Через некоторое время он услышал, как родители поднимаются в спальню. Мать приглушенно смеялась. Питер не обратил на это внимания и еще долго лежал без сна в тусклом свете ночника, представляя, каково будет, если отец умрет.
* * *
– Итак, мистер Блум, что вы посоветуете? – спросил премьер-министр.
– Сэр, я согласен с шефом. Джугашвили – наш лучший вариант, чтобы все успокоилось и мы избежали тотальной войны.
Премьер-министр расхаживал по комнате. Искры его души снова стали ярче и раскачивались в такт шагам, как экзотическое морское существо в водном потоке.
– Сэр, я все-таки настоятельно советую подумать об альтернативном варианте, – сказал сэр Стюарт. – Адмиралтейство считает победу в Испании вполне достижимой. Нужно проверить наше новое оружие в полевых условиях, против современной армии, и мы сомневаемся, что Советы ответят полноценным военным развертыванием. Одни только трудности с транспортировкой…
– Потребуют приложить умственные усилия, согласен, – прервал его премьер-министр. – Но это не та проблема. Для Вечно Живого подобные усилия – обыденность. Естественно, многие утверждения о его способностях – всего лишь пропаганда, но нельзя и полностью их отвергать. И если всерьез рассматривать возможность, что мы имеем дело с чем-то выше человеческого разума, нельзя избирать настолько очевидный курс, используя Джугашвили. Вы учитывали это в своем анализе, мистер Блум?
Прежде чем Питер успел ответить, вмешался шеф разведки:
– До сих пор непосредственный вклад Вечно Живого в разведку ограничивался проверкой оперативников в России, вот почему мы не сумели внедриться в Кремль. На практике, все оперативные решения принимает старая гвардия НКВД и внутренний круг богостроителей. У нас есть причины полагать, что аппарат советской разведки сейчас занят внутренними чистками, так что это превосходное время для решительных действий.
Искры души Уэста расширились в ясную сферу.
– Как указал мистер Блум, нужно учитывать и человеческий фактор, – медленно проговорил он. – Вероятно, поставив на Франко, мы с самого старта выбрали не ту лошадь. Лично мне он никогда не нравился. Попытаем удачу с Джугашвили.
– Благодарю, сэр, – сказал Си. – Вы об этом не пожалеете.
– Однако я хочу, чтобы возглавило операцию Зимнее управление. Очевидно, ключевую роль играют земные агенты, Вереск и Палач. Сэр Стюарт создаст оперативную группу, которая примет под контроль обоих. Я также дам указания Адмиралтейству проработать сценарий на случай провала.
Питер с трудом верил своим ушам. Монокль Си снова выпал и дрейфовал перед его лицом как приманка для глубоководной рыбы.
– Вынужден возразить, – сказал Питер. – До сих пор именно я занимался Палачом, и на этом этапе операции было бы губительно так резко менять куратора. Не говоря уже о риске физических встреч…
– Я услышал ваши возражения, мистер Блум, – устало отозвался Уэст. – И все-таки я принял решение, основываясь на всех имеющихся данных. Сэр Стюарт, мне хотелось бы встретиться с этим человеком через неделю, если возможно. Это все, господа.
Губы Си сжались в мрачную ниточку. Душа сэра Стюарта искрила, как полная луна – золотистая и круглая.
– Вот так, Блум, – прошипел Си, не прикасаясь к контуру эктофона, чтобы не услышали премьер-министр и сэр Стюарт. – Все это подстроили для того, чтобы подонок Мензис мог сделать свой ход. Похоже, старик к вам прислушивается. Может, вы сумеете заставить его передумать, любыми способами. Иначе мы в полном дерьме.
Прежде чем контур эктофона исчез, Питер снова заговорил:
– Премьер-министр, я бы хотел переговорить с вами наедине.
Искры души Уэста съежились в твердый, непроницаемый комок, но голос прозвучал удивленно:
– О чем это, мистер Блум?
– Это касается нашего давнишнего разговора. Мне кажется, он может пролить свет на ситуацию в Испании.
– Понятно. И где же состоялся тот разговор?
– На Пэлас-террас-гарденс, сэр.
Премьер-министр хмыкнул.
– Что ж, я пригласил вас сюда, чтобы узнать вашу точку зрения. Будет вполне справедливо, если я уделю вам еще одну минуту. Остальные могут идти. Вы нужны Англии, как и Испании.
* * *
В 1921 году, через три месяца после смерти мистера Блума, однажды поздно вечером мистер Уэст появился в доме на Пэлас-террас-гарденс.
Питер спрятался на верхней площадке лестницы и смотрел, как он входит. Их экономка Нэнни Шмидт взяла у мистера Уэста пальто и шляпу. Рядом с дородной Нэнни Уэст выглядел крохотным и круглым, как Шалтай-Болтай. Даже в тусклом освещении его глаза отливали серебристым блеском. Миссис Блум поздоровалась с ним и провела в гостиную.
Питер на цыпочках последовал в главный салон. Мебель в комнате была покрыта белыми покрывалами и напоминала снежный пейзаж. Питер залез под накрытый бильярдный стол и притаился там. Пропахшая затхлостью ткань слегка приглушала звуки, но он все же слышал разговор в соседней комнате.
– Моя милая Горгона. Мне так жаль, – сказал мистер Уэст.
– Пожалуйста, не называй меня так, – тоненьким голоском ответила мать.
– Тысяча извинений. И еще за то, что не пришел на похороны. Ты же знаешь, как сейчас обстоят дела. Но мне хотелось прийти и выразить соболезнования.
– Ничего страшного, Гэ-Бэ, правда.
– Надеюсь, он взял Билет.
– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.
– Наверное. И все же.
– Гэ-Бэ, под конец я все-таки его полюбила. Он старался изо всех сил. Пытался помочь, но этого было мало. Он пытался стать тобой. – Она всхлипнула. – Можно сказать, это мы с тобой его убили.
– Не говори так. Он был хорошим человеком, но сам выбрал такую судьбу. И за это я его уважаю. Как же иначе.
– Да, я тоже, еще как. Я решила баллотироваться по его округу.
– Понятно. Мне казалось, что в его эссе есть что-то знакомое. Это же была ты, с самого начала? Что ж, я не мог бы пожелать более достойного оппонента.
– Я знаю, ты бы предпочел послать его в Страну вечного лета. Но так его жизнь кое-что значит. Он не исчезнет, пока мы будем его помнить. Пока помнит Питер.
– Как мальчик?
– Ох, Гэ-Бэ. – Голос миссис Блум дрогнул. – Он со мной не разговаривает. За несколько месяцев до смерти Чарльза я сломала его кристальный аппарат. Он думал, что сможет поговорить с Чарльзом до угасания.
Мистер Уэст промолчал.
– А теперь он сидит у себя в комнате и не выходит. Не знаю, что и делать.
– Он еще так юн. Время лечит. Позволь мне с ним поговорить.
– Думаешь, это разумно?
– А почему нет? Я всего лишь твой старый друг, пришел высказать соболезнования. А когда-то мы были друзьями и с Чарльзом. Так что в этом плохого? А кроме того, я принес ему подарок.
