– И это подтверждает мои слова, верно? Эфирные коллеги явно обнаружили нечто интересное, с помощью нашего Вереска, естественно. Но они не видят перспективы и картины в целом. Просто танцуют вокруг коммунистов. А мы гоняемся за возмутителями спокойствия, проникшими в профсоюзы. Скажу так: коммунист есть коммунист, и этот Джугашвили – не исключение. Если у него ничего не выйдет, мы окажемся в том же положении, что и раньше – марионеточное государство Советов у нашего порога. Если он преуспеет, возможен даже худший сценарий – фанатичный лидер, подающий пример рабочим как у нас, так и по всей Европе. Нет, господа, я предлагаю поддержать нашего сукиного сына, то есть Франко. Может, ваш Джугашвили и устроит полную неразбериху среди республиканцев, но нам-то зачем марать руки? А кроме того, в прошлый раз получилось не очень, как прекрасно знает мистер Хилл.
Мыслеобраз Хилла побледнел от злости, но Си поднял руку, приказывая молчать.
– Сэр Стюарт, как всегда, шутит, – сказал он. – Может, он слишком усердно гоняется за возмутителями спокойствия и не успел прочитать рапорт мистера Блума? Или просто не уловил тонкого подтекста.
Не требовалось быть искушенным чтецом душ, чтобы разобраться в красных искрах души сэра Стюарта.
– Послушайте… – начал тот.
– Прошу прощения, – сказал Си, – я встрял без очереди. Но я бы оказал плохую услугу правительству ее величества, если бы не подчеркнул всю важность этого дела. Раньше я тоже соглашался поддерживать фашистов, но теперь Советы вдвое подняли ставки. Во-первых, их агенты быстро внедряются в республиканское правительство. Во-вторых, они снабжают республику эфирными орудиями, чтобы противопоставить их эктотанкам Франко. И вдобавок посылают в войска советских офицеров в качестве советников. Мы в одном шаге от полноценной войны. Давайте это сделаем, сэр. У нас есть возможность поменяться с Советами ролями. Завербуем Джугашвили и вырежем раковую опухоль НКВД из тела Испании. Мы сможем ставить условия, посылать наблюдателей и направлять события в нужное русло. И помните, республике понадобится, чтобы кто-нибудь создал для нее загробный мир. Почему бы не Маркони? Когда Джугашвили обоснуется в Испании, ему сложно будет не оценить по достоинству все прелести эктокапитализма.
Главы разведслужб умолкли в ожидании ответа премьер-министра. Мыслеформы Уэста потемнели и стали красно-зелеными. Чем больше Питер их изучал, тем яснее они становились. Он был уверен, что видит темные формы на многочисленных ногах, движущиеся через зеленые облака, а еще горящий город.
Питер думал о Мадриде, о своей лжи Инес и о правде, которая лежит за этой ложью.
* * *
Тем вечером 1916 года, когда Питер задал вопрос, мистер Блум нахмурился.
– Питер, невежливо подслушивать разговоры взрослых. Тебе следовало…
– Позволь мне, Чарльз.
Мать обхватила лицо Питера маленькими теплыми ладонями и серьезно посмотрела на него.
– Мистер Уэст – писатель, как мамочка. Это значит, он рассказывает истории. Только его истории гораздо глупее мамочкиных. И сам он мелкий и глупый человечишко, мы больше не будем о нем говорить.
Зазвенело оконное стекло, и вдалеке завыли сирены.
– Проклятье, опять! – выругался отец Питера.
Он резко вскочил, подошел к окну и отдернул занавеску. Бледный зеленый свет играл на его лице, пока продолжали выть сирены.
– Цеппелин, – мрачно сказал он. – Эктолетуны уже здесь. Видимо, собираются его сбить.
– Хочу посмотреть!
Раскинув руки, Питер подбежал к отцу. Мистер Блум поднял его, и на мгновение Питер погрузился в его запах и чувство полета. Но отцовское лицо вовсе не было игривым.
– Чарльз, – сказала мать Питера с намеком на беспокойство.
– Мальчик должен это увидеть. Смотри, Питер. До этого нас довели мистер Уэст и его друзья.
Серебристый летательный аппарат в форме сигары медленно плыл над неровной линией горизонта, его разрезали бледные лучи прожекторов. Под этой громадой расцветали оранжевые и золотистые языки пламени, и каждый взрыв сопровождался грохотом, от которого дребезжали стекла. Питер заскулил.
– Ну перестань, Питер, будь храбрым мальчиком, тут нечего опасаться. Просто смотри.
Над цеппелином поднялось облако бледных мерцающих созданий, отбрасывающих тени на его сверкающий корпус. Трудно было разглядеть детали, но у них были крылья из слегка светящейся в темноте прозрачной белой субстанции. Питеру они напомнили мотыльков, испугавших его как-то раз, когда он прятался в чулане под лестницей. Но эти были гораздо крупнее и похожи на людей. За ними тянулись длинные гибкие щупальца.
– Чарльз, ты просто осел, – сказала мать Питера. – Отдай его мне. Мы сейчас же идем в подвал.
– Еще минутку.
И Питер смотрел, как человек-мотылек пронесся вдоль чрева вражеского корабля. Щупальце изогнулось петлей, оставив жестокую рану на серебристом корпусе. Оттуда вместо крови выплеснулся огонь, и летательный аппарат резко нырнул носом вниз. Вокруг него роились люди-мотыльки. Вдалеке нарастали треск и вспышки. Несколько летунов упали, их призрачные тела испарились по пути к земле. Питер охнул, у него заныло сердце.
– Это эктолетуны, Питер, – объяснил отец. – Крылатые люди. Чудесно звучит, правда? Только они не могут летать, если не будут питаться мертвецами. Крылья сделаны из душ, которые они поглощают ртами и глазами. Ты хотел бы такие крылья, Питер?
– Чарльз, прекрати!
Мать вырвала Питера из отцовских рук.
– Я просто хотел, чтобы он понял, насколько глупы истории мистера Уэста, Анна. В особенности когда сбываются.
Питер заплакал. От теплой струйки в штанах и стыда он расплакался еще пуще. Мать унесла его, и пока она бегом спускалась в подвал, он смотрел на отца, в одиночестве стоящего у окна и погруженного в свои мысли.
* * *
– А вы что об этом думаете, мистер Блум? – спросил премьер-министр.
Искры его души сложились, как закрывшийся цветок, осталось лишь золотистое свечение изнутри.
– Не уверен, что имею право высказываться, сэр.
Из глазницы Си выпал монокль, и шеф разведки окинул Питера долгим взглядом.
– Что ж, рад слышать, что хоть один жмурик обладает минимальной долей скромности, – сказал сэр Стюарт.
– Чепуха. Конечно, имеете, – отозвался Уэст. – Я бы не стал спрашивать, если бы не хотел узнать ваше мнение. Вы наверняка знаете о ситуации на месте гораздо больше, чем изложено в отчете. Помню, я читал первые передачи полковника Бедфорда, пытаясь во всем разобраться…
Его душа внезапно замерцала, как пламя свечи на сквозняке.
– На чем я остановился? – пробормотал премьер-министр.
– Вы хотели услышать мнение Блума по поводу ситуации в Испании, – сказал Си.
– Ах да. Итак, что, по-вашему, нам делать с этим Джугашвили? Чего бы хотели от нас испанцы?
