– Что они орут? – спросил орк, свирепо раздувая приплюснутые ноздри. Я едва доставала орку до середины плеча.
– Они не нападают, – занервничала я, понимая, что потерю входной двери мой бюджет не переживет! – Они просто пришли поздороваться. У меня очень миролюбивые соседи…
Имхо посмотрел на меня с недоверием, но дверь выламывать прекратил.
– Слышишь, они тебя «зайкой» называют, – нервно улыбнулась я. – И напоминают о том, что у них проходит бал. Нас приглашали, но мы не пошли! Они так и кричат «Зая, бал!». Зовут, но мы не пойдем! Они это уже понимают, поэтому просто зовут нас погулять! Слышишь? «Гулять! Открой дверь! А ну быстро открыла! Гулять!». А еще они приглашают на Уй. Так у нас называется самое красивое место! Туда всех приглашают! Это – место для неожиданных встреч! Очень славное. Вот такие они у меня замечательные!
– Горите в аду! – верещала Матвевна, перечисляя все болезни, с которыми оказалась несовместима любая моя попытка построить личную жизнь. Глядя на орка, я понимала, что это – не я личную жизнь, а она меня строит!
– Им показалось, что у нас пожар! И вот они ищут воду, чтобы потушить! Так и кричат: «Горите! Ваду!», – сглотнула я, понимая, что смотреть в глаза соседям мне совсем не хочется. Ни в глазок, ни в глаза. – Это – мое племя! Мы на них не набегаем!
Лицо орка резко изменилось. Где-то вздрогнули во сне жители ближайших пятиэтажек. Кто-то наверняка даже встал, чтобы проверить замки.
– Твое племя? Почему ты меня с ними не познакомила! Я же – новый член! Ты должна была собрать всех, позвать вождя и шаманку и представить им меня! – обиделся Имхо, злобно сопя. Мне еще не хватало знакомить новых членов с моим племенем.
«Уважаемые жильцы! – представила я собрание нашего дома на детской площадке. – Да, да! У меня в кое веков появилась личная жизнь! Вот он! Новый член…». Все такие радостные перебивают меня: «Ура! Ну наконец-то! Как долго мы ждали этого момента! Какое счастье! Мы за тебя рады!». И тут выполз огромный зеленый, потный шкаф. «Новый председатель правления!» – с надеждой смотрят на такое мощное подкрепление жильцы. И в качестве знака власти вручают ему ключи от подвала и чердака.
Хозяину квартиры, к моему облегчению, не дозвонились. Судя по обсуждениям, он где-то в роуминге. А поскольку у нас здесь – не дачный поселок олигархов, жертвовать лишние пятьсот рублей на жалобы, соседи отказались. Имхо обиделся на меня, отодвинул шкуру и упал на кровать. Устал, набегался. Я потушила какую-то траву и листья, которыми окуривали помещение, и побрела на кухню. Поставив несколько стульев в ряд, поворочавшись на них, я уснула.
Утром я проснулась от рыка «Кто мордополы не делал?».
– А ну быстро мордополы, положопы и огнежопы! – скомандовал тренер по фитнесу, пока я понимала, что, как ни странно, насморк у меня прошел.
Два часа я отжималась от пола, прыгала резвой ланью, садилась на пол и тут же вскакивала. В следующий раз, когда захочу записаться на фитнес, я задам очень важный вопрос: «Умеет ли тренер считать?». Поверьте моему опыту, это очень важно…
Потная, растрепанная и уже уставшая я побрела к холодильнику, которым побрезговала даже мышь с суицидальными наклонностями, чтобы свести счеты со своей мышиной жизнью.
– Кушать нечего, – вздохнула я, глядя на пустой тазик и пустые полки.
– Значит, я пойду в набег! – заорал воинственный орк, демонстрируя свои руки, которые были толщиной с мою талию. – Неси топор! Моя семья не должна голодать! Это сказал Имхо из племени Тотеб!
