Отказываться Иениш не стал, ожидая повстречать не только японские крейсера, но и войсковые транспорты. Более трех недель они уже не выходили на промысел, и то, что могло принести им реальные деньги, все еще ходило под японскими флагами. Вошедший во вкус Иениш, впрочем, как и вся команда, не мог смириться с таким положением вещей и, в отличие от своих китайских коллег, несказанно обрадовался возможности покинуть порт. К тому же все еще требовалось потренировать расчеты в стрельбе из новых орудий, а делать это в акватории порта никто бы не позволил. Пусть таблицы стрельбы для этих орудий и были найдены в сейфе «Акаги», провести учебные стрельбы было более чем необходимо, несмотря на дефицит боеприпасов.
Если какой из японских кораблей и вел наблюдение за портом, на его борту вряд ли кто-нибудь смог заметить небольшую черную тень, выскользнувшую на внешний рейд в кромешной тьме ночи. Двигаясь в течение часа на десяти узлах строго на юг, Иениш постарался увести свой корабль с путей возможной встречи с японскими наблюдателями и, сделав небольшой крюк, вернулся к восточному побережью Ляодунского полуострова напротив залива Даляньвань.
Так, следуя вдоль побережья, уже через четыре часа они заметили впереди многочисленные дымы и отвернули к островам Эллиота, чтобы не встречаться с японским флотом. А в том, что это был именно он, командир «Полярного лиса» нисколько не сомневался. Уже после полудня они легли в дрейф недалеко от места, где разыгралось недавнее сражение двух флотов. Где-то здесь должны были проходить пути снабжения японских армий, продвигавшихся вглубь территории Китая, и потому всем было приказано усилить внимание.
В первый день, впрочем, как и во второй, никого обнаружить не удалось. Зато с погодой сильно повезло, и над поверхностью моря то и дело раздавались орудийные выстрелы. Спущенные на воду деревянные плотики с азартом расстреливали осваивающие новые орудийные системы артиллеристы, на обучение которых Иениш выделил всего три с половиной десятка снарядов, загромождавших, наравне с мешками с углем, все свободное пространство на борту небольшого корабля.
К концу первого дня артиллеристы крейсера научились накрывать небольшой плот на дистанциях до двадцати кабельтовых, но уже на двадцати пяти снаряды начинали ложиться с большим разлетом, а на тридцати вообще как попало. Возможно, подобного было более чем достаточно для ведения огня по берегу, но для морских сражений, как те, в которых пришлось поучаствовать команде минного крейсера, орудия, показывающие подобный результат, не могли выступить в качестве надежной дубины. Лишь на второй день, потратив еще два десятка оторванных Иенишем от сердца снарядов, бывшие лучшие артиллеристы Балтийского флота смогли показать результат, близкий к тому, чего они добивались с более длинноствольными орудиями Канэ, принятыми на вооружение русским флотом.
Так никого и не дождавшись, Иениш повел крейсер к Даляньваню, в надежде наткнуться по пути на какой-нибудь японский транспорт снабжения, но, к своему удивлению, повстречал весьма необычный конвой из одного парохода, шедшего под охраной целой стаи миноносцев. «Ямасиро-Мару», некогда бывший гордостью одной из крупнейших судоходных компаний Японии – «Ниппон Юсен Кайша», и вывезший за пределы империи десятки тысяч бегущих от финансового кризиса и ставшей невозможной жизни японцев, с началом войны оказался мобилизован и переделан вместе со своим систершипом во вспомогательный крейсер, способный выполнять роль базы миноносцев. Вооруженный двумя тридцатикалиберными 170-мм пушками Круппа и таким же количеством короткоствольных 76-мм орудий, не считая нескольких митральез, он вполне имел право носить свое гордое наименование, данное в честь горного замка. А поскольку проходил по документам пусть как вспомогательный, но все же крейсер, был спокойно отпущен в море вместе с приписанным к нему вторым отрядом миноносцев без какой-либо дополнительной охраны, полагавшейся всем прочим мобилизованным судам.
