– Судя по всему, вы прекрасно ладите с бывшей женой?
– Да. Она легкий человек и прекрасная мать.
Хоуп взяла свое пиво, невольно зауважав Тру за то, как он отзывается об экс-супруге: это многое говорило и о ней, и о нем.
– Когда вы возвращаетесь в Африку?
– Утром в понедельник. А когда вам уезжать в Роли?
– В воскресенье. В понедельник мне на работу. А когда у вас встреча?
– В субботу. – Тру отпил и медленно опустил бутылку на стол. – Я приехал знакомиться с отцом.
– Вы хотите сказать, встретиться с отцом?
– Да нет, знакомиться. Я его никогда не видел. В письме, которое я получил, сказано, что он уехал из Зимбабве до моего рождения и узнал о моем существовании совсем недавно.
Хоуп чуть не открыла рот от удивления, но спустя несколько мгновений все же решилась спросить:
– Не представляю, как бы я жила, не зная моего отца. Должно быть, после письма у вас голова пошла кру́гом?
– Да, пожалуй. В моей жизни возникло необычное обстоятельство.
Хоуп покачала головой:
– Не представляю, как завести разговор в такой ситуации… Или о чем спрашивать…
– А я знаю, – Тру немного отвернулся. Когда он заговорил снова, его голос почти терялся в шуме прибоя: – Я хочу спросить его о моей матери.
Этого Хоуп не ожидала и не знала, что он имеет в виду. Ей показалось, что на лице собеседника на мгновение отразилась печаль, но когда он вновь повернул голову, это выражение исчезло.
– Судя по всему, нас обоих ожидают знаменательные выходные, – заметил Тру.
Его желание сменить тему было очевидным, и Хоуп тактично воздержалась от вопросов, хотя ей было очень любопытно.
– Надеюсь, обойдется без дождя, иначе с Эллен случится истерика.
– Вы говорили, вы подружка невесты?
– Да. К счастью, платье очень стильное.
– Какое платье?
– Ну, подружки невесты надевают одинаковые платья, выбранные невестой, а у невесты не всегда хороший вкус.
– Вы, кажется, судите по опыту.
– Я в восьмой раз подружка невесты, – вздохнула Хоуп. – Шесть подруг и две сестры. А красивые платья были максимум дважды.
– А что случается, если вам не нравится платье?
– Ничего, просто потом ненавидишь фотографии. Если я когда-нибудь выйду замуж, выберу подружкам самые безобразные наряды в качестве мести.
Тру засмеялся, и Хоуп вдруг поняла, что ей нравится его смех – глубокий и урчащий.
– Вы этого не сделаете.
– Отчего же, однажды платья были ядовито-салатовые и с рукавами-буфами! Это моя Робин удружила. Мы с Джоанной до сих пор подкалываем ее по этому поводу.
– Давно она замужем?
– Девять лет, – отозвалась Хоуп. – Ее муж Марк – страховой брокер, такой тихоня, но очень хороший человек. У них три мальчика. А Джоанна вышла за своего Джима семь лет назад. Он юрист, и у них две девочки.
– Вы, видимо, очень дружны.
– Да, – согласилась Хоуп. – Мы и живем близко, но если машин много, дорога занимает минут двадцать… Но там, откуда вы родом, это, наверное, пустяк…
– В крупных городах вроде Хараре и Булавайо тоже есть пробки. Вы бы удивились.
Хоуп попыталась представить себе эти города, но воображение ей отказало.
– Мне неловко признаться, но когда я думаю о Зимбабве, в памяти всплывают только картинки из телепередач о природе: слоны, жирафы… Я знаю, что в Зимбабве есть города, но я, вероятно, неправильно их себе представляю.
– Местные города такие же, как везде в мире. Есть приличные районы, а в иные лучше не заходить.
– А у вас бывает культурный шок, когда вы приезжаете из буша в город?
– Каждый раз. Несколько дней привыкаю к шуму, машинам и обилию людей. Но это может быть и оттого, что я вырос на ферме.
– Ваша мама владела фермой?
– Нет, мой дед.
– А как ребенок, выросший на ферме, оказался в итоге гидом в буше?
– Это длинная и непростая история.
– Все хорошие истории длинные и непростые. Может, все же поделитесь?
Подошла официантка с тарелками. Тру допил свое пиво и заказал еще бутылку, Хоуп последовала его примеру. Рыба пахла превосходно. На этот раз официантка быстро принесла напитки, вернувшись с двумя бутылками раньше, чем Тру и Хоуп успели попробовать еду. Тру поднял бутылку, показав, что Хоуп должна сделать то же самое.
– За прекрасный вечер, – просто сказал он, чокаясь.
Пожалуй, из-за некоторой формальности тоста в непринужденной атмосфере «Клэнси» Хоуп вдруг поняла, что ее волнение незаметно испарилось. Она подумала, что все дело в искренности Тру, в какой-то его подлинности, природном умении быть собой, и это лишний раз укрепило ее во мнении, что многие люди проводят жизнь, играя придуманную роль, вместо того чтобы оставаться собой.
– Возвращаясь к вашему вопросу, я не против поговорить на эту тему, но не знаю, насколько она подходит для ужина. Может быть, позже?
– Хорошо, – пожала плечами Хоуп. Отрезав кусочек крабовой котлеты, она отправила его в рот, зажмурившись от наслаждения. Заметив, что Тру попробовал тунца, она спросила: – Ну, как?
– Насыщенный вкус, – похвалил он. – А у вас?
– Очень сложно не съесть обе, но в воскресенье мне необходимо влезть в платье…
– Да к тому же стильное…
Ей польстило, что он так точно запомнил ее слова. За ужином они рассказывали друг другу истории. Хоуп говорила об Эллен, упомянув некоторые из ее веселых подвигов, но обелив худшую часть прошлого подруги: например, обойдя молчанием бывшего дружка-наркодилера. Она рассказывала о своих приятельницах, о женском клубе, а потом разговор незаметно перешел на семью: что такое расти у родителей-учителей, которые настаивали, чтобы дети учились планировать свой день и самостоятельно делали уроки. Описывала кроссы и катание на лыжах, с восхищением отзываясь об искусной отцовской методе, по которой он тренировал всех своих дочерей. Вспоминала, как пекла пироги вместе с мамой. Не обошла она и свою профессию, поделившись подробностями о бешеном ритме работы в отделении неотложной помощи и о пациентах и родственниках, которые тронули ее сердце. Временами образ Джоша тоже мелькал в памяти, но Хоуп даже удивилась, как редко и невзначай это было.
На небе уже высыпали звезды. Пенные буруны прибоя светились под луной, а поднявшийся легкий бриз приносил на террасу запах моря. Факелы тики трещали и шипели, отбрасывая на столики оранжевый отсвет. Заходили и уходили другие посетители, а вокруг становилось все тише и спокойнее: разговоры прерывались лишь приглушенным смехом, из музыкального автомата звучали одни и те же песни.
