— Нашли чего-нибудь?
— Что искали, не нашли. Но зато, когда ребята ушли, я уже в порядке личной инициативы прошлась по ссылкам сайтов, которые Ева Германовна за последние дни просматривала. И это все различные туристические направления.
Ева собиралась куда-то ехать отдыхать?
— Интересно.
— И от одной турфирмы пришло сообщение с просьбой оценить работу их менеджеров.
— Значит, Ева к ним обращалась. Иначе бы они не прислали такое сообщение.
— Я тоже так подумала. Позвонила в эту фирму, представилась сестрой их клиентки и сказала, что та в диком восторге от своего отдыха, который они ей организовали. И что я хочу сделать ей сюрприз, приехать к ней всей семьей — семь человек.
— И они тебе поверили?
— Саша! Это же семь туров! Конечно, они мне поверили. В общем, Ева отдыхает в семейном пансионате «Солнечный плес». Это Ленинградская область, километров семьдесят от города. Съездишь?
Саша онемел.
— Понимаешь, я сейчас несколько занят.
— Сегодня я бы тебя и не стала просить. Понимаю, набегался за день, намотался. Ты завтра съезди! Утром!
И что мог сказать Саша? Учитывая тот факт, что просила его не какая-нибудь посторонняя женщина, а его родная мать. Разумеется, Саша согласился.
— Хорошо, завтра съезжу.
— Очень хорошо. Адрес я тебе прямо сейчас пришлю.
И действительно, не прошло и минуты, как Саша получил сообщение. Мама прислала адрес пансионата, в котором зависала Ева Германовна. Саша глянул, и брови его поползли вверх. Пансионат «Солнечный плес» находился в поселке Сиверский. А как раз в соседнем поселке неподалеку от Сиверского — в Суйде, на улице Красной, 15 — проживал покойный господин Малышев. И сверившись с Яндекс-картами, Саша изумился еще больше. Упомянутый пансионат находился всего в паре десятков километров от дома мужчины, убитого в квартире Хильды. Расстояние совсем мизерное, если считать по меркам страны.
Казалось, сама судьба настаивала на том, чтобы завтрашний свой день Саша посвятил этому путешествию. А кто такой был Саша, чтобы спорить с таким авторитетом?
Глава 6
На следующее утро Саша двинулся в путь как можно раньше. Несмотря на то, что ему пришлось до поздней ночи давать показания в отделении и в постели он провел всего несколько часов, сна у него не было ни в одном глазу. Весной и летом спать хочется значительно меньше, чем поздней осенью и зимой. В темные холодные месяцы Сашу так и подмывало погрузиться в долгую спячку. Заснуть где-нибудь в ноябре, а проснуться уже ближе к марту. Он прямо чувствовал, как организм, дай ему волю, перешел бы на энергосберегающий режим полусна-полудремы.
Каждое утро зимой становилось для юноши настоящим испытанием. Надо было сначала заставить себя открыть глаза, а потом каким-то образом удержать их в этом состоянии. А глаза так и закрывались сами собой. И сладкое сонное оцепенение наползало и, случалось, побеждало. Так что зимой Саша включал у себя на смартфоне сразу пять будильников, каждый с интервалом в десять минут. Это все-таки давало больше шансов, что если он и опоздает, то ненамного.
А летом или весной было совсем другое дело. Просыпаться одно удовольствие. Глаза сами открываются, едва почувствовав первые солнечные лучи.
— Все-таки мы все — дети солнца. Когда солнышко светит, нам и светло, и радостно, и вообще, жить хочется. А как его нету, мы погружаемся в тоску.
Барон, к которому была обращена эта маленькая речь, в ответ лишь подышал.
— Куда мы с тобой сначала поедем? Предлагаю завернуть сперва в Суйду, к Малышеву.
У Барона это предложение никаких нареканий не вызвало. Но Саша все равно решил его обосновать.
— Выехали мы с тобой рановато, — сказал он своей собаке. — Сейчас всего пять утра, на месте будем к шести. В пансионате еще никого на рабочих местах не будет. Зато в доме у Малышева самое время раздобыть свидетелей. В семь люди уже могут уйти на работу.
Вряд ли Малышев жил в доме один. Саша надеялся, что там также проживала вся его семья. А в рабочие дни жители пригородов ездят в Питер на первых электричках. И чтобы поспеть на них, вставать им надо ранехонько, ни свет ни заря.
— Вот мы до их отъезда и поспеем с ними поговорить.
Расчет Саши оправдался. В поселок он прибыл в десять минут седьмого. Но дальше начались чудеса. Упомянутый в прописке дом оказался школьным зданием. Небольшое двухэтажное деревянное здание являлось филиалом местной средней школы. Даже снаружи было заметно, что оно отчаянно нуждается в ремонте. С одной его стороны был пожар. И Саше было бы просто страшно приводить сюда своих детей. Того и гляди, либо ветхая крыша обвалится на головы учеников, либо сами стены рухнут.
И судя по поросшему травой и даже молоденькими березками крыльцу, это понимал не один Саша. Жители поселка давно перестали приводить сюда своих детей. Тем не менее здание было обитаемо. На втором этаже в одном из окон на ветру трепыхались чистенькие кружевные занавески. Там явно кто-то жил.
— Хозяева! Откройте!
Саше пришлось стучать довольно долго, пока сверху его не окрикнули:
— Вы к кому?
Голос был женский.
— Я по поводу Малышева Валерия. Вам такой известен?
— Нет… Уходите прочь!
— Но в полиции…
Саша не успел договорить, как тот же женский голос перебил его:
— Простите, как вы сказали? Малышев вам нужен?
— Валерий Иванович. Он прописан по этому адресу.
— Сейчас. Подождите.
Ждать Саше пришлось еще дольше, чем он стучал. Но в итоге из-за угла здания показалась невысокая женщина, которая зябко ежилась от утреннего холодка и куталась в коротенький халатик.
— Что вы там колготитесь? Идите сюда! — махнула она ему рукой. — Вход с этой стороны!
С другой стороны здания оказался служебный ход, который, в отличие от парадного, производил куда лучшее впечатление. Тут были целы ступеньки. И вокруг крыльца были разбиты клумбы, на которых уже пестрели первые анютины глазки и полыхали оранжевые рябчики. Вскоре предстояло выбросить свои цветоносы и шикарным хостам. Но больше всего привлекал глаз большой куст японской айвы. Он был так густо усыпан своими цветочками цвета лососины, что казалось, на нем полыхает огонь.
— Вы простите, я не сразу сообразила, кто вам нужен. Дело в том, что Валера тут давно не появлялся. Года три уж. Как пожар случился, так и все, конец. И прописка его теперь аннулирована.
— А в паспорте штамп стоит.
— Ну, стоять он там, может, и стоит, но силы никакой не имеет. Валерку давно отсюда выписали. Площадь была служебная. Когда его мать школой рулила, то она и Валерку правдами и неправдами оформила к себе на работу. Учителем физкультуры он числился, деньги получал и служебную площадь имел. А когда Ольгу Сергеевну с поста директора школы сняли, то и Валерку в тот же день с его должности поперли. Потому что, скажу вам честно, никаких прав он работать в школе не имел. Я просто не представляю, как Ольге Сергеевне удалось пристроить своего сынка в школу, да еще на должность учителя.
