Книга Каждый вдох, страница 5. Автор книги Николас Спаркс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каждый вдох»

Cтраница 5

Что касается Эндрю…

Сыну уже исполнилось десять лет, и он являлся единственным положительным итогом этого брака. Судьбе было угодно, чтобы Тру вскоре после рождения Эндрю переболел корью, оставшись в итоге бесплодным, но ему никогда и не хотелось второго ребенка. Эндрю ему было более чем достаточно. Именно из-за сына Тру делал крюк до Булавайо, хотя мог сразу отправиться на ферму. Кареглазый блондин Эндрю внешне походил на мать; стены комнаты Тру были оклеены десятками рисунков с портретами сына. Со временем к ним прибавились фотографии: почти при каждой встрече Ким отдавала бывшему мужу увесистый конверт. Разные образы Эндрю, соединяясь в единое целое, смотрелись на стенах совершенно необычно. Хотя бы раз в неделю Тру делал зарисовки увиденного в буше (обычно это было животное), но чаще всего изображал себя и сына, стремясь запечатлеть в памяти очередную встречу.

Совмещать семью и работу было трудно, особенно после развода. По шесть недель, пока Тру находился в буше, Эндрю жил с матерью, и отец в его жизни отсутствовал: ни звонков, ни приездов, ни спонтанного матча в соккер, ни походов в кафе-мороженое. После на две недели Тру забирал сына и исполнял роль примерного родителя. Эндрю жил в его доме в Булавайо, Тру возил его в школу и из школы, собирал ланч, готовил ужин и помогал делать уроки. По выходным они занимались тем, чем хотелось Эндрю. Тру даже удивлялся, как можно так сильно любить своего ребенка, пусть он, отец, и не всегда рядом, чтобы это доказать.

Справа в небе кружили грифы – наверное, ищут остатки ночного пиршества гиен или свежую падаль. В последнее время зверям приходилось туго: страну поразила очередная длительная засуха, и водоемы в этой части заповедника пересохли, что неудивительно: сравнительно близко к западу, в Ботсване, лежит огромная пустыня Калахари. Оттуда пошли легендарные бушмены, язык которых считается самым старым из живых языков и со своими отрывистыми щелкающими звуками кажется чужому уху чем-то инопланетным. Хотя бушмены почти ничего не имеют в материальном плане, они смеются и шутят больше, чем представители других народов. Остается лишь гадать, сколько еще бушмены смогут вести привычный образ жизни. Новые веяния добрались и досюда: правительство Ботсваны готовит закон, обязывающий всех детей в стране, включая маленьких бушменов, обучаться в школах. Тру опасался, что это приведет к утрате уникальной культуры, просуществовавшей не одну тысячу лет.

С другой стороны, Африка постоянно меняется. Тру родился, когда Зимбабве еще была частью британской колонии Родезии, и застал гражданские волнения. Он был подростком, когда Родезия раскололась на две части, ставшие суверенными государствами Зимбабве и Замбия. Как и в ЮАР, которую большинство цивилизованных стран сделали изгоем из-за апартеида, в Зимбабве основная часть природных богатств и земель находится в руках небольшой части населения, в подавляющем большинстве белых. Тру сомневался, что так будет длиться вечно, однако тему политики и социального неравенства он раз и навсегда решил не обсуждать с родственниками. В конце концов, Уоллсы были частью привилегированной верхушки и, как все привилегированные верхушки, полагали, что заслужили и свое богатство, и привилегии, какие бы жестокие способы ни стояли за накоплением первоначального капитала.

Миновав границу заповедника, Тру проезжал первую из маленьких деревушек, где насчитывалась примерно сотня жителей. Как и лагерь гидов, деревня была обнесена высокой изгородью для безопасности людей и домашнего скота. Тру достал термос и сделал глоток, поставив локоть на край окна. Он обогнал женщину на велосипеде, до отказа загруженном ящиками с овощами, затем пешехода, направлявшегося, вероятно, в соседнюю деревню милях в шести. Тру сбросил скорость и остановился; мужчина, ускорив шаг, нагнал пикап и забрался в кабину. Тру знал достаточно слов на местном наречии, чтобы поддержать разговор. Всего он бегло говорил на шести языках – двух туземных и четырех европейских: английском, французском, немецком и испанском – и не в последнюю очередь благодаря этому был нарасхват у компаний – организаторов сафари.

Высадив попутчика, Тру поехал дальше, выбравшись наконец на асфальтовую дорогу. Вскоре он остановился пообедать – просто съехал на обочину в тень акации, чтобы поесть в кузове пикапа. Солнце стояло высоко, и вокруг было обманчиво тихо. Животных нигде не было видно.

Дальше дело пошло быстрее: деревеньки сменялись поселками, затем начались города, и уже к вечеру Тру въехал в Булавайо. О своем приезде он предупредил Ким письмом, но почта в Зимбабве не отличалась пунктуальностью: письма, как правило, доходили до адресата, но вот со сроками были большие проблемы.

Свернув на улицу, где жила бывшая жена, Тру остановил пикап рядом с машиной Ким, подошел к двери и постучал. Через несколько секунд Ким открыла – его явно ждали. Они обнялись, и Тру услышал из комнаты голос сына. Эндрю вихрем слетел по лестнице и прыгнул в объятия отца. Не за горами время, когда сын сочтет себя слишком взрослым для подобных проявлений любви, поэтому Тру покрепче обнял его, не зная, какая еще радость может с этим сравниться.


– А мама говорит, ты уезжаешь в Америку, – протянул Эндрю, когда вечером они вдвоем сидели на низкой стене, служившей забором между участком Ким и соседским.

– Уезжаю, но ненадолго. На той неделе уже вернусь.

– Вот бы тебе не надо было ехать!

Тру обнял сына за плечи.

– Я тоже буду по тебе скучать.

– Тогда зачем ты уезжаешь?

Хороший вопрос. Почему спустя столько времени ему пришло письмо с приложенными билетами на самолет?

– Мне нужно повидать отца, – помолчав, ответил Тру.

Эндрю прищурился. Его светлые волосы сияли в лунном свете.

– Папу Родни?

– Нет, – ответил Тру, – моего биологического отца. Я никогда с ним не встречался.

– А тебе хочется?

Да, подумал Тру и тут же понял, что не очень.

– Не знаю, – признался он.

– А зачем ты едешь?

– Потому что он написал мне, что умирает.


Попрощавшись с Эндрю, Тру отправился к себе домой. Войдя, он первым делом распахнул окна, впуская свежий ночной воздух, вынул из чехла гитару и примерно с час пел, аккомпанируя себе, прежде чем лечь спать.

На следующее утро Тру выехал рано. Столица не заповедник, здесь за дорогами следили, и все равно он добирался большую часть дня и уже в сумерках увидел огни усадьбы своего отчима Родни, отстроенной после пожара. Рядом находились еще три дома – по одному для каждого из сводных братьев Тру, и солидный особняк, который раньше занимал Полковник. Строго говоря, Тру принадлежал как раз особняк, но он направился к лачуге у самого забора – когда-то здесь жил повар с женой. Тру собственноручно отремонтировал этот домишко еще подростком. Пока Полковник был жив, лачугу поддерживали в порядке, но теперь повсюду лежал слой пыли, и Тру пришлось стряхивать с постели пауков и жуков, прежде чем лечь. Но ему было почти все равно, ведь где только не доводилось ночевать…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация