На часах был полдень, а я мчалась на всех парах домой, рисуя себе ужасающие картины. Первое, что меня смутило на подступах к дому – знакомый черный пакет с завязками и тесемочка, сиротливо лежащие на подступах к подъезду. Смутила не только тесемочка и запах, но и след от копыта, оставленный на память о бывшем владельце. Я внимательно осмотрелась по сторонам, нервно сглатывая. Внимание – внимание! Где-то по городу шляется принц на белом коне! Если он вдруг прискакал к вам, пусть у вас и остается! Я уже девочка взрослая, как-нибудь переживу!
На крыше соседской машины красовалась живописная вмятина, на асфальте валялись осколки битого стекла. Следующая машина тоже была изувечена так, что я под пытками не сознаюсь, что знаю того, кто это сделал! Взбегая по ступенькам, я радовалась, что лестничная клетка пуста, а значит, на меня подумали в последнюю очередь. Смущала лишь приоткрытая дверь моей квартиры и запах чего-то горелого. Лежащий на полу замок, изувеченный, словно его добивали чем-то увесистым и обломки дверного косяка сильно меня насторожили. В коридоре было пусто, а с кухни валили черные клубы дыма. Я бросилась на кухню и застала самую настоящую полевую… ой, извините, половую кухню! На полу рядом с открытой дверцей холодильника сидел одинокий и голодный Принц, а посреди кухни был разведен костер, в котором съежилась пластмассовая ножка стула и догорали какие-то бумаги. Его Высочество держало на палочке окорочок и насвистывало какую-то грустную мелодию, вытирая жирные руки об мою занавеску.
– Ты цела? – радостно спросил он, бросая окорочок в огонь вместе с палкой. – Я думал, тебя похитили! Заперли в башне!
В моей жизни еще не было такого мужика, который бы так радовался моему приходу. Даже кушать приготовил! Что-то в груди рыдало, глядя на раковину и на дровишки, которые наш трудолюбивый герой, наколол с запасом, лишив меня тумбочки.
– Я отправился тебя искать! Пришлось выломать дверь, чтобы спасти тебя! – мужественно сверкнул глазами Принц, пока я открывала форточку и пыталась потушить ужин водой из-под крана, поливая костер из своей кружки.
– Слуги исчезли, а за стеной выл оборотень! – синие глаза героя округлились, а мне искренне стало жаль соседского пекинеса.
– Конь где? – процедила я, кашляя от дыма и пытаясь залить водой остатки «вечного огня» на братской могиле моих нервных клеток. – Где твой боевой друг?
– Это грустная история, – опустил глаза Принц и тяжело вздохнул. На столе стояла нетронутая гречка и обветренная сосиска, на которой сидела жирная муха. – Когда-нибудь о ней сложат балладу! Я прикажу ее петь каждый день, на каждом пиршестве, в знак уважения к моему верному боевому коню!
«И примешь ты смерть от коня своего…» – вертелось у меня на языке, а мысли о Вещем Олеге не давали мне покоя.
– Конь где? – наседала я на героя, по щеке которого скатилась скупая мужская слеза.
– Забрали разбойники! – сознался Принц, положа руку, но не на сердце, а на меч. – Я поклялся, что поквитаюсь ними! Соберу армию и сотру это отродье с лица земель!
«Уважаемые цыгане, – я молча посмотрела на закопченный потолок. – Я была к вам несправедлива… Вы такие милые и замечательные… Но у меня к вам претензия… Какого черта принц еще здесь?».
– Я мужественно отбивался, не смотря на то, что их было много! – заявил герой, демонстрируя мне оторванный шеврон, на котором я успела разглядеть: «комитет по защите животных». Где-то под окнами взвыл мужской голос, а через десять минут завыла полиция.
– Оборотни! – спохватился Принц, хватая меня за руку. – Прячься! Надо развести костры, чтобы отбиться от них! У тебя есть серебро?
