– Хм. Раз вы прибыли с данным вопросом ко мне, те, к кому вы обращались ранее, отказали. Я прав?
– Абсолютно верно, господин адмирал. Чиновники, что весьма настойчиво предлагали мне безвозмездно передать наш трофей Бэйянскому флоту, уже получили от ворот поворот. В настоящее время канонерская лодка ремонтируется нашими силами и за наш счет, что с каждым днем лишь повышает ее окончательную цену для того, кто пожелал бы приобрести данный корабль. Хоть мы и называемся добровольцами, вам прекрасно известно, что мы наемники. А наемник – это человек, который воюет за деньги. И коли за нашу службу ваше правительство не согласилось выплачивать нам ни одной копейки, хотя бы не отказывайтесь от договоренности о призах. Мы ведь не просим ничего сверх оговоренного.
– Что же, все так, господин Иениш, – тяжело вздохнул адмирал. – Хоть у нас в стране и не принято говорить так прямо, я приму предложенный вами характер ведения беседы. Мне известно, сколько вы запросили за канонерскую лодку, и скажу честно, это слишком большие деньги. Моя страна из-за начавшейся войны находится не в самом лучшем финансовом положении, и все излишние траты будут ложиться на нее неподъемным грузом, – при этом он скромно умолчал, что десятки миллионов лян, на которые давно облизывались и флоты и армии всех провинций, были отложены на празднование юбилея императрицы, и покушаться на них даже ради восстановления флота было сравни самоубийству.
– Не сомневаюсь, что это так, господин адмирал, – кивнул Иениш. – Но скажите мне, что сейчас более ценно для вашей страны – звонкий металл монет или крепкая сталь боевого корабля? Что скорее поможет вам противостоять противнику – деньги, лежащие в банке, или снаряды, летящие в сторону противника? Уж извините за прямоту, но вы потеряли слишком много кораблей в прошедшем сражении. Да, японцы тоже понесли потери, но они ни в коем разе не сравнимы с вашими. И это есть факт, господин адмирал. Я же предлагаю вам возможность хоть немного изменить баланс сил в вашу сторону, чтобы после окончания ремонтных работ на пострадавших кораблях вы вновь смогли бы сойтись в схватке с японской эскадрой.
– Вы правы. Мой флот понес весьма серьезные потери. И предложи вы крейсер или броненосец, я бы ни на секунды не сомневался в нужном вам решении. Но одна канонерская лодка никак не сможет заменить пятерку крейсеров.
– Совершенно справедливое замечание, господин адмирал. И будь у меня в закромах трофейный крейсер, я бы предложил его вам за совершенно другие деньги. Но у меня имеется в наличии только канонерская лодка. А что касается ее боевой ценности, то могу уверить, что ее бортовой залп превосходил таковой у трех из пяти потерянных вашим флотом крейсеров. Во всяком случае, при всех действующих орудиях. Три нам пришлось демонтировать, поскольку они оказались повреждены.
– Вот видите. Корабль потерял половину своей огневой мощи.
– Это так. Но даже в таком состоянии эта канонерская лодка превосходит по своим огневым возможностям любую из имеющихся в вашем флоте. К тому же, как ни крути, она является достаточно мореходным стальным боевым кораблем, недаром японцы взяли ее с собой в бой наравне с крейсерами. У них ведь имелось изрядное количество других кораблей – крейсеров 3-го ранга, авизо, прочих канонерок, но в бой они взяли именно «Акаги». Это, с моей точки зрения, что-нибудь да значит. К тому же не купите вы, купят другие.
– Это кто же, к примеру? – в один миг утратил все располагающее выражение лица адмирал Дин.
– Мы наемники, господин адмирал, – стойко вынес тяжелый взгляд своего собеседника Иениш. – Мы работаем за деньги. И со стороны империи Цин мы пока не получили ни гроша. И если уж разговор зашел так далеко, я скажу, что мы не намереваемся предавать своего нанимателя. Но это не значит, что мы не можем вести торговые операции со всеми участниками боевых действий. Естественно, через третьи руки.
– Я понял вашу позицию, господин Иениш, – слегка склонил голову и прикрыл глаза китайский адмирал. – Прежде чем дать вам окончательный ответ, мне потребуется некоторое время.
– В таком случае позвольте откланяться, – понял не самый тонкий намек Иениш и поспешил покинуть кабинет.
Прекрасно понимая, что ни за день, ни за два вопрос с деньгами не решится, Иениш, получив разрешение на выход с базы и оставив охранять канонерку три десятка человек, увел свой минный крейсер к месту гибели «Гуанцзя». Получат они свои деньги или нет, еще неизвестно, и потому он считал себя вправе получить с китайцев хоть какую-нибудь компенсацию за участие в недавнем сражении. А на погибшем авизо, по словам доставленных в Люйшунькоу членов его экипажа, все еще оставалось немало добра, хоть большая часть вооружения и боеприпасов, представлявшие наибольший интерес, уже были весьма успешно сняты и доставлены на военно-морскую базу.
