Осторожно, на цыпочках, он вернулся в комнату, прокрался к окну, едва ли не по пояс высунулся наружу. В Ярославиной спальне свет не горел, но отчетливо слышалась какая-то возня. Это что же получается, не ошибся он в своих предположениях? Начинается волчья ночь? А вот сейчас он и проверит!
Дверь его комнаты оказалась заперта снаружи. Ишь, какой предусмотрительный призрак! Вадим подергал ручку – напрасный труд, снаружи в замочной скважине ключ, так что изнутри не откроешь. Выходит, его, Вадима, заперли, чтобы не мешал? А чему?…
От догадки, недоброй, выхолаживающей внутренности, сделалось не по себе. Если с Ярославой сейчас что-нибудь случится, спишут все на родовое проклятье. Даже дед поверит. Дед, пожалуй, в первую очередь…
За окном, вторя волкам, выл ветер, доносил из-за стены обрывки какой-то тоскливой песни, а возня в Ясиной комнате слышалась уже отчетливее… Уходит ведь время!
Карниз узкий, в кирпич толщиной, но от окна до окна расстояние небольшое – метра два всего. Выбора нет, придется рискнуть…
Ветер сильный, тянет за одежду, пытается столкнуть в непроглядную, устланную камнями черноту. Главное – не смотреть вниз и покрепче цепляться за шершавую, еще не отдавшую дневное тепло стену. Хоть бы окно в Ярославиной комнате было открыто, потому что разбить его сложно, тут и без замаха попробуй равновесие удержать.
Ему повезло – рука не коснулась стекла, провалилась в пустоту, ухватилась за деревянную раму. Последний рывок – и он внутри. Хорошо, что привыкать к темноте не нужно, не пришлось терять драгоценные секунды. Неподвижная фигура на полу, у самого окна, и вторая, безмолвной серой тенью растворяется в сумраке ванной комнаты, того и гляди исчезнет.
– Яся? – Пальцы скользят по лицу, на мгновение задерживаются на шее. Жива. Может, без сознания, но жива. А та, другая, сейчас уйдет!
Щелчок выключателя – и яркий свет залил совершенно пустую ванную комнату. Как же так? Он ведь своими глазами видел! Неужели и в самом деле призрак? Сказочки для суеверных! Нужно искать потайной ход, осмотреть дальнюю стену. Шум шел от нее.
Ему повезло: потайной механизм он нащупал почти сразу, просто надавил посильнее ладонью на один из камней, и часть стены почти бесшумно повернулась вокруг своей оси. Из открывшегося черного провала дохнуло холодом и запахом мокрой шерсти, послышались торопливые удаляющиеся шаги. Быстро бегает призрак…
Времени на поиски фонарика или хотя бы свечки не было. Вадим набрал полные легкие воздуха и, как в омут, нырнул в стылую черноту. Ошибся он, оказывается, с толщиной стен. Не полметра, почти метр, и потайной ход внутри. Узкий такой, что особо не развернешься, но при желании бочком протиснешься. Знать бы еще, в какую сторону идти. Вадим прислушался, гулкое эхо шагов доносилось откуда-то слева. Вот туда ему и дорога. В кромешной темноте, страдая от неожиданных приступов клаустрофобии, он пробирался по подземному ходу несколько минут, до тех пор, пока впереди не забрезжил неяркий огонек, то ли свет не очень мощного фонарика, то ли пламя свечи. Теперь, когда в темноте появился ориентир, двигаться стало веселее. Призрак, похоже, решил, что погони за ним нет, и заметно сбавил скорость. Вот и хорошо, будет время собраться с мыслями и силами. Вадим нащупал за поясом пистолет. Оружие в любом случае не помешает.