– Да не оборотни это! – процедила я, извлекая из «костра» окорочок с прилипшей пластмассой. Сложив на тарелку «ужин» я отправилась в ванную мыть руки.
– Мама дорогая! – закричала я, увидев свою зубную щетку плавающую в стаканчике туалета. Рядом лежал перевернутый шампунь и окровавленное полотенце, порезанное на ленточки. – Это что еще такое? Что случилось?
– Пустяки! Боевая рана! – мне показали обмотанную тряпкой руку. – Что сказали твои достопочтенные родители?
Я немного растерялась, понимая, что замуж – не туалет. Можно и потерпеть.
– Они пока думают… Да! Но скоро примут решение, – сглотнула я, прибираясь на кухне и в ванной. – Скоро-скоро… Как только, так сразу!
Мне на плечи легли руки, как бы намекая, что я тоже могу принять участие в битве за корону, будучи супругой младшего сына. И поверьте, если я с усердием примусь готовить на всю королевскую семью, то королем он станет очень быстро. Но ненадолго.
– Милая, – прошептал Принц, разворачивая меня к себе лицом. – Понимаю, что мои слова не достойны рыцаря, но есть способ, как влюбленным объединить свои сердца! Твой батюшка будет вынужден согласиться, если мы проведем ночь, как муж и жена, а потом вывесим простыню со следами твоей чести! Я видел твое поселение! Ни одной честной девушки! Одни потаскухи!
О! Соседка все-таки постирала белье! Бабушка – божий одуванчик Екатерина Никифоровна наверняка расстроилась бы, узнав, что она то самое слово нехорошее, которым клеймила, восседая на лавочке всех, кто моложе ее. Доставалось даже Матвевне!
– Твой батюшка согласится, узнав, что ты обесчещена! У него не будет выбора! – страстно шептал Принц. – Он выдаст тебя замуж, как только узнает об этом, правда, без приданного! Но я готов отказаться от него ради нашей любви!
А я–то думала, что две сотки в пригороде – предел мечтаний землевладельца! Волгу пополам делить не надо! Она сама скоро развалится. Забавляло то, что если бы я выходила замуж после каждой ночи, проведенной не в гордом одиночестве, то к тридцати годам, у меня бы собрался приличный гарем!
– Так как? Ты согласна? Ты станешь принцессой! – шептал мне синеокий и по воле гуманистов – зоофилов, пеший вандал, пока из открытой форточки доносились соседские крики: «Да руки бы оторвать ему!» и лай собаки. В дверь постучались. Я вздрогнула и собиралась открыть, но Принц схватил меня за руку, трогательно заглядывая в глаза.
– Давай, поговорим об этом позже! Кушай свой окорочок! – отмахивалась я, заслышав за дверью волшебную для законопослушных граждан фразу: «Откройте, полиция!».
– Нет, я хочу знать ответ сейчас же! – тянул меня Айвэн в противоположную от двери сторону. – Немедленно! Ты согласна?
– Посиди тихо! Я тебя умоляю! – взмолилась я, вырываясь и добегая до двери. На пороге стоял молодой лейтенант с протоколом в руках и кожаной папкой.
– Тут у нас акт вандализма зафиксирован. Несколько машин разбито. Вы что-нибудь знаете? Может, слышали? – равнодушно поинтересовались у меня, пока я лихорадочно соображала, что ответить. Искушение от мысли, что Принц немного посидит в тюрьме равнялось причиненному ущербу моей съемной недвижимости, но вспоминая страдальческие глаза цвета моря, мое сердце сжалось от жалости к принцу-идиоту, а я пожала плечами, превращаясь в молчаливую Русалочку.
Наскоро подмахнув протокол, я нырнула в квартиру, облегченно выдыхая и закрывая второй, чудом уцелевший, замок. В кроссовке все еще виднелась память о коне, моя кислая мина отражалась в трещинах зеркала, как бы символизируя разбитые детские мечты.
