Но Кукушкина даже не сомневалась в своих способностях. Она лишь поинтересовалась у официанта, какая еще выпечка есть у них в кафе. И узнав, что имеются чебуреки с пылу с жару, заказала сразу две штуки, а потом еще три. Саша с содроганием наблюдал за трапезой. Создавалось впечатление, что внутри Кукушкиной встроен мощный пылесос, способный втягивать в себя огромные порции еды. Грибной суп она выпила буквально одним глотком. Голубцы лишь мелькнули и исчезли. Запеканка сопротивлялась чуть дольше, да и то лишь потому, что румяная корочка не желала сразу резаться, а запихнуть всю порцию целиком даже у Кукушкиной при всем ее желании не получалось.
Справившись со всем, что стояло на столе, женщина удовлетворенно погладила себя по животу и произнесла:
— Хорошо подзакусила.
Саша с недоумением поднял на нее взгляд. Подзакусила? Да среднему человеку ее трапезы хватило бы на три дня!
— Что у вас есть еще вкусненького? — остановила Кукушкина официанта. — Может, из салатов чего имеется? Что-то мне селедочки захотелось. Принесите пожирнее.
Целая порезанная и посыпанная кольцами лука селедка появилась на столе. Судьба ее была предопределена. Не успел Саша заказать себе стакан воды, как от селедки не осталось и следа. После этого Кукушкина с благодарностью выпила воду, которую официант принес для Саши, и заявила, что готова перейти к десерту.
— Я читала, у вас в меню есть сырники со сгущенкой? И к ним еще десяток блинов. С маслом.
Когда же она наестся? Вот утроба ненасытная! Сколько же ей предстоит заплатить за угощение? Цены в кафе демократичные, сказывается близость отделения полиции, но заказано Кукушкиной очень много, так что сумма крупная набежит.
Но когда Саша осторожно на это намекнул, Кукушкина ничуть не смутилась и воскликнула:
— А чего не поесть от пуза? Деньги-то у меня теперь есть. Сколько хочешь!
— Вам Ева заплатила?
— Благодарная она баба. Я как ей помочь согласилась, она сразу мне всю сумму перевела. Знаешь, как мне эти деньги в камере душу грели!
— Представляю. А за что же она вам заплатила? Чтобы вы согласились выдать себя за нее и сесть за решетку?
— Ага! А перед этим еще к стилисту ее надо было сходить, парикмахеру то есть, если по-простому говорить. Она меня и постригла, и покрасила, и причесала под Еву. Мы с Евой и раньше друг на дружку смахивали, а тут прямо как близнецы стали. Потом Ева меня к косметологу отвела, та мне губы наколола, чтобы такую же форму им придать, как у Евы. Нити золотые мне под кожу вшили, я сразу лет на десять помолодела. Ну, чисто Ева стала. Она мне и одежду свою дала, чтобы уж совсем нас было не различить. Фигуры-то у нас похожи, но все же пришлось к бабе Лизе ехать, кое-что ушивать да укорачивать. А берет баба Лиза о-го-го! Я знаю, потому что с ее дочкой дружу. У бабы Лизы клиентов раз-два да обчелся. Но зато эти клиенты платят ей очень хорошие деньги. И Ева за меня без слов все заплатила. Вот тогда я и поверила, что она меня не кинет, и согласилась ей помочь. Да и то сказать, дело-то у нее правое, благородное дело. Я вот сама сколько лет котлы таскала да мыла, систему эту не понаслышке, а, можно сказать, изнутри знаю.
— Вы в школе работаете?
— Работала, — поправила его Кукушкина. — Теперь-то уж не придется. Деньги есть, отчего не погулять!
— И вам там не нравилось работать?
— Гнилая система. Тащат в школьных столовых все и всё. Где только можно тянут и где нельзя тоже тянут. А разве это дело? Ведь детишки же в первую очередь от этих проделок страдают. Должны детки качественную и вкусную пищу есть, а едят непонятно что. Им государство достаточно денег на питание выделяет, чтобы дети хорошо кушали, а что в итоге?
— Что?
— Хорошо, если дети половину положенного от нормы получат, а то и того нет. Вот и посчитай. Если с каждого ребятенка хоть тридцатник сорвать, а детей таких тысяча, сколько в день выходит? Тридцать тысяч. А умножь теперь на двадцать четыре рабочих дня, потому что школьные буфеты, они и по субботам работают. Ладно, не надо на двадцать четыре, умножь на двадцать. Сколько вышло? Шестьсот? А теперь на девять месяцев умножь. Пять миллионов выходит и еще четыреста тысяч. Ну, четыреста тысяч можно на весенние, осенние и новогодние каникулы скинуть. Но пять лимончиков — это верняк.
— И кто эти деньги получает?
— Уж точно, что не я. Мое дело маленькое. А вот кто эти деньги получает, против тех Ева борьбу и затеяла. И я ей помочь согласилась. Очень Еве не нравилось, что в школьном питании творится. Не везде, наговаривать не стану, но во многих местах. И тут я с Евой солидарна. Сама лично все эти манипуляции наблюдала. Со мной-то особенно никто не делился, должность не та. Но тысчонку в неделю раз подкидывали. И я ее брала. А теперь стыдно, потому что Ева мне объяснила, как эта тысчонка ко мне приходила. А сколько таких тысчонок те, кто повыше меня стоял, к себе в карман клали! Тысячи! Вот тут меня возмущение и проняло. С чего это мне тысячу, а себе миллионы? Нет, так не пойдет дело. И ведь не только в нашей школе такое творится, но и в других тоже.
— Так Ева задумала разоблачить целую преступную сеть? Пресечь воровство во всех школьных столовых города?
— Ну, во всех или не во всех, а в одной конкретно собралась! Она и документы все подготовила. И сказала, что устроит так, что эти документы полиция очень активно искать будет. И обязательно найдет. И к этому времени замять эту историю уже не удастся, и делу будет дан ход. И многие сядут. А кто не сядет, тот в сфере школьного питания уже никогда больше работать не сможет. И вот тогда и я смогу себя следователю спокойно назвать и отправляться домой. Только меня раньше времени разоблачили.
Но Кукушкина совсем не печалилась об этом. Она придвинула к себе громадный сладкий пирог с ягодами и взбитыми сливками и принялась его поглощать с таким аппетитом, словно до того крупинки маковой во рту не держала.
— Может, и ограбление у нас на комбинате организовала Ева?
— Ага. Только деньги Еву не интересовали. Ей надо было внимание к своей персоне привлечь. Ну, чтобы следователь копать начал под нее. А тут бы и документики эти выплыли, которые она подготовила. Раз они в рамках уголовного дела появились, их должны были изучить и приобщить. А если уж приобщат, то должны с ними начать работать. Не отмахнулись бы, как раньше от слов Евы в полиции отмахивались. Мол, все знаем, все понимаем, да невозможно ничего сделать. А Ева вот доказала, что невозможного нету!
— Ева и раньше пыталась что-то предпринять против воровства и хищений?
— Только ничего у нее не выходило. А тут она хитрый план придумала. Такой хитрый, что я всего и не поняла. Только одно поняла, что голова у Евки здорово варит. И мне она помочь деньгами обещала, и слово свое сдержала. За все мои давешние обиды я свое взяла. И врагам своим отомстила, и денег заработала. Вот как!
И очень довольная собой Кукушкина принялась за последний кусок пирога с ягодами.
