– Этак мы весь боекомплект израсходуем, прежде чем потопим его, – покачал головой наблюдавший за избиением «младенца» Иениш. – Как вы полагаете, Николай Михайлович?
– Полностью с вами согласен, Виктор Христианович, – кивнул находившийся в боевой рубке Лушков, исполнявший на крейсере обязанности вахтенного начальника и офицера в одном лице. – Разве что вплотную подойдем и проделаем с десяток пробоин пониже ватерлинии.
– Уж больно долго возиться придется, – скривился Иениш. – А у нас четыре японских крейсера на подходе. Так что лучше отработаем миной. Зря, что ли, их тащили с самой Балтики? Прикажите минному отсеку готовить одну рыбку к пуску. Углубление выставить в один метр. Пароход идет практически пустым. Вон как высоко сидит в воде, несмотря на повреждения.
– Слушаюсь, Виктор Христианович, – пусть спускать приказы командира ниже по инстанциям являлось прерогативой старшего офицера, в бою вряд ли кто-нибудь принялся бы разглагольствовать на этот счет, и потому ни Лушков ни кто-либо другой не выразили недоумения. Да и не являлись они более действующими офицерами Российского Императорского флота, чтобы продолжать неотступно следовать заведенным в нем правилам.
С дистанции в один кабельтов, чтобы не тратить дорогостоящее изделие попусту, «Полярный лис» выпустил одну самоходную мину и тут же принялся отворачивать влево, чтобы пройти за кормой обреченного транспорта, где уже были выбиты все ведшие беспокоящий огонь малокалиберные скорострелки. Несмотря на множественные дефекты и отказы самоходных мин, в этот день все пущенные в ход и достигшие бортов противника сработали как надо. Прямо по центру «Сайкё-Мару» поднялся огромный столб воды, и в потроха судна хлынул сметающий все на своем пути обжигающе холодный поток. Не являясь боевым кораблем от рождения, «Сайкё-Мару» не мог похвастаться такой же живучестью, что крейсера сходного водоизмещения. Гораздо меньшее количество отсеков и водонепроницаемых переборок способствовали быстрому распространению воды внутри корпуса и затоплению все нового пространства. Вот только это же обстоятельство спасло судно от опрокидывания на борт, что, весьма вероятно, произошло бы с боевым кораблем. Разливаясь вполне равномерно по отсекам парохода, прибывающая вода не нарушала его остойчивости, и потому судно потихоньку погружалось в воду на ровном киле.
Видя, что борьба с затоплением не приносит результата и его уровень постепенно повышается, командовавший вспомогательным крейсером капитан Вильсон, едва получив сообщение о поступлении воды в котельные отделения, отдал приказ тушить топки и стравливать пар, чтобы подступающая к раскаленным бокам котлов ледяная вода не привела к их взрыву, грозившему куда большими последствиями, нежели попадание самоходной мины. Спустя десять минут после поражения миной этот англичанин на японской службе понял, что пароход обречен, и приказал спускать шлюпки. На борту «Сайкё-мару» среди прочих пассажиров находился приехавший с инспекцией начальник штаба японского флота контр-адмирал Кабаями Сукэнори, и рисковать жизнью столь высокопоставленного и ценного для Японии офицера он посчитал невозможным.
Продержавшись на поверхности почти двадцать минут, «Сайкё-мару» степенно ушел на дно, позволив спастись всем находившимся на борту, кто не погиб во время обстрела. Вот только дожидаться развязки очередной морской трагедии командир «Полярного лиса» не решился и, отвернув от приближающихся японских крейсеров, взял курс на удаляющийся китайский крейсер, впереди которого маячил улепетывающий от него небольшой японский корабль.
В 14:01 неторопливо разгладивший седые усы наводчик бакового 120-мм орудия прищурил оставшийся, несмотря на возраст, верным глаз, удовлетворенно хмыкнул и дал отмашку на первый выстрел по новому противнику. Вставший метрах в пяти с правого борта и с небольшим недолетом фонтан воды ничуть не расстроил старого канонира. Дождавшись, когда более молодые коллеги по артиллерийскому ремеслу зарядят в орудие новый унитар, он вновь прильнул к прицелу и, введя небольшие, ведомые одному ему, поправки, вновь дал отмашку.
Сосредоточенные на обстреле куда более крупного, мощного и оттого опасного китайского броненосного крейсера японцы обратили внимание на нового участника их дуэли только после того, как разорвавшийся на борту фугасный снаряд смел с палубы одно из 47-мм орудий вместе с расчетом и матросами, выстроившимися в цепочку для передачи к кормовому орудию боеприпасов. Следующий снаряд поразил многострадальный мостик, на котором после попадания двух восьмидюймовых болванок уже не осталось ничего целого и никого живого. А потом накрытия и попадания пошли одно за другим. За последующие четыре минуты отрезанная от своих крейсеров новым действующим лицом «Акаги» получила восемь прямых попаданий, повредивших единственное 120-мм кормовое орудие, пробивших солидную дыру в дымовой трубе и смявших один из вентиляционных раструбов. В результате и так небольшая скорость упала до совсем уж никудышных двух узлов, на которых канонерская лодка даже не могла управляться. На ее палубе принялись разгораться пожары от рассыпанного из порванных картузов пороха, поглощая деревянную палубу и обломки разбитых снарядами шлюпок. Вся корма канонерской лодки, вплоть до дымовой трубы, принялась потихоньку скрываться в языках пламени, поскольку бороться с огнем было практически некому. Из ста человек, составлявших экипаж «Акаги», в строю оставалось не более половины, занятых большей частью в машинном отделении или эвакуацией с кормы раненых, не способных самостоятельно уползти от подступающего к ним огня.
Оценив состояние противника, Иениш приказал прекратить обстрел и подойти к борту затянутого черным дымом китайского крейсера, чтобы помочь его команде в борьбе с разгорающимся пожаром. В отличие от «Чаоюна», чью судьбу вскоре должна была разделить и японская канонерка, этот броненосный крейсер было еще рано списывать со счетов, особенно окажи ему кто-нибудь сторонний помощь в борьбе с возгораниями. И этим самым посторонним «Полярный лис» мог стать как никто другой. Собираясь в поход, где им всем предстояло не только стрелять, но и спасать от пожаров и затоплений возможные трофеи, Иениш снабдил небольшой минный крейсер дополнительной динамо-машиной, от которой питались дополнительные же водяные насосы, способные как откачивать воду, так и подавать ее в пожарные шланги.
Со снизившего скорость до десяти узлов и подошедшего к левому борту «Лайюаня» русского минного крейсера вскоре ударило три фонтана воды. Несмотря на гораздо более низкий борт, усиленным пожарным расчетам удалось отвоевать у огня часть палубы вокруг башни главного калибра, а после того как оба корабля полностью сбросили ход и с не пострадавшей от огня кормы «Лайюаня» подали штормовой трап, перешедшие непосредственно на борт китайского крейсера русские моряки за полчаса смогли полностью справиться с огнем, хоть и пришлось вырубать, а потом выкидывать за борт немалую площадь тлеющего палубного настила. Но этой работой занимались уже китайские моряки. Как впоследствии оказалось, борьба с огнем на корабле хоть и велась, но исключительно песком и ручным инструментом, поскольку немногие имевшиеся на борту пожарные шланги оказались уничтожены во время обстрела и, по злой иронии судьбы, – разгоревшимся пожаром, а запасных в наличии не имелось вовсе. Куда они подевались за время нахождения корабля на службе, никто, включая капитана 1-го ранга Цю Баожэня, поведать так и не смог.