У обозревшего открывшуюся взору картину Иениша глаза загорелись, как у лисы, пробравшейся в курятник. Минный крейсер, построенный для уничтожения миноносцев противника, повстречал именно такого врага, избивать какого и был рожден. Более того, корабли отряда, большей частью представленного так называемыми миноносцами «тридцатипятиметрового» класса, построенные совсем недавно на верфи в Онохаме из доставленных из Франции наборов, не могли похвастаться выдающимися характеристиками. Водоизмещение в 54 тонны, одно 47-мм орудие, два минных аппарата и заявленная, но недостижимая максимальная скорость в 20 узлов вкупе с откровенно плохой остойчивостью делали их весьма посредственными представителями своего класса. Впрочем, именно такими, если не хуже, являлась основная часть миноносцев всех стран мира.
– Машинное, полный вперед! – прокричал в переговорную трубу почуявший добычу Иениш. – Не жалеть ни угля, ни масла! – Оторвавшись от трубки, он посмотрел на не менее возбужденного Протопопова. – Такая встреча случается один раз в жизни, и упускать свое мы не будем!
– Полностью согласен с вами, Виктор Христианович. Тем более еще никогда ранее минный крейсер не встречался в бою с миноносцами. Это какой же доклад мы сможем составить!
– Полный, Николай Николаевич! Я бы даже сказал, полнейший доклад! Приказываю привести все орудия к бою. Транспорт не трогать, никуда он от нас не денется. Будем охотиться на миноносцы!
Дымы от приближающегося корабля давно были замечены японцами, вот только все никак не удавалось разглядеть, кто именно направляется к небольшому конвою. Прошел уже месяц, как японский флот хозяйничал в этих водах, а китайских кораблей никто не видел. Но в жизни случалось всякое, и потому для скорейшего опознания навстречу неизвестному судну капитан 2-го ранга Фуджита Сачиемон выслал ближайший к его флагману миноносец № 8. Не торопясь, дабы попусту не изнашивать нежные машины миноносца, лейтенант Хаги повел свой небольшой корабль навстречу неясной черточке на горизонте, над которой поднималось изрядное облако черного дыма.
Невысокий узкий силуэт мог принадлежать многим кораблям Японского Императорского флота – крейсеров 3-го ранга и канонерок в его составе хватало, и все они, осуществляя патрульные функции, имели шансы оказаться приближающимся кораблем. Вот только когда расстояние сократилось до десяти кабельтовых, а с неизвестного корабля, идущего, надо заметить, на очень солидной скорости, так никто и не ответил на сигналы, подаваемые с борта миноносца, самые нехорошие мысли принялись лезть в голову лейтенанта.
Дав команду на разворот, он был неприятно удивлен тем фактом, что оказавшийся теперь уже за кормой корабль не только не отстает от его миноносца, но весьма заметно нагоняет. Стоило дистанции сократиться до восьми кабельтовых, как на носу неизвестного корабля показалась вспышка, и в двух десятках метров перед носом небольшого миноносца поднялся фонтан воды. На двенадцати узлах небольшой кораблик влетел в не успевшую опасть воду, окатившую расчеты орудия и всех, кто находился на мостике, с ног до головы. Следующий снаряд упал в пяти метрах за кормой, и по стальному корпусу зацокали раскаленные осколки.
Поняв, что уйти от вражеского корабля на одной только скорости, которую еще требовалось набрать, не удастся, лейтенант приказал идти зигзагом, перекладывая штурвал после каждого выстрела. В течение пяти минут ему удавалось играть со смертью и выигрывать, уходя от редких прицельных выстрелов. Они даже сумели заставить противника отвернуть, выпустив на одном из отворотов самоходную мину из поворотного аппарата. Дистанция в этот момент превышала четыре кабельтова, но преследователь и мина с достаточно большой скоростью шли навстречу друг другу, и потому имели шансы повстречаться до выработки миной всего запаса сжатого воздуха. Заодно лейтенант избавился от весьма взрывоопасного груза, попадание одного-единственного снаряда в который могло поставить крест на его миноносце. Вот только у всего имеется как начало, так и конец. Везение же экипажа миноносца № 8 закончилось, когда до своих оставалось не более полутора миль. 120-мм снаряд угодил прямо в трубу и, рассыпавшись сотнями небольших осколков, снес с палубы всех, кто находился на мостике и у опустевшего минного аппарата. Чудом уцелели только комендоры, да и те большей частью оказались ранены.
