Молодой человек отворил протяжно заскрипевшую деревянную
дверь. В нос ударил запах кислой заплесневелой сырости.
«Странный вкус у всех этих подражателей Лайонелу», —
досадливо подумала Катя.
В абсолютно пустом помещении с заколоченным досками окном
Вильям наступил на одну едва приметную дощечку в самом углу. Спустя несколько
минут послышался стальной скрежет, и посреди комнаты поднялась деревянная
крышка огромного люка. Показалась седая голова одетого в голубую ливрею старика.
В руке он держал белую свечу на серебряной подставочке.
Он поклонился и предложил следовать за ним.
Деревянные ступени, ведущие вниз — под землю, не долго
скрипели под ногами, вскоре лестница превратилась в мраморную. В нишах
белокаменных стен стояли красные стеклянные фигурки животных: тигров, обезьян,
волков, носорогов, в которых горели свечи.
Старик в голубой ливрее провел гостей по белоснежным
ветвистым лабиринтам, и они оказались в гигантских размеров подземелье. Тут
было светло как днем.
Впереди полукругом красовался встроенный в стену дворец со
множеством окошек, похожий на пчелиные соты. Перед ним же был разбит мраморный
сад. Белокаменные статуи обнаженных женщин, мужчин, детей, фигуры животных,
деревья, скамейки, фонтаны, дорожки, фонари с разноцветными стеклянными
плафонами.
— Ничего себе гробница, — шепнул Йоро, восторженно
оглядываясь.
Старик обернулся, строго взглянул на него из-под кустистых
бровей и промолвил:
— Вы, юноша, поосторожнее с определениями. Мраморный дворец
Павла Арсеньевича занесен в книгу величайших произведений искусства мира.
— У вас и такая книга есть, — подивилась Катя.
Не скрывая восхищения, она разглядывала скульптуры играющих
младенцев-ангелов вокруг скамейки и ей казалось, что она попала на другую
планету. Выражения лиц каменных скульптур были такими живыми и трогательными,
точно настоящих детей превратили в каменные изваяния в момент счастья.
— Скульптор Морган Нориш, — негромко сказал Вильям. — Он так
же велик, как и жесток. Свою человечность еще при жизни положил на дьявольский
алтарь и принес в жертву искусству.
— Они как живые, — прошептала Катя, указывая на двух женщин
в чепцах, склонившихся над ручьем.
Юноша грустно улыбнулся.
— Так и есть. Они были живыми, пока Морган Норишь не
прикоснулся к ним. Он ваяет свои скульптуры из людей. Это его дар, обращать
живую плоть в камень одним лишь прикосновением.
Катя остановилась возле скамейки, на краю которой сидела
влюбленная пара, держась за руки, и не в силах поверить услышанному, выдохнула:
— А Лайонел знает?
Вильям усмехнулся.
—Конечно! Нориш его старинный друг, частый гость в
Петербурге. Он путешественник, в каждом крупном городе по дому, на то у него
дозволение старейшин. Поговаривают, скульптуры Моргана пользуются успехом в
самом Тартарусе.
Вскоре все трое вслед за провожатым подошли к огромным
белокаменным воротам. По обе стороны от черной литой решетки стояли стражники,
одетые в бело-голубые мундиры.
Решетка поднялась, и седой старик сказал:
— Мы входим в овальный зал.
Тот в самом деле оказался овальным, с девятью колоннами,
между которыми находились проходы, ведущие в белые, как и все тут, коридоры. В
центре стояла овальная стойка, за ней сидела красивая черноволосая девушка в
откровенном платье.
Вампирша взглянула из-под ресниц на Вильяма и с придыханием
спросила:
— Комната будет совместной?
Сообразив, о чем та говорит, Катя гневно воскликнула:
— Нет!
Вильям покосился на нее и спокойно попросил:
— Две комнаты, пожалуйста.
Девушка вынула из-под стойки красную большую тетрадь и
каллиграфическим почерком вывела их имена. Затем взглянула на прятавшегося за
Вильяма чернокожего мальчика и поинтересовалась:
— Как записать?
—Йоро, — ответил Вильям, — он со мной.
Девушка написала имя, а в скобках приписала «Оборотень»,
после чего перевернула тетрадь и, попросив расписаться, выдала два золотых
ключа.
Катя хотела взять один из них, но Вильям подвинул ключ к
черноволосой вампирше и отрывисто произнес:
— Для нее — апартаменты Лайонела.
Девушка замешкалась.
— Простите, — наконец вымолвила она, — не было такого
приказа.
Катя заметила, что Вильям готов сдаться и уже протягивает
руку к ключу, и, ухватив его за пиджак на локте, громко сказала:
— Ну что ж, тогда мы уходим. Передайте Павлу Арсеньевичу,
что нам крайне неприятно было потратить время и встретить неподобающий прием!
Девушка развернулась и направилась к выходу. Вильям с Йоро
последовали за ней.
Но не успели они сделать и десяти шагов, как разлился
звонкий удар пощечины и голос:
— Екатерина, Вильям, прошу прощения за поведение этой девки.
Катя обернулась и наткнулась на острый взгляд серо-зеленых
глаз, извиняющуюся улыбку и лихо подкрученные гусарские усы на бледном лице.
Статный красавец Павел Холодный, одетый в безукоризненно белоснежный костюм,
держал за волосы девушку, свернувшуюся наподобие собаки у его ног.
В другой руке хозяин подземного дворца держал хлыст. Павел
замахнулся на девушку, но Вильям перехватил его руку, заверив:
— Все в порядке, простим ее.
Но Холодный не внял его словам, он потянул девушку за
волосы, приподнимая с пола, и насмешливо посмотрел на Катю.
— Вы тоже, Екатерина, считаете, что необходимо прощать?
Первым ее порывом было утвердительно кивнуть, но она
сдержалась и скучающе произнесла:
— Допустивший ошибку должен быть наказан.
В глазах хозяина промелькнуло удивление, он даже выпустил
волосы своей жертвы.
Катя воспользовалась его заминкой и поинтересовалась:
— Кто-нибудь проводит меня сегодня в апартаменты? Или у вас,
Павел, принято держать гостей на пороге до дня Великого Суда?
Холодный отшвырнул ногой от себя черноволосую, пообещав:
"Тварь будет наказана», и предложил Кате руку.
От прикосновения к его ладони, затянутой в перчатку, девушка
ощутила, как холод электрическим разрядом прошел по всему ее телу, а
собственную ладонь обожгло. Девушка едва сумела скрыть изумление. Когда Вильям
рассказывал на балу у Бриана Джонсона, что у Павла температура тела в десятки
раз ниже, чем у других вампиров, и своим дыханием он может заморозить воду, она
не поверила.
— Потрясающий дар, — обронила девушка, отнимая у него свою
руку.
