– А тебе что нужно? – негромко поинтересовалась я, глядя на свои руки в чужих руках. Мне совсем не холодно, а меня согревают.
– У демона и романтика есть много общего. Их интересует исключительно душа! – рассмеялся один дьявольский романтик, поцеловав мои пальцы. Раздался «хлюп!». Мы повернулись в сторону некроманта, который только что утопил стамеску. Демон потом бросил тяжелый взгляд на «шахтера», рассматривающего целый пласт. – Многоуважаемый археолог, не нужно делиться своими находками! Но если тебе так нравится, можешь взять себе сувенир. Разрешаю. Сделаешь дырочку и повесишь на шею. Ладно, мне действительно пора на работу!
– Поверь мне! Тебе это с рук не сойдет! У меня – длинные руки! – огрызнулся некромант, сдувая волосы со вспотевшего лица, когда демон исчез. Напоследок мне улыбнулись, показывая взглядом, что руки у кого-то не такие длинные, как язык.
Длинные – это хорошо! Значит, экспедиция под кровать, куда не ступала людская нога, куда не дотягивалась ни швабра, ни тряпка состоится! Ура, товарищи! Ура!
– Да я тебя прокляну за это! – бухтел под кроватью Энивальд, выгребая комья пыли. – Ничего, ничего… Я с тобой поквитаюсь! Недаром я – ректор Академии! Я на тебе отыграюсь!
Вообще-то я – не пианино, чтобы на мне отыгрываться.
– Воду поменяй, – вздохнула я, допивая чай и понимая, что счастье рабовладения, увы, – не вечно! Ровно в шесть часов от некроманта и след простыл! На полу лежала мокрая тряпка, стояло ведро, а в квартире была такая чистота, которой я отродясь не помню! Хозяин мне должен спасибо сказать, за такую генеральную уборку. Жизнь налаживалась, настроение поднималось.
– Он сейчас придет! – я расплылась в мечтательной улыбке. Но время шло, а демона все не было. Зато на кухне поверх закрытого ноутбука лежали акты, записка и конфетка. «Прости, я занят. У меня мало времени!».
Даже съеденная конфетка не могла растворить ту горечь обиды, которую я испытала, при виде этой короткой записки. Я молча выбросила бумажку, скатав ее в маленький нервный шарик.
Я сидела на стуле, чувствуя, как у меня дергается глаз. Часы отсчитывали последние минуты моей спокойной, одинокой жизни. Шкура с двери была снята, а коридор отлично просматривался.
Когда стрелки часов сошлись вместе на цифре «12», раздался такой пронзительный вой, словно внезапно возмужавшему соседскому пекинесу дверью резко и больно ограничили данное природой право иметь потомство!
– Где он! – послышался разъяренный рык. – Я его чую! Он где-то здесь! Ты от меня не спрячешься, жалкий чернокнижник! Я тебе отомщу! За все отомщу!
Кажется, я знаю, кто это…
Глава восьмая. Волк и жми на тапочки
– Не бойтесь! Пес кастрирован!
Мысль о том, что сейчас в моем коридоре сидит тот самый оборотень – рогоносец, меня сильно подбадривала сделать дырку к соседям и успеть смыться до момента незабываемой встречи. А ведь когда-то в глубоком детстве я слезно умоляла родителей купить мне «вот такусенького щеночка», но мама и папа были категоричны. Возможные лужи на полу их очень смущали. А вот теперь я чувствую, что скоро оборотня тоже будет смущать на полу небольшая лужа. Еще бы! Три кружки чая!
– Где ты, гнида! Р-р-разорву на клочки! Попадись ты мне, колдунишка поклятый! – рычал очень дружелюбный песик в коридоре, пока я прикидывала пути к отступлению. На данный момент был только один – на тот свет.