Я молча взяла кошелек, проверила карточку и двинулась в сторону магазина. Заморозки не было, зато была охлажденка. Накупив макарон и мяса, я выстояла мучительную очередь в кассу, негласно подписала договор с одним очень мутным банком, расплатившись кредиткой.
Дома меня ждал ремонт. Сразу видно, что в доме завелся мужик. Жаль, что не тараканы. Причем завелся мужик не на шутку. Вместо дверей висели мои одеяла, а мне оставалось только повеситься рядом, ибо маленькое одеяльце для ног, прикрывающее вход в санузел, не доставало до пола. Оно прикрывало лицо сидящего, но не сам увлекательный процесс, ради которого умные люди придумали дверь и щеколду. Так и хотелось, проходя мимо спросить: «И кто у нас тут спрятался? Кто у нас тут партизанит?». Понимаю, что изобретение очень удобное, но я бы хотела знать домочадцев в лицо. Я представляю, как ко мне подкрадываются с кокетливой просьбой: «Гюльчатай, открой личико!».
Я потянула носом, чуя запах горелого. Я пробилась в комнату и увидела, как на полу валяются разбитые фанерные двери, и мирно потрескивает дровишками из мебели костер. Я так понимаю, что кроме барда – комариной столовой, которого тянет к костру и приключениями, в доме завелся художник, который сосредоточенно рисовал на светлых обоях какие-то первобытные каракули. Один рисунок поверг мою врожденную интеллигентность в животный ужас. Огромное мужское достоинство удостоилось чести украсить половину стены. Прорисованное тщательно, словно за натурой далеко ходить не пришлось, оно радостно приветствовало всех с порога. Донести мысль до гения о том, что портить чужие обои – не самая лучшая идея, совпадала с мыслью о том, как донести содержимое мочевого пузыря до туалета, ибо взгляд творческой личности убедительно свидетельствовал, что он еще та тварь.
– Ты что творишь! – икнула я, глядя на эту постыдную наскальную живопись и обугленную головешку в руках гения.
– Это символ плодородия! – рявкнул Имхо, почесав натурщика. – Я защитил твое жилище и пожелал тебе плодородия…
– А это что? – сглотнула я, видя рядом с символом плодородия причину для символической радости, весом под двести кило и напоминающую очень отъевшуюся Венеру Милосскую.
– Это символ материнства! – огрызнулся орк, напряженно сопя от тяжелого творческого процесса. – Ты же хочешь двадцать детей?
Сорок шесть! И новую квартиру, пожалуйста! Не успела убежать? Не отвертишься рожать! Пока я медленно оседала на пол, кашляя дымом и глядя на то, чему обрадуется тематическая программа «Ремонты», чтобы показать «было» и «стало», художник продолжал рисовать. У меня как-то в горле пересохло выразить свой восторг этой арт галереей. Это был тот самый случай, когда спорить с двухметровым гением было чревато для критика сменой мировоззрения в результате черепно-мозговой травмы.
Теперь я понимаю, что на местных заборах красовалось не «Фу! Какая гадость!», а пожелание «хорошего урожая» владельцам заборов. И безвестный художник просто желал людям добра, посредством великой силы искусства, а статью за хулиганство получил лишь потому, что хозяева были не в курсе, насколько важен этот символ в жизни каждого.
Я поплелась ставить чайник, отмахиваясь от стеганной «шкуры», которая украсила вход на кухню. Имхо шел следом, доказывая мне, что с такой защитой мне можно вообще не закрывать входную дверь! Ни один злой дух не посмеет проникнуть на нашу вставку без билета. Что уж говорить про обычных впечатлительных и высокоморальных людей!
Вся стена на кухне как бы намекала на то, что дом мой будет весьма плодородным! Вон тот, большой символ, который смотрел в сторону холодильника, игриво приподнимаясь, точно знал, что в холодильнике царит диетическое изобилие. А вот этот, поменьше, намекал на то, что в шкафчиках не все так пусто. Нет, что вы! Мой дом вовсе не стал напоминать подъезд! Подъезду до моей квартиры очень далеко! Мы не просто обогнали, мы четко дали понять подъезду в самом неблагополучном районе, что он нам – не конкурент!
