Он оглядел дом и повернулся к Хоуп:
– Напоминает коттедж твоих родителей.
Она снова улыбнулась, пребывая во власти воспоминаний.
– Я тоже об этом подумала, когда увидела его.
Лучи осеннего солнца косо ложились на землю, когда Тру шел за Хоуп к крыльцу. В прихожей она стянула шапку, перчатки и шарф и повесила куртку в шкаф. Тру повесил рядом свою куртку, а холщовая сумка отправилась на тумбочку, к вещам Хоуп. В этой слаженности было что-то очень уютное и домашнее, словно они всю жизнь делали это вместе.
Из окон слегка сквозило. Хоуп уже отрегулировала термостат, но дом с трудом выдерживал натиск стихий. Растирая руки выше локтей, чтобы разогнать кровь, Хоуп смотрела, как Тру изучает обстановку. У нее возникло ощущение, что от его взгляда по-прежнему ничто не может укрыться.
– Поверить не могу, что ты и в самом деле здесь, – сказала она. – Вот никогда бы не подумала, что ты приедешь!
– Однако ты ждала меня у почтового ящика.
Хоуп признала справедливость этого замечания и робко улыбнулась, а затем двумя-тремя движениями поправила уложенные волосы.
– Разговор вела почти исключительно я, и теперь мне хочется послушать о тебе.
– Моя жизнь была вовсе не такой интересной.
– Так я тебе и поверила, – скептически протянула Хоуп и тронула его за локоть. – Ты голоден? Будешь есть?
– Только если ты составишь мне компанию. Я поздно завтракал, так что с голоду не умираю.
– Тогда, может, бокал вина? Наша встреча заслуживает того, чтобы ее отпраздновать.
– Согласен, – сказал Тру. – Тебе помочь?
– Нет, но, если ты не против, включи камин. Поверни вон тот выключатель возле каминной полки. Автоматика… Чувствуй себя как дома, я сейчас вернусь.
Хоуп пошла на кухню и открыла холодильник. Вынув бутылку вина, она наполнила два бокала и вернулась в гостиную. В камине уже горел огонь, Тру сидел на диване. Вручив ему бокал, Хоуп поставила свой на кофейный столик.
– Дать тебе плед? Мне все равно как-то зябко.
– Нет, мне нормально, – отказался Тру.
Хоуп взяла плед с кровати, присела на диван и как следует укрылась, после чего потянулась за бокалом. Тепло от камина медленно распространялось по комнате.
– Как хорошо… – мечтательно протянула она, думая, что Тру так же красив, как в их первую встречу. – Совершенно невероятно, но удивительно хорошо…
Тру засмеялся таким знакомым ей смехом.
– Не просто хорошо, а чудесно, – подняв бокал, он добавил: – За «Родственные души»!
Чокнувшись, они отпили вина. Тру улыбнулся:
– Знаешь, я удивлен, что ты не поехала в Сансет-Бич.
– Там теперь все иначе, – объяснила Хоуп. «Все стало по-другому с тех пор, как я встретила тебя», – мысленно добавила она.
– А здесь ты уже бывала?
Хоуп кивнула.
– Впервые я приехала сюда, когда разводилась с Джошем. – Она коротко рассказала, что ей пришлось пережить и как поездка на побережье привела в порядок мысли. – Я еле сдерживала эмоции, но пока была тут одна, до меня дошло, как страдают от развода наши дети, даже если они этого не показывают. Я была им нужна и именно здесь начала думать в первую очередь о них.
– Судя по всему, ты отличная мать.
– Я старалась, – пожала плечами Хоуп. – Но я и ошибок много совершила.
– Мне кажется, одно другому не мешает. Такова родительская доля. Я вот до сих пор сокрушаюсь, что мало времени уделял Эндрю.
– Он что-то сказал по этому поводу?
– Нет, но он бы и не стал ничего говорить. Время действительно летит: совсем недавно он был маленьким мальчиком – и вдруг отправился в Оксфорд.
– Но до его отъезда ты жил в Хванге?
– Да.
– А потом уехал!
– Откуда ты знаешь?
– Я тебя искала, – объяснила Хоуп. – Прежде чем положить письмо в почтовый ящик.
– Когда?
– В 2006-м, после развода с Джошем, когда впервые съездила в Каролину-Бич. Я помнила, где ты работаешь, и связалась с лагерем в Хванге, а потом с другими лоджами, но ты как в воду канул.
Тру словно обдумывал услышанное – взгляд на несколько секунд стал рассеянным, и у Хоуп возникло ощущение, что он хочет что-то сказать, но не может. Потом Тру мягко улыбнулся.
– Жаль, что я не знал, – сказал он наконец. – Хотелось бы мне, чтобы ты меня нашла…
«А мне-то как хотелось», – подумала Хоуп.
– А что случилось? Мне казалось, тебе нравилось в Хванге?
– Нравилось, – согласился Тру. – Но пришло время двигаться дальше.
– Почему?
– В лагере сменилось руководство, и многие гиды ушли, включая моего друга Роми. Он удалился на покой года на два раньше меня. В лодже началась реорганизация, Эндрю поступил в колледж – меня больше ничто не держало в Зимбабве. Я подумал, если начинать на новом месте, то лучше раскачиваться побыстрее, поэтому продал дом в Булавайо и уехал в Ботсвану. Поступил работать в лагерь, о котором слышал много интересного.
«Значит, он все же уехал в Ботсвану», – подумала Хоуп.
– А мне все ваши заповедники кажутся интересными.
– В большинстве случаев действительно есть на что посмотреть, – согласился Тру. – Ты ездила на сафари? Ты говорила, что непременно соберешься.
– Пока нет, но это в планах, – отозвалась Хоуп. Вспомнив, сколько лоджей обзвонила и сколько писем разослала, она спросила: – А что такого интересного в том лагере в Ботсване? Он известный?
– Нет, совсем нет. Скорее, это лагерь средней руки: удобства на улице, еда из полуфабрикатов и тому подобное, да и животных немного. Но я слышал, что на той территории есть львы, точнее, конкретный прайд.
– Тебе же львы не в диковинку!
– Тут другое, – отозвался Тру. – Ходили слухи, что те львы успешно охотятся на слонов.
– Как могут львы одолеть слона?
– Сперва и я не поверил, но потом встретил гида, который там раньше работал, и он рассказал, что хотя своими глазами охоты не видел, но на следующий день наткнулся на обглоданный слоновий скелет – львы пировали почти целую ночь.
Хоуп с сомнением посмотрела на него:
– Может, слон был болен и львы добили ослабленное животное?
– Я вначале тоже так подумал. Знаешь, львов называют царями зверей. Даже диснеевский мультфильм «Король Лев» поддерживает этот миф, но я по опыту знаю: это не так. Царями буша всегда были слоны. Это огромные, устрашающие, истинно доминирующие лидеры. Сотни раз я видел, как слоны приближались к львам, и те пятились. Но если гид прав, я должен был это увидеть – мысли о подобной возможности не давали покоя. Эндрю все равно уехал учиться, и я подумал – почему бы и нет?