На кухню влетел крупный, свирепый мужик, обводя желтыми глазами мой кухонный гарнитур. Потянув воздух носом, он остановил взгляд на мне. Взгляд у него был тяжелый, но умный, лицо суровое и хищное, как будто его вытесали из камня. На щеке у гостя красовался старый шрам, словно однажды он предпринял отчаянную попытку искупать крупного и нервного кота.
– Где этот колдун? Отвечай! Я его р-р-растерзаю! – свирепо засопел оборотень, хищно осматривая все уцелевшие достопримечательности моей квартиры.
– Эм… Простите… – замялась я, не выдерживая свирепого волчьего взгляда и отводя взгляд. – У вас как бы была … эм… невеста… У меня вопрос? Что вы здесь делаете?
– Была! – оборотень сжал кулаки и сверкнул глазами. Он злобно засопел, давая мне понять, что тема очень злободневная. – Уже нет невесты.
А вот это уже плохие новости. Чую, что Красная Шапочка не дошла до бабушки, а пирожки стали поминальными.
– Она сбежала к эльфам! Изменница! Я был с ней запечатлен, полюбил с первого взгляда! Твар-р-рь! – оборотень почесал гриву каштановых волос, достал из нее что-то, попробовал на вкус, а потом сплюнул. – Проклятые блохи!… А потом я узнал, что могу запечатлеться с любой девушкой из вашего мира. И вот я снова запечатлен. Теперь ты – моя будущая жена! Решено!
– Что? – икнула я, поднимая брови и понимая, что у меня в ответ на предложение есть встречное, косвенно связанное с расставанием и путешествием. – Может быть, впечатлен?
– Запечатлен! – огрызнулся мужик, смерив меня нехорошим взглядом. –Я увидел тебя и понял, что ты будешь моей. И мне все равно, что ты об этом думаешь! Когда я не знаю, чего больше хочу – растерзать тебя или любить, это называется «запечатление».
Это называется «статья уголовного кодекса, которая тонко намекает местами не столь отдаленными, что насильно мил не будешь»!
– Я – Рудольф, альфа в своей стае, – обнюхали меня с прищуром, подходя поближе.
– А я, судя по отзывам старушек у подъезда, – местная лямбда, – ответила я, надеясь отбить у «впечатлительного волчка» любое желание кусать меня «за бочок». Даже нежно. Где-то в голове детский голосок читал с радостным захлебыванием и фефектами фечи стишок: «Я – жлой и штрафный шерый волк. Я в попаданках жнаю толк! Р-р-р!».
– Я вот не могу понять, либо мне показалось, либо этот помойный некромант был здесь? – подозрительно принюхивался оборотень, скривившись так, что я на всякий случай проверила антиперсперант. – Странный знакомый запах…
– Нет, я просто мусор забыла вынести, – осторожно заметила я, намекая, что лучший выход из любой проблемы – дверь. Никогда с таким энтузиазмом я не искала выход из сложившейся ситуации, вооружившись пакетом с мусором, но меня никуда не пустили, перегородив собой дорогу.
– Держи кольцо! – мне протянули какой-то старинный перстень с камнем, похожим на луну, который поигрывал на свету странным голубоватым отблеском. – Теперь ты – моя!
Как же так? Эстафета, а я не в кедах? Мне тут переходящее знамя «Теперь ты – моя любовь!» вручили, а торжественные фанфары так и не выдули ничего прилично-торжественного, хор мальчиков-зайчиков не запищал что-то бодрое и оптимистичное, зато где-то тоскливо заиграл одинокий скрипач, пуская скупую слезу.
– Эм… Мне как-то неловко принимать такой подарок… – заерзала я, чувствуя, что где-то на меня с прищуром смотрит Мендельсон. «Я тут тебя жду, дожидаюсь!», – кивнул композитор. А тетка из местного ЗАГСа уже позвонила своему парикмахеру и купила новое платье с розочкой, прокашливаясь и репетируя: «Светлана! Согласна ли ты…».
