А вот Саша думал иначе. Он чувствовал, что расследование наконец-то сдвинулось с мертвой точки. И еще как сдвинулось. В его руках была фотография, оставленная для него самой Евой Германовной. Ну, или не для него, но все равно, Ева Германовна явно пыталась с помощью этой фотографии им всем что-то сказать. В том, что фотография была оставлена именно Евой Германовной, у Саши сомнений не было.
— Во-первых, на этой фотке нету и следа пыли, — объяснял он Барону, когда они уже катили по дороге. — А ты сам видел, какая там под кроватью пылюка.
Барон пренебрежительно чихнул. Мол, не напоминай, до сих пор в носу свербит.
— А сама фотография чистенькая. Из этого следует, что она пролежала под кроватью совсем недолго, иначе сама тоже была бы покрыта пылью. Теперь что у нас во‑вторых… А во‑вторых у нас личность на снимке.
И Саша показала Барону фотографию, словно бы тот мог что-то понять. Барон фотографию обнюхал очень осторожно и вопросительно взглянул на своего хозяина. Мол, мое дело маленькое, найти и принести. А выводы ты уж делай сам. И Саша пытался.
Честно говоря, фотография была незаурядной. На ней была запечатлена темноволосая женщина, на подбородке у нее была борода. Аккуратно подстриженная черная борода, отливающая немного синим. Изображение этой женщины Саша уже видел в той квартире, где убили Малышева.
— Голову готов поставить в заклад, что это та самая Брунхильда. Но что она делает? Хотел бы я это знать.
Брунхильда была сфотографирована на фоне какой-то стены, на которой была нарисована пестрая птица с длинным хвостом.
— Надо полагать, это павлин. Похож.
Брунхильда явно специально позировала для этой фотографии. И позу она приняла весьма причудливую. Одной рукой она указывала куда-то вверх и немного влево, на этой руке у нее лежала булочка с маком. Сдобу было хорошо видно. Саша отлично знал, что такие булочки пекли на комбинате Евы Германовны. Сколько раз он сам наслаждался их вкусом! Булочки были покрыты сверху вместо глазури темным шоколадом. И это сочетание мака и шоколада очень нравилось юноше.
В другой руке Брунхильда держала прозрачный целлофан, в котором лежала банка зеленого горошка, майонез, колбаса и морковка, соленый огурец, картошка в мундире и пара белых яиц. Этой рукой Брунхильда указывала куда-то вправо от себя и тоже вверх. И наконец, левую ногу Брунхильда держала поднятой вверх, и к ней был прикреплен кусок сырого мяса, если Саша не ошибался, говядины.
Что должна была означать данная композиция, Саша решительно отказывался понимать. Но что-то она должна была значить. Иначе Ева не стала бы ее снимать. И уж точно, не стала бы заморачиваться, чтобы эту фотографию спрятать.
— Да еще спрятала она ее в таком месте, где ее обязательно должны были найти. Как только выяснится, что в КПЗ сидит совсем не Ева Германовна, а совершенно другая тетка, просто похожая на нее внешне, то полиция немедленно отрядит на поиски сбежавшего финансового директора целый отряд сыщиков. И нетрудно догадаться, что они очень скоро вычислят «Солнечный плес», явятся туда и найдут… А ничего они там уже не найдут. Потому что фотография-то, она вот у кого!
Саша совершенно искренне радовался, то и дело с удовольствием поглядывая на свой трофей, до тех пор, пока внезапно не понял, что дорога, по которой он ехал, совершенно ему не знакома. Внезапно справа у дороги мелькнул указатель «Вырица». И Саша понял, что помимо своей воли он приехал туда, куда и ехать уже не собирался. Ведь странная фотография Хильды до такой степени вскружила парню голову, что он рванул прямиком в город, совсем забыв о дополнительной цели своего путешествия — матери Валерия.
Глава 7
Саша рассудил, что раз уж он тут, то глупо будет отказываться от встречи с Ольгой Сергеевной.
— Попытаюсь поговорить с ней о сыне. Может, она объяснит, как Валера оказался в квартире, где жили Хильда с Евой.
Но внезапно навигатор словно сошел с ума. Сначала он послал Сашу по проселочной дороге, которая извивалась вдоль берега речки. Дорога эта с самого начала не внушала Саше доверия, но навигатор упорно советовал двигаться по ней прямо. И Саша двигался.
— Прямо триста метров.
Но дорога впереди стала такой узкой, что пройти по ней можно было разве что пешком.
— Сверните направо.
Какое там направо! Направо была река.
— Ты что, милая? — укорил Саша навигаторшу. — Ты никак смерти моей хочешь?
И продолжал двигаться прямо.
— Маршрут перестроен. Через сто метров поверните налево.
— Нет, что я тебе сделал?
Слева от Саши на протяжении всего пути тянулись чьи-то заборы. И куда тут сворачивать? Наконец, Саша уперся в такую огромную лужу, соваться в которую не решился. Объехать ее тоже не было никакой возможности. Со всех сторон дорогу окружали сосны, чьи мощные узловатые корни создавали непроходимую преграду. Пришлось возвращаться назад и спрашивать у местных жителей, как проехать до дома Ольги Сергеевны. Люди оказались куда надежней электроники. Наши граждане Сашу не подвели. Они охотно надавали ему зараз столько указаний, что их хватило бы доехать и до Парижа. Одна предприимчивая бабуля даже предложила сесть к Саше в машину, пообещав показать ему дорогу, если сначала он подвезет ее до станции.
До станции Саша ее довез. А потом довольно быстро выехал к нужному ему дому. Вот только Ольги Сергеевны дома не было.
Навстречу Саше вышла совсем молоденькая девушка лет шестнадцати-семнадцати, которая ему и объяснила:
— Ольга Сергеевна сейчас у отца Серафима.
— А не подскажете, где мне его искать?
Девушка взглянула на Сашу с недоумением и вроде бы даже тревогой, но взяла себя в руки и доходчиво растолковала дорогу. Оказалось, что это совсем близко. Саше нужно было проехать две улицы.
— Всего-то! — обрадовался парень. — Спасибо!
Но девушка, выйдя за ним на дорогу, еще долго смотрела ему вслед. Саша тоже поглядывал в зеркало заднего вида. Чего таить, девушка ему приглянулась. Молоденькая, конечно. Но подрастет когда-нибудь. А вот ее удивления он взять в толк никак не мог. Саше на минуту даже досадно стало. Красивая девушка, а так смотрит, словно он провинился в чем-то. Ну, не знает Саша этого ее отца Серафима, так что с того? Не может он знать всех священнослужителей здешней епархии.
Так он и доехал до нужной ему улицы. И сразу увидел большой храмовый комплекс. В отличие от городских храмов, этот был полностью сложен из бревен. Большие бревна, аккуратно подогнанные одно к другому, складывались в удивительно гармоничное строение со многими скатами и перекатами, увенчанное колокольней и куполами с крестами. На мгновение Саша притормозил в воротах. Никогда не был особенно верующим, но тут вдруг рука сама потянулась, чтобы совершить крестное знамение. Останавливал лишь стыд, что подумают люди? Молодой парень, а крестится, словно старая бабка.
