– Ничего страшного, – сказала она. – Мне бы хотелось узнать о тебе больше.
Питер окаменел и сжал в руках стакан.
«Ошибка, – решила Рэйчел. – Я зашла слишком далеко».
Она допила сидр и заказала новые порции. Макс предупреждал ее об этом. Он захочет чем-то поделиться. Все рассчитано, не ложь, а полуправда, чтобы вызвать сочувствие.
Можно сыграть в эту игру и вдвоем.
– Я потеряла ребенка, – сказала Рэйчел.
Блум моргнул. Она понизила голос.
– Оглядываясь назад, я думаю, что наше желание завести ребенка было вызвано неверными причинами. Мой муж… у него есть кое-какие проблемы. Ему нужна была точка опоры. И тогда это казалось правильным.
Джо стал бы хорошим отцом, Рэйчел в этом не сомневалась, в особенности для мальчика. Рассказывал бы ему о регби и полетах. И это, возможно, помогло бы Джо поправиться.
– Поначалу беременность проходила хорошо. Только легкое ощущение одержимости – у тебя внутри странное новое существо с собственными желаниями. Не могу сказать, что мне теперь больше нравится апельсиновый мармелад, но на некоторое время я приобрела привычку рвать туалетную бумагу на кусочки.
Она тихо рассмеялась.
Она представляла мальчика с глазами Джо и ее белой кожей – их общее отражение. Мальчик вырос в ее воображении даже быстрее, чем был зачат, и скоро стал центром всей жизни. Хотя Рэйчел отлично помнила момент зачатия. Даже в лучшие времена они нечасто занимались любовью, но в тот вечер ходили к Харрисам и оба были навеселе, а Гертруде дали выходной. Джо возился с ключами, и Рэйчел захотелось поцеловать его в шею, а потом они судорожно скинули одежду и страстно слились в гостиной, где стоны старого дивана смешивались с их собственными.
Углубившись в воспоминания, Рэйчел улыбнулась и продолжила:
– Я хотела назвать его Эдмунд-Энджело, в честь дяди. Признаюсь честно, мне было нелегко смириться с мыслью, что ребенок отвлечет от работы. Потом я поняла, что если мне будет кого защищать, это придаст работе больше смысла, чем просто стараться ради Англии. Мы собирались нанять нянек, и Эдмунд встречал бы меня с работы. Уже устроили для него детскую. Джо был счастливее, чем когда-либо. Я покупала Эдмунду книги и одежду. Представляла, как читаю ему, накрываю одеялом и отвечаю на вопросы перед сном.
Прошло несколько счастливых недель беременности, и Рэйчел оказалась на полу ванной с кровотечением. Девять недель после зачатия – то есть у ребенка еще не было души, согласно теории, никакой электрической цепи в мозгу, чтобы уберечь лусит от падения в бездну Неведомого.
– Все случилось так быстро. Я прикоснулась к тому, что из меня вышло. Такой крошечный, как семечко. А после…
Она закрыла рот рукой.
Оглушенная потерей крови, Рэйчел воображала, как сажает его в горшок и выращивает Эдмунда, словно растение.
Блум взял ее за руку.
– Тс-с. Хватит.
Рэйчел посмотрела на него, пытаясь не обращать внимания на пустые глаза и кукольное лицо. И тут ее затошнило от запаха пива.
– Да ничего, – сказала она. – Я ведь не потеряла реального человека.
– Думаю, что потеряла. Конечно, потеряла.
Придя в себя, Рэйчел штудировала книги в попытке понять, почему ее предало собственное тело, допрашивала его, как подозреваемого под стражей, но все без толку. Осталось лишь ощущение потери и память о том, кто никогда не существовал.
– Теперь ты понимаешь? Мне осталась только работа. – Она схватила холодную руку Блума. – А эти сволочи ее у меня отняли. Пожалуйста, дай мне что-то взамен. Что-нибудь важное.
– Рэйчел. Я понимаю. Поверь, я понимаю.
Он тоже крепко сжал ее ладонь. Как будто хотел что-то сказать, но так и не смог себя заставить. На этот раз Рэйчел не осмелилась напирать, и момент был упущен.
Питер выпустил руку Рэйчел и достал из кармана пальто свернутые бумаги.
– Раньше я не хотел тебя просить. Это очень важно. Я занимаюсь одной операцией в Испании, и Зимнее управление не хочет сотрудничать. Мне нужно дело, которое я не могу получить по официальным каналам.
Он протянул бумаги Рэйчел. Обложка папки из картотеки и расчет бюджета – длинный список, касающийся проекта под названием «Камлан».
– Была программа, десять лет назад. Думаю, кто-то из нее был связан с русскими, но полные записи недоступны в эфире. Если я пойду по официальным каналам, то спугну объект. Но мне нужно знать, к чему они имели доступ.
– Ну, я знакома кое с кем из работников еще изначальной картотеки, – ответила Рэйчел. – Могу разузнать.
Она не стала скрывать зажегшийся интерес.
– Это очень срочно, – сказал Блум извиняющимся тоном. – И секретно, разумеется. И очень мне поможет.
– Мне понадобится пара дней.
– Конечно. Дай знать по обычным каналам, и мы снова устроим встречу.
– С удовольствием.
Блум снял очки и опять надел маску.
– Хорошо. А теперь верну того джентльмена, которого я ношу, в прежний вид и отправлюсь обратно в сумасшедший дом.
– Счастливого пути, Питер, – улыбнулась Рэйчел.
Она проводила его взглядом, немного помедлила и допила свой сидр, чтобы отпраздновать победу.
Но в пустом пабе и в одиночестве она не почувствовала вкуса сидра.
А с кем бы она могла отпраздновать? С отсутствующим мужем, чьи кошмары оживают по ночам? С мертвым шпионом, который держит змей в ванной? С бывшим секретарем, мечтающим получить очередную лычку на погонах, прежде чем стать призраком?
Она знала, что это часть игры, но рассказала Блуму о том, в чем не признавалась даже Джо, и Блум ее выслушал и понял. Она многие месяцы не чувствовала себя так хорошо.
Ей было сложно ненавидеть Блума. У него тоже есть раны, это очевидно. Стоит ли уничтожать его, только чтобы указать старикам в Секретной службе на их ошибки? Стоят ли того истории няни о волшебном королевстве, истории, которые Рэйчел придумывала и сама? Отличаются ли убеждения Блума от ее собственных? Как там говорил Кулагин? Все мы товарищи, мужчины и женщины, варимся в одном дерьме.
На пороге смерти, когда руки Кулагина сомкнулись на ее шее, Рэйчел боролась не за Англию, она боролась за собственную свободу.
Она посмотрела на заляпанный пивом стол и бумаги на нем, и сердце сжалось от чувства вины. Что с ней не так? На мгновение ей показалось, что помогать Блуму, превратить игру в реальность – это правильно. Но если она отдаст ему дело Камлана, то обречет многих людей на смерть.
У нее дрожали руки. Нужно найти точку опоры, пока не поздно. Рэйчел так не хватало Джо. Были времена, когда один разговор с ним придавал смысл существованию.
Нечестно по отношению к мужу говорить советскому шпиону то, о чем она не рассказала ему. Нечестно оставлять его наедине с кошмарами, пока они не выльются на их общую постель, жуткие и ядовитые.
