Молодой человек видел, что брат сконфужен и безжалостно
добил:
— Теперь, быть может, тебе даже не придется в подражание мне
вырывать у нее поцелуи насильно!
Они помолчали, и Вильям нехотя спросил:
— Что ты намерен делать?
Лайонел пожал плечами.
— Я отправлюсь домой — в Англию. Старейшины дарят мне
Лондон, чтобы я не скучал в ожидании Дня Искупления. — Он хлопнул брата по
плечу. — Дня, который ты нам должен организовать.
Вильям качнул головой и направился к двери, ведущей из зала,
но Лайонел оказался возле нее первым и преградил путь. И прежде чем брат успел
что-то сказать, бесцеремонно вынул из внутреннего кармана его куртки фотографию.
— Кажется, это мое.
Вильям несколько секунд смотрел на девушку, залитую кровавым
светом заходящего солнца, запечатленную на фотографии, и со вздохом произнес:
— Конечно. Конечно, твое.
Он ушел, а Лайонел остался один, среди портретов юношей и
девушек, мужчин и женщин, в чьих телах когда-либо жили ангел и бес за всю
историю существования вампиров. Ангелов тут было значительно больше. В среде
вампиров найти их не составляло труда, такие как Вильям и ему подобные не могли
не привлекать всеобщего внимания.
Молодой человек посмотрел на фотографию в своей руке и,
ненароком сравнив девушку с портрета с девушкой на фото, глубоко задумался. Как
бы художник ни старался передать демонизм рыжеволосой девчонки, получилось у
него как-то неестественно. В то время как фотография точно пылала огнем и
капризный бес на ней изящно обнажал свою сущность. Не могли обмануть ни
поднятые в небо наивные глаза, ни трогательные ямочки на щеках, ни тень улыбки
в уголках губ, выдавал кровавый отблеск ресниц, игривый румянец на бледной коже
и бурный норов кудрей.
Лайонел помнил тот день, когда сфотографировал девушку возле
своего дома, как будто это было только вчера. Он усмехнулся. Заманить ее к себе
оказалось проще простого, одна лишь эсэмэска. В тот вечер он впервые ее
поцеловал, конечно же, насильно. И ему понравилось обжигающее тепло и вкус ее
губ, смелость, с которой бросила в лицо все что думала. Разве мог он знать,
предлагая ей сыграть в игру: «Ты убегаешь, а я догоняю», что очень скоро
преследовать его будет она, а жертвой станет он сам. И весь комизм состоял в
том, что убегать от нее ему теперь хотелось меньше всего на свете, только
выхода другого не было.
— Мальчик мой, мы нарушим твое уединение. — Неслышно в зале
появился Цимаон Ницхи. Следом за ним вошли двое старейшин. Одного из них
Лайонел давно и хорошо знал, им был его учитель Нима-трак-дэн — тибетец,
который в течение десяти лет учил его превозмогать боль, находясь на солнце. По
левую руку от Создателя стоял сгорбленный Наркисс, как и прежде прятавший свое
лицо под черным капюшоном.
— Что ты решил? — спросил Цимаон Ницхи, пристально глядя на
фотографию в руке молодого человека.
— А я могу тут что-то решить? — насмешливо уточнил Лайонел.
Создатель добродушно посмеялся.
— Ты всегда мне нравился! Я ставил тебя в пример своим
сыновьям.
— Весьма польщен.
Создатель дружественно похлопал его по плечу.
— Мой мальчик, ты ведь прекрасно знаешь, любовь не для тебя.
Такие, как ты, не дают волю чувствам, а потому никого не могут сделать
по-настоящему счастливыми. Привязанности — это цепи. Ты слишком любишь свободу.
— А еще я люблю себя, куда больше чем свободу, — напомнил
Лайонел и медленно добавил: — И если мне чего-то очень хочется, я не в силах
себе отказать.
Желтые глаза Цимаон Ницхи вспыхнули, а лицо как будто
посерело, став совсем мрачным. Былое дружелюбие испарилось.
Вперед выступил Наркисс.
— Создатель, если паршивец перешел границы вашего доброго
отношения, отдайте его мне!
Цимаон Ницхи искоса посмотрел на него.
— Это лишнее. Уверен, Лайонел достаточно умен, чтобы на этот
раз сделать исключение и отказать своей себялюбивой натуре.
— И все-таки его поведение недопустимо, — прокаркал
старейшина в капюшоне. — Оставьте его у меня на воспитание.
Лайонел ледяным взглядом уставился на Наркисса и холодно
произнес:
— Вряд ли, предпочитаю женщин.
Наркисс замахнулся на него, но руку его перехватил
Нима-трак-дэн, спокойно заметив:
— Не нужно горячиться! Мы ведь все помним, как дорог этот
мальчик нашему бесу.
— И тебе самому дорог этот дерзкий паршивец, не так ли! —
яростно прорычал Наркисс.
На белом лице тибетца с миндалевидными глазами не дрогнул ни
один мускул.
— Он мой лучший ученик! Да, не скрою, его благополучие
занимает меня куда больше, Накрисс, твоих содомских планов.
Цимаон Ницхи вскинул руку, призывая всех к тишине, и
заговорил:
— Ни к чему нам распри сейчас! — Он улыбнулся Лайонелу. — Я
не могу удержать тебя здесь силой, могу лишь рекомендовать остаться. Но, как я
понимаю, решение ты уже принял!
— Я не останусь, — покачал головой Лайонел и, бросив
раздраженный взгляд на Наркисса, добавил: — Сегодня же покидаю Тартарус.
— Немыслимо, — прошипел старейшина в капюшоне.
— Хорошо, — вновь улыбнулся Создатель, — у меня есть для
тебя подарок в знак моего расположения. — Он прошел к двери, распахнул ее и
ввел в зал юную девушку, облаченную в полупрозрачные белые одежды. Под ними
черноволосая красавица была нога. Желтые отцовские глаза, как подобает скромной
девушке, были опущены вниз. Хорошенькая: стройная, женственная фигура, длинные
блестящие волосы, розовые пухлые губки, пышная щеточка ресниц, аккуратный
носик. Юная девица могла бы составить конкуренцию самой Анжелике Тьеполо.
— Моя младшая дочь Сарах, — представил Цимаон и подтолкнул
ее к молодому человеку. — Ей тринадцать, она еще не тронута мужчиной и станет
хорошим утешением для тебя.
Лайонел недоверчиво хмыкнул.
— Создатель, боюсь, невинная девица едва ли будет способна
утешить меня сейчас.
Девушка вздрогнула, точно от пощечины, и расширенные от
ужаса глаза обратились на отца.
— Ты обидишь меня, мой мальчик, если не примешь подарок, — предупредил
Цимаон Ницхи.
Лайонел сердито прищурился.
— Она не в моем вкусе.
Создатель поменялся в лице, Сарах в панике закрыла личико
руками, Наркисс грозно выдохнул, а Нима-трак-дэн быстро проговорил:
— Полагаю, Лайонелу нужно время, чтобы немного забыть... —
Он характерно указал глазами на Катин портрет.
— Создатель, — обратился Наркисс, весь дрожа от едва
сдерживаемой ярости, — прикажите мне, прикажите...