Вопреки словам У Цзинжуна, являвшегося командиром авизо, корабль отнюдь не был уничтожен взрывом в целях недопущения его захвата японцами. Конечно, может, таковой и имел место быть, но куда большие повреждения, по наблюдениям русских моряков, высадившихся на его борт, доставили кораблю пара-тройка снарядов среднего калибра и волны, изрядно побившие деревянную обшивку его бортов во время недавнего шторма. Но насчет того, что с корабля постарались забрать все ценное, он не обманул. Из всего вооружения на месте осталось лишь кормовое 150-мм орудие Круппа, оставленное по совершенно непонятным причинам, поскольку обе его товарки, что стояли в спонсонах по бортам, оказались демонтированы. Впрочем, куда большую ценность представляли сохранившиеся в бомбовых погребах снаряды и заряды, опять же по непонятной причине оставленные нетронутыми. Хоть немалое количество воды уже проникло в трюм оставленного корабля, затопить боеприпасы та еще не успела, а в свете немалого дефицита этих самых боеприпасов в закромах Бэйянского флота, даже дополнительные четыре десятка виделись совершенно не лишними.
Как прежде до них экипаж крейсера «Цзиюань» использовал сохранившиеся мачты в роли импровизированного крана, так и русские моряки, споро разобрав орудийную установку на составляющие, аккуратно перегрузили многотонные железяки сперва на импровизированный плот, собранный из обоих катеров «Полярного лиса» и закрепленного поверх них вырубленного куска палубного настила авизо, а после столь же аккуратно подняли с помощью шлюпбалок на борт минного крейсера. Больше с обобранного не только военными моряками, но и местными рыбаками, а также, как впоследствии выяснилось, еще и японцами корабля брать было нечего, потому Иениш привел свой крейсер обратно в Люйшунькоу и, отдав распоряжения насчет разгрузки корабля, вернулся к составленным его офицерами докладам. Впереди его ждала работа по составлению как можно более точного доклада для Адмиралтейства, но сперва требовалось прикинуть в общих чертах и нарисовать у себя в голове общую картину прошедшего несколько дней назад боя.
Помимо двух подожженных в самом начале сражения и позже погибших небольших старых крейсеров, под сосредоточенный обстрел «Летучего отряда» по очереди попали все оставшиеся китайские крейсера, серьезно уступавшие своим японским визави по всем статьям. Особенно остро этот вопрос касался вооружения. Немногочисленные и не способные похвастаться большой скорострельностью орудия китайских кораблей хоть и поражали время от времени то один, то другой японский корабль, не смогли нанести им критических повреждений. Даже флагманский крейсер адмирала Ито «Мацусима», получивший, по словам очевидцев, четыре двенадцатидюймовых подарка от «Динъюаня», ставших причиной сильнейшего пожара на батарейной палубе, отчего и считался китайцами в числе уничтоженных, имел все шансы уцелеть и, выйдя из боя, справиться с полученными повреждениями, а после спокойно дойти хоть до самой Японии. Прочие же японские корабли, что не пошли на дно, отделались куда меньшими повреждениями. И даже вернувшийся в строй «Лайюань» не смог внести весомый вклад в рисунок боя. Правда, еще до его возвращения, как раз в тот момент, когда на его борту закончили тушить пожар, сильно пострадавший от огня японских крейсеров бронепалубный «Чжиюань», имея крен на правый борт, попытался протаранить флагман адмирала Цубоя. Но не добравшись до врага, после сильнейшего взрыва, разорвавшего носовую часть крейсера, ушел на дно, махнув напоследок вращающимися винтами. Что именно произошло с крейсером: подрыв бомбового погреба или минного аппарата, – так и осталось неясным. И то, и другое могло привести к описанным китайскими моряками последствиям. Однако маневрирование, что японцев, что китайцев, в этот период сражения виделось наглядным пособием всех возможных ошибок. Хотя слово «маневрирование» по отношению к китайскому флоту, положа руку на сердце, применять было никак нельзя. Его действия как ничто иное служили наглядным доказательством абсолютно неверного представления о морских сражениях, возникшего по итогам битвы при Лиссе
[16] во время австро-итальянской войны, когда бой превращался в свалку, где каждый отдельный корабль оперировал самостоятельно и пытался протаранить хоть кого-нибудь из противников. Впрочем, и конструкция большей части китайских кораблей являлась результатом развития кораблестроительной мысли с учетом именно этой тактики. Тарану отводилась основная поражающая роль, а немногочисленная артиллерия лишь шла в довесок. Японские же корабли, строившиеся для линейного сражения, благоразумно не приняли навязываемую китайцами тактику и оказались правы. Вот только отсутствие опыта реального эскадренного боя, которым, впрочем, не мог похвастаться никто в мире, не позволило им вовремя прикрыть поврежденные артиллерийским огнем корабли от атак миноносцев. Везде и всегда они подходили, когда уже было слишком поздно. Да и оставление на произвол судьбы слабейших кораблей флота против китайских крейсеров и броненосцев являлось грубейшей тактической ошибкой, как командующего, так и командиров этих самых кораблей, не успевших вовремя принять решение о смене курса.
