Мозг способен заставить время двигаться вспять не только в театре, но и в лаборатории. Во время Второй мировой войны швейцарский физик Эрнст Штюкельберг предложил рассматривать позитрон (частицу антиматерии) как электрон с положительным зарядом, который движется назад во времени. Хотя это противоречит нашему практическому опыту, обратный ход времени выявляет новый способ понимания субатомного мира.
Повернув время вспять, ученые предложили идею клонирования неандертальца, Неандерталец был нашим близким генетическим родственником: отличался примерно один ген из десяти. Неандертальцы также использовали инструменты, хоронили усопших и умели обращаться с огнем. Хотя они были крупнее и сильнее наших предков, те взяли верх: последние неандертальцы вымерли примерно 35–50 тысяч лет назад. Биолог из Гарварда Джордж Черч выступил с идеей воссоздать неандертальца, начав с современного генома человека и постепенно продвигаясь назад. Подобно тому, как Пинтер применил обратную хронологию на сцене, биологи предложили отмотать назад процесс эволюции человека и создать стволовую клетку неандертальца, которую впоследствии можно было бы использовать для ЭКО подходящей женщины-носителя. Идея Черча носит авантюрный характер, но это еще один пример, как мозг манипулирует потоком времени для создания новых результатов.
Некоторые творческие трансформации очевидны, другие не так заметны. В 1960-е годы художник Рой Лихтенштейн отдал дань уважения картинам Моне с изображением собора. Его работы, выполненные с использованием шелкографии, выглядят более зернистыми и монохромными, но отсыл к полотнам Моне несомненен.
«Руанский собор, набор 5» Роя Лихтенштейна
Точно так же и в карикатурах характерные черты изображаемого человека усиливают для создания комического эффекта, но не настолько, чтобы было невозможно узнать, кто это.
Когда искажения более значительные, узнать источник сложнее. Так, не сразу можно понять, что на обеих картинах Моне изображено одно и то же: японский мост у его дома в Живерни.
«Мостик у пруда с кувшинками» (слева) и «Японский мостик» (справа) Клода Моне
На портретах Фрэнсиса Бэкона лица искажены и смазаны, в хаосе черт трудно узнать, кто изображен.
«Три этюда к портретам» (включая автопортрет) Фрэнсиса Бэкона
Способность преобразовывать источник до неузнаваемости решила проблему на заре эпохи телевидения. Когда в 1950-х годах телевизор занял прочное место в домах американцев, вещательные компании решили, что зрители должны платить за просмотр. Но кабельное телевидение было делом далекого будущего, и еще не существовало возможности доставить пакет программ конкретному телезрителю: трансляция платных программ в эфире «разлеталась» во всех направлениях. Как компании могли заставить пользователей платить за то, что может уловить любая антенна? Элементарно: технические специалисты разработали способ кодировать сигнал — способ, сходный с тем, что делал с лицами на портретах Бэкон. В одной системе шифрования аналоговые телевизионные сигналы перетасовывались произвольным образом. В другой — к каждой строке телесигнала добавлялась случайная задержка по времени, так что кадры на экране теряли синхронизацию. Чтобы посмотреть новинки кино или платные спортивные матчи, подписчики системы Pay-to-See от компании Paramount опускали монету в устройство, а клиенты сервиса Subscribervision вставляли учетную карту
[43]. Клиенту, оплатившему услугу, декодирующее устройство расшифровывало сигнал. Для всех остальных картинка оставалась непонятной и размытой. У Бэкона искажение придавало портретам психологическую глубину. Телевещательным компаниям этот прием обеспечивал прибыль.
ИЛЛЮЗИЯ КОНЕЧНОСТИ ВРЕМЕНИ
Многим не раз казалось, что все уже придумано до нас, что больше уже ничего не сделать, ибо все сделано, — своеобразная иллюзия «конца времен». Тем не менее история трансформаций свидетельствует об обратном: придумывать можно бесконечно, все и всегда. Человеческая культура — это вечный прогресс.
Возьмем, к примеру, ножи. Самые древние каменные лезвия с заточенными краями датируются примерно двумя миллионами лет.
Постепенно наши предки удлинили нож и добавили рукоятку, что позволило применять его с приложением большего усилия.
Начиная с тех простых изменений, нож в дальнейшем принимал бесчисленные формы: его генеалогическое древо отличается пышностью и разветвленностью. Например, эти разнообразные ножи с Филиппин XIX века представляют собой коллекцию одной-единственной культуры и временного периода.
Зонты от дождя и солнца тоже существовали с древних времен. Древние египтяне делали их из пальмовых листьев или перьев, древние римляне — из кожи или шкур животных, ацтеки — из перьев и золота
[44]. Римские зонты могли складываться так же, как и древнекитайские. Королевские зонты в Индии и Сиаме, напротив, были настолько тяжелыми, что их постоянно поддерживал специальный слуга.
В 1969 году Брэдфорд Филлипс запатентовал дизайн современного складного зонта. Модель Филлипса оказалась на редкость долговечной. Но все же это был не конец истории: Бюро по патентам США продолжало получать такое количество заявок по конструкции зонта, что их изучали четыре сотрудника
[45]. Например, асимметричная форма зонта Senz повышает его противоштормовые свойства; unBrella — это зонт наоборот, изготовленный по технологии, позволяющей складывать его мокрой стороной внутрь; Nubrella — зонт-шлем, который можно носить без помощи рук.
