«Лгунья, — отвечает он. — Я хочу тебя, Колючка. Так сильно, что мне больно лежать на животе».
«Ты всегда такой откровенный?»
«Не поверишь, но я все равно это скажу: первый раз вступаю с девушкой в сексуальную переписку. Понятия не имею, как это делается. Чувствую себя охуевишим сапером».
В поисках прохлады роняю лицо в подушку, но это приносит лишь мимолетное облегчение.
Может быть, мне нужно просто отпустить все это? Не анализировать, не думать о том, что на часах уже третий час воскресенья, и скоро жизнь сделает такой крутой вираж, что лучше бы пристегнуть ремни и надеяться, что меня не снесет на остром повороте.
«Ты тоже не поверишь, Ленский, но мне, учительнице литературы, нравится, как ты ругаешься. Не ругайся больше, Ленский»
«Где-то в твоих словах заблудилась логика, Колючка».
Хочу написать, что у меня вообще голова не работает, но Ленский опережает: «Можешь сделать для меня кое-что? Не думая и не стесняясь, просто выполнить то, что попрошу? Доверься мне в конце концов».
Почему-то кажется, что это западня, еще одна попытка заставить меня перешагнуть барьер, сбросить, как балласт, логику и здравый смысл. Но я готова изойти в нее добровольно, осознанно… и с удовольствием.
«Что мне сделать для тебя, Ленский?»
«Разденься и будь со мной полностью голой. Но я хочу доказательство, лгунья».
Глава двадцать седьмая: Даня
Я не вру, когда пишу ей, что хочу ее до боли. Хотя нет, все-таки вру, потому что «хочу до боли» — это и близко не то, что я чувствую с железной непрекращающейся эрекцией вот уже минут тридцать. Именно столько мы с Колючкой переписываемся.
Лежу в постели полностью голый — это тоже чистая правда. Ненавижу спать в трусах, летом вообще закрываю комнату на замок изнутри, чтобы мать не зашла и не увидела мой физиологически естественный утренний стояк.
Все-таки переворачиваюсь на живот, подбираю подушку под грудь и пока Колючка собирается с силами, закрываю глаза, вспоминая вкус ее губ. Сжимаю наволочку в кулаке — и тяну бедрами вверх, представляя, что Варя лежит подо мной с широко разведенными ногами. Яйца поджимаются, в голове шумно и тихо одновременно.
Телефон, наконец, оживает.
Моя стыдливая девчонка, наконец-то, решилась. И хоть это все равно не то, что я бы хотел, но это больше, чем все, на что я мог надеяться еще несколько дней назад.
Колючка сфотографировалась почти так же, как и я, только осталась в лифчике. Очень симпатичном черном лифчике без всяких идиотских кружев. Сглатываю, жадно разглядывая каждую деталь ее тела: симпатичная небольшая грудь, белая кожа, серебряная цепочка с кулоном-цветочком. Плоский животик, втянутый вертикальный пупок, краешек черных трусиков с атласным бантиком.
Убейте меня.
Просто, блядь, убейте меня, пока я не двинулся окончательно и не трахнул кровать.
Кусаю подушку, чтобы спрятать стон, когда пару раз тараню членом матрас. Жестко и почти до боли.
«Ты меня с ума сводишь, Колючка, — пишу ей, вдруг вспомнив, что молчу слишком долго, а моя мнительная девчонка уже наверняка черте чего успела понапридумывать. — Сильнее у меня стоять уже просто не может».
Хочу попросить снять эту черную тряпку, а лучше обе, и показать мне, какая она офигенная. Но боюсь перестараться, и вынудить Колючку просто закрыться в себе, поэтому обрушиваю на нее откровенность своих желаний.
«Я сейчас выебу кровать, представляя, что это ты. Это не преувеличение. И это будет не первый раз, когда я делаю это, думая о тебе»
«Подо мной уже простыня дымится, Ленский…» — отвечает Колючка.
«Снимай трусики, Колючка».
Она отвечает почти сразу: — «Сняла».
«Послушная?»
«Сумасшедшая»
Я не знаю, как бы мне самому не двинуться от фантазий в моей голове и от потребности кончить. Я реально уже весь мокрый от напряжения: простыня липнет к телу, губы искусал до крови, и сердце почти навылет, как будто еще немного — и сдохну к чертовой матери.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
«Мне нужен твой голос, Колючка. Можно?»
Есть вещи, которые я — пока — буду делать только после ее разрешения.
«Можно», — пишет она примерно через минуту, и я мгновенно набираю ее номер.
— Прости, я хочу слышать, как ты кончишь вместе со мной, — говорю громким шепотом, переворачиваясь на спину. Беру себя в кулак у самого основания, делаю пару толчков в ладонь и выдыхаю, кажется, громче, чем собирался.
— Даааааня, — растягивает мое имя таким надрывным голосом, что я почти слышу визг собственных сорванных тормозов.
— Ты нужна мне, Колючка. — Жмурюсь до рези за веками, потому что в этот момент она тихонько сладко стонет. — Еще, детка. Делай то, что ты делаешь, но дай мне свой стон.
— Детка? — Слышу улыбку пополам с дрожью.
— Моя детка, — поправляю себя.
Может, я балбес, но я не отдам ее никому.
Не знаю как, но не отдам и все.
— Еще раз, — впервые так откровенно просит она.
— Хочу засадить тебе по самые яйца, детка, — нарочно грязно, и пошло, откровенно.
Я не умею стесняться, а ей точно нельзя давать повод думать, что она может ускользнуть обратно в образ строгой холодной училки. Моя Колючка ни хрена не холодная, она жутко сексуальная малышка, и я уверен, что сейчас ее пальцы все мокрые, потому что она — со мной, и течет от меня.
Блядь же, как хорошо…
Выгибаю спину, забрасываю голову назад, и еще пару раз провожу по члену. Выдыхаю, пробую восстановить дыхание — но ничего не получается. Да ну на хуй!
— Знаешь, о чем я думал, когда трахался с рукой в своей постели? — подстегиваю ее фантазию. Настолько быстро к краю я еще ни разу не подходил, и меня нехило так трясет.
— О чем? — сглатывает она.
— О том, как усаживаю тебя на парту, задираю твою юбку и рву твои чулки.
Да, я хочу порвать на ней чулки. В хлам порвать. А потом надеть на нее новые — и снова порвать.
Кончики пальцев на ногах подгибаются, удовольствие рождается в затылке и быстро, словно стальной шарик, катится по позвоночнику до самого копчика.
— Ленский? — Она всхлипывает громко-громко, и мычит, явно закусывая губу. Голос дрожит, и я знаю, что сейчас моя малышка кончит вместе со мной.
— Да, детка?
— Я бы тоже этого хотела…
Вжимаю пятки в матрас, выдыхаю целую кучу бессвязной ругани, сильно и остро кончая себе на живот.
Глава двадцать восьмая: Варя
Наверное, я могла бы испытать удовольствие просто от одного звука его голоса.
