Он по-прежнему стоял на некотором расстоянии, потрясенный не меньше ее, и наконец решился:
– Здравствуй, Хоуп.
При звуках знакомого голоса, произносящего ее имя, сердце Хоуп подпрыгнуло в груди.
– Тру? – выдохнула она.
Он двинулся навстречу.
– Я смотрю, ты нашла письмо, которое я для тебя оставил…
Только тут Хоуп спохватилась, что по-прежнему держит в руке листок.
– Да, – кивнула она. Свернув послание, Хоуп машинально опустила его в карман куртки. В голове спутались все мысли – столкнулись образы из прошлого и настоящего. – Ты шел за мной по пляжу? Я тебя не видела.
Тру показал большим пальцем за плечо:
– Я шел от Сансет-Бич, но я тебя тоже не заметил, пока не стал виден почтовый ящик. Прости, если я тебя напугал.
Хоуп покачала головой, поднимаясь со скамьи.
– До сих пор не верю, что ты здесь. Мне кажется, я во сне!
– Это не сон.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что один и тот же сон не может снится обоим, – мягко ответил Тру с легким акцентом, который она прекрасно помнила. – Много времени прошло, – добавил он.
– Да…
– А ты по-прежнему красавица, – сказал Тру с ноткой восхищения в голосе.
Хоуп почувствовала, как запылали щеки – давно позабытое ощущение.
– Ну, это не так, – она убрала с лица прядь волос, – но спасибо.
Он подошел почти вплотную и мягко взял ее за руку. Тепло от его прикосновения распространилось по телу Хоуп, и хотя Тру был достаточно близко, чтобы ее поцеловать, он этого не сделал. Тру легонько водил по ее коже большим пальцем, оставляя невидимый, но ощутимый след легчайшего электрического покалывания.
– Как ты? – спросил он.
Каждая клеточка ее тела вибрировала.
– Я… – Хоуп сжала губы, но справилась с собой: – Не знаю. Как оглушенная.
Тру не отрываясь смотрел ей в глаза, и от этого годы, которые они потеряли, как будто исчезали.
– Я о стольком хочу у тебя спросить, – сказал он.
– Я тоже, – прошептала она.
– Как прекрасно снова тебя увидеть…
Хоуп показалось, что она смотрит в подзорную трубу – весь мир уменьшился до размеров этого необыкновенного мгновения. Тру стоял рядом после стольких лет разлуки! Не прибавив больше ни слова, они бросились в объятия друг друга. Тру привлек ее к себе, и Хоуп будто снова стало тридцать шесть лет. Она наслаждалась ощущением его надежного, сильного тела, а яркое октябрьское солнце заливало все вокруг.
Так они простояли довольно долго. Наконец Хоуп чуть отстранилась, чтобы рассмотреть Тру. Морщины стали заметнее и глубже, но ямочка на подбородке и теплый взгляд синих глаз остались прежними. Хоуп поймала себя на мысли: хорошо, что она недавно подстриглась, а утром навела красоту… Воспоминания накладывались на ощущения, испытываемые в настоящем, и по непонятной причине глаза Хоуп увлажнились. Смутившись, она вытерла слезы.
– Ты расстроена? – спросил Тру.
– Нет, все в порядке. – Она шмыгнула носом. – Прости, что я плачу, но я… просто не верила, что такое возможно… Что ты придешь…
Он улыбнулся уголками губ.
– Признаюсь, меня привела сюда череда экстраординарных событий.
Несмотря на слезы, Хоуп рассмеялась, отвыкнув от его манеры говорить. Тру по-прежнему выражался несколько необычно, и от этого она немного пришла в себя.
– Как ты нашел мое письмо? – спросила Хоуп. – Или ты был здесь в прошлом году?
– Не был, – отозвался Тру. – И письма я не читал, мне о нем рассказали. Но… давай сначала о тебе. Как у тебя сложилась жизнь?
– У меня все хорошо, – привычно ответила Хоуп, – я… – и замолчала, вдруг растерявшись. Что сказать бывшему любовнику спустя двадцать четыре года? Что она мечтала об этой минуте, едва они попрощались? – У меня многое произошло, – только и сказала Хоуп.
– Правда? – Тру шутливо приподнял бровь, и Хоуп не сдержала улыбки. Им всегда было легко друг с другом, и это не изменилось.
– Даже не знаю, с чего начать, – призналась она.
– Может, с того момента, где мы остановились?
– Я не вполне понимаю, что это значит.
– Хорошо, тогда вот с чего: полагаю, ты вышла замуж?
Разумеется, Тру догадался, почему она ни разу не напомнила о себе. Но в его тоне не было печали или горечи, а лишь любопытство.
– Да, – ответила Хоуп, – мы с Джошем поженились, но… – пускаться в подробности не хотелось. – Но восемь лет назад развелись.
Тру опустил взгляд, но тут же снова посмотрел на нее:
– Должно быть, тебе пришлось нелегко. Сочувствую.
– Не стоит, – пожала плечами она. – Брак себя исчерпал, пора было заканчивать. А ты женился?
– Нет, – ответил Тру. – До этого так и не дошло. Сейчас живу один.
Хотя это было довольно эгоистично, Хоуп почувствовала облегчение.
– Но зато у тебя есть Эндрю. Ему ведь уже за тридцать?
– Тридцать четыре, – отозвался Тру. – Я вижусь с ним несколько раз в год, он сейчас живет в Антверпене.
– Он женат?
– Да, уже три года.
Ничего себе, поразилась Хоуп. Это не укладывалось в голове.
– А дети есть?
– Моя невестка Аннетт беременна первенцем.
– Значит, ты скоро станешь дедушкой?
– Похоже на то, – признал Тру. – А у тебя есть дети, о которых ты так мечтала?
– Двое, – кивнула Хоуп. – Мальчик и девочка. Хотя, наверное, правильнее сказать, молодой человек и девушка, им уже за двадцать. Джейкоб и Рейчел.
Тру нежно сжал ее руку:
– Я рад за тебя.
– Спасибо. Ими я горжусь больше всего в жизни, – ответила Хоуп. – Ты по-прежнему работаешь гидом?
– Нет, три года назад ушел на покой.
– Скучаешь по работе?
– Ничуть, – заверил Тру. – Мне уже стало нравиться вволю спать по утрам и не думать, явились львы ко мне на порог или нет.
Хоуп чувствовала, что беседа, как ручеек, обегает самые серьезные темы, но разговаривать с Тру было удивительно легко. Она невольно вспомнила своих подруг, с которыми можно было не общаться по нескольку месяцев, а потом продолжить разговор с того места, на котором расстались. Хоуп и не предполагала, что с Тру будет примерно так же, но приятную непринужденность подпортил истинно арктический порыв ледяного ветра, от которого не спасла и теплая куртка, – над дюной даже поднялся песок. Оглянувшись, Хоуп увидела, что шарф слегка сдвинулся на скамье, а края писем затрепетали.