На мгновение путеводный огонек исчез, потайной ход уперся в узкую, вырубленную в стене лестницу. Шаги теперь доносились сверху. Похоже, двигаются они – Вадим и неизвестное существо – вдоль внешней стены замка к левой сторожевой башне. Вероятнее всего, где-то там, на верхнем этаже, будет замаскированный выход. Интересное кино…
Уже очень скоро догадка Вадима подтвердилась, огонек мигнул и погас, а к привычному уже сквозняку добавился свежий, пахнущий дождем ветер. Теперь осторожно, потихонечку, чтобы не спугнуть…
Женщина стояла на смотровой площадке спиной к так и не закрытому потайному ходу, лицом к одной из бойниц. Самое время познакомиться…
– Ну привет, красавица! – От какого-то шального азарта кровь прилила к лицу, перед глазами заплясали золотые искры. Вадим поудобнее перехватил пистолет.
Женщина вскрикнула, стремительно обернулась, и ко всему готовый Вадим едва не отшатнулся от ужаса. Спутанные космы черных волос, испачканное кровью не то платье, не то погребальный саван, но главное, лицо – неживое, мертвенно-бледное, с черными провалами глазниц. Все ж таки призрак…
– Ждала тебя… – Не голос, а змеиное шипение, и руки тянутся к нему, к Вадиму, силятся обнять. – Мой ты…
– Твой? – Осторожный шаг в сторону, к прохладной стене, в отбрасываемую каменным зубцом бойницы черную тень. – А ты кто?
– Мой… – Призрак не идет, а словно парит в невесть откуда взявшемся тумане.
Мертвое лицо совсем близко. Руку протяни – и коснешься истлевшей плоти. Запах мокрой шерсти забивает все остальные. Господи, какая же мерзость…
– Умрешь… – Шипение переходит в громкий клекот. Еще один шаг навстречу Вадиму, еще один шаг прочь от призрака, к краю смотровой площадки.
Щелчок, едва различимый, но уже знакомый, обрывает шепот-шипение, и черная тень гигантской птицей планирует прямо на призрачную фигуру. Взмах руками, испуганный вопль, человеческий, реальный, – и уже другая, серая птица, срывается вниз, падает на острые камни…
На то, чтобы прийти в себя, восстановить сбившееся дыхание, ушли считаные секунды. Осторожно, вдоль наружной стены, обходя так и не заделанный пролом в полу, Вадим добрался до винтовой лестницы, сбежал вниз и натолкнулся на запертую дверь. Пришлось проявить смекалку и в прямом смысле изворотливость, протискиваясь наружу через узкое окошко первого этажа.
Женщина лежала на спине, раскинув в стороны руки-крылья, запрокинув к звездному небу мертвое лицо, а под ней расползалось черное кровавое пятно. Слишком много крови для призрака…
Касаться мертвого лица не хотелось, но Вадим себя заставил. Вопреки ожиданиям, пальцы ощутили не холод тронутой тленом и разложением кожи, а скользкую прохладу латекса. Маска… Вот откуда черные провалы глазниц и запекшаяся на белых губах кровь и мертвенный цвет! Не призрак, а всего лишь искусно сделанная личина. И косматые патлы наверняка парик.
Латекс отставал с противным причмокиванием, лип к пальцам, вызывал омерзение. Ничего, это можно пережить. Еще мгновение – и он увидит настоящее лицо…
…Настоящее лицо прекрасно. Даже после смерти не утратившие аристократичности черты, изящный, чуть капризный изгиб губ, удивленно распахнутые голубые глаза и навек застывшая во взгляде обида – Лика…
* * *
Ясе снился сон, тягучий, густой, как карпатский туман. Волчий вой. Колыбельная на чужом, непонятном языке. Лица бесконечным хороводом: знакомые, впервые увиденные, добрые, злые, страшные. Прикосновения грубые, настырные, раздражающие. Даже во сне нет покоя, даже тут, в призрачном тумане, не спрятаться, не укрыться от страха.
– Ярослава, открой глаза. – Голос знакомый, настойчивый, тянет из сна, не дает покоя. – Ну, давай же, быстро!
