой выкрикнула она. – Нет никакого срока давности! Думаешь, мать той девочки была чокнутой? Она просто любила свою дочь и не желала смириться!
– Перестань казнить себя. Ты ни в чем не виновата, – сказал Даниил. – Такие вещи иногда просто случаются, и все.
– Я не хотела рожать Мари – и ее не стало, – не слушая его, проговорила Кайра. – Как будто она покинула свою дурную мать, потому что поняла: на первом месте для меня всегда была не дочь, а чертова наука и карьера. А теперь у меня нет ни того, ни другого. Вообще ничего. И меня самой тоже нет.
Кайра одним глотком допила содержимое кружки и, слегка покачиваясь, встала.
– Мне нужно поспать. Сон – маленькая смерть.
Алекс хотел проводить ее, но она отвергла его помощь и ушла одна.
Теперь они с Даниилом сидели у догорающего костра, друг напротив друга. Даниил внезапно поднялся и пересел ближе к Алексу.
– Откуда ты родом? – спросил он.
– Из Питера.
– Мы с Мопсом из Минска. Всю жизнь в Беларуси прожили.
– Почему ты зовешь его Мопсом?
– Его все так всю жизнь звали. Он вообще-то Игорь. Игорь Васько. Но имя и фамилию терпеть не может. Бес его знает, почему. Он детдомовский, прибился ко мне однажды.
Даниил замолчал, и Алекс ждал, что еще он скажет.
– Между прочим, у меня была жена. Давно. Мы поженились сразу после школы. В параллельных классах учились. Глаза у нее были как незабудки – синие-синие. Мне казалось, мы любили друг друга.
– Куда она делась – жена твоя?
– Через некоторое время я понял, что никакой любви на самом деле не бывает, есть только влечение, весенний гон, бешенство гормонов. Это все прошло, и мы развелись. Но недавно я понял, что ошибался.
– Насчет чего?
Мужчина придвинулся к Алексу и сказал очень тихо:
– Ты ведь понимаешь, что я могу убить тебя в любой момент?
Алекс не ответил.
– Только ведь она не простит.
– Не лезь к ней. – Алекс глядел исподлобья.
Даниил усмехнулся и развел руками.
– Это не твоя женщина. Сам не видишь? Ты еще сосунок, глупый теленок, а она…
– Она меня любит, – запальчиво сказал Алекс, хотя никогда не слышал этих слов от Кайры. Прозвучало по-детски, и он разозлился на себя.
– Ты подвернулся ей, когда она была одинока и несчастна, – вкрадчиво проговорил Даниил. – Так точнее.
– Но тогда и тебе она тоже подвернулась.
Даниил хмыкнул, проведя ладонью по лицу.
– Я прошел слишком большой путь. Могу отличить черное от белого. В последние дни я думаю, что даже Пространственная Зона может быть отличным местом, если рядом подходящий спутник. Спутница.
– А если она надоест тебе? – вырвалось у Алекса. – Как бывшая жена?
– Если в твоей голове родился этот вопрос, ни черта ты, выходит, не смыслишь. – Он посмотрел на огонь и задумчиво проговорил: – Любовь пройти не может. Раз прошла, значит, это была не любовь.
Алекс открыл рот, собираясь ответить, но Даниил прижал палец к губам, призывая его молчать.
– У меня есть к тебе предложение. Обдумай хорошенько. Скажу один раз и больше повторять не стану. Я дам тебе возможность уйти. Просто вставай и вали. Ей я скажу, что ты сбежал, и Кайра…
– Решит, что я предал ее, бросил? – Алекс едва не поперхнулся от гнева.
– Для тебя это уже не будет иметь значения. Ты уйдешь, и вы больше не увидитесь. А ей будет проще выкинуть тебя из головы. Она станет презирать трусливого мальчишку, а разве можно любить того, кого презираешь?
– Ты полагаешь, я соглашусь? – с отвращением спросил Алекс. – Тогда ты еще тупее, чем я думал.
– Я что, еще не сказал? – Даниил улыбнулся и прошептал ему на ухо: – Если не уйдешь сам, добровольно, я убью тебя и вышвырну в ближайший Портал.
Он встал и пошел на свое место:
– Так что мое предложение – самый настоящий акт милосердия. Подумай, малыш. Выбор за тобой. И не вздумай передать наш разговор Кайре.
– А то что?
– Лучше тебе никогда не узнать этого.
Даниил ткнул Мопса в бок. Тот захлебнулся храпом и открыл глаза. От сна к бодрствованию он переходил так же быстро, как и наоборот.
– Вставай, я покемарю, – сказал Даниил.
Мопс зыркнул в сторону Алекса.
– Чего глаза лупишь?
– Он думает. Ты ему не мешай.
Утро было серым, как нестиранная простыня. Мопс умудрился поймать в озере серебристую рыбу и сварил уху.
