Женя не помнил, как они вернулись. Путь назад превратился в мелькание серых стен, шум в ушах и протяжный шлепок, давно оставшийся позади, но продолжающий наполнять его разламывающуюся от боли голову. Меньше всего ему хотелось возвращаться в коридор, чуть было не ставший его последним пристанищем, но возвращение было неизбежно.
– Дрянь какая-то висит в воздухе, света не видно, – проворчал Арсений, наблюдая, как Маша подбросила в огонь дощечку. Они посмотрели друг на друга, Маша всхлипнула, а Евгений содрогнулся. Свет костра разбрасывал вокруг странные серебристые блики. Или дело было вовсе не в костре? Серели виски Арсения, пепельным ершиком торчал сталкерский «ежик» на голове Жени. Маша намотала на палец прядь и скосила в сторону глаза, разглядывая собственные волосы. Прядь была белой.
– Всем понятно, почему от нас местные шарахнулись, когда мы вернулись? – Арсений разозлился, но взял себя в руки. – Вас, молодых, жалко. Рановато вам седеть.
Евгений и Маша переглянулись. Девочка тяжело вздохнула, а молодой сталкер «отзеркалил». Говорить не хотелось. Арсений принялся копаться в рюкзаке.
– Подумайте лучше об обратном маршруте. Попасть в перегон Добрынинская – Полянка и выйти в Полис не получится. Через бандитов Новокузнецкой, красных и Рейх – еще та дорожка.
– Может, через Ганзу? Я придумала! – глаза Маши загорелись. У девочки была своеобразная манера говорить. Она усиливала восклицанием каждое существительное.
– Сделаем вид, что мы захватили Женю в плен и везем на Краснопресненскую!
– А груз?
– Значит по поверхности, – решил парень.
– Кремль как обойдем? Вот и думай.
Арсений покопался в рюкзаке, извлек пинцетом из сосуда кусочек добытого минерала, и в тот же миг по стенам ударила незримая волна. В коробках по соседству кто-то вскрикнул, кто-то заплакал, множество спящих людей тревожно завозились, прислушиваясь к неизвестной опасности.
Арсений опустил обломок в колбу, посмотрел ее на свет, вытащил несколько пузырьков с жидкостью. Вместо того, чтобы решать заданную им задачку, Женя, как завороженный, любовался ловкостью рук доктора. Маша отмалчивалась.
…На этот раз они пошли вдвоем, оставив Мотылька на Автозаводской.
– Я, конечно, не самый крутой специалист, – говорил доктор. – Но и беременный осел, извини, понял бы, что это никакой не камень, а микроорганизм на основе кремния. Он облепляет, обездвиживает жертву и перестраивает ее систему жизнеобеспечения так, что организм начинает питаться сам собой, пока жизненные соки не кончатся. Тогда наступает смерть, как у тех фигур с погасшими глазами.
– То есть, человек какое-то время остается жив.
– Да. Но, видимо, лишается органов чувств.
– А как же они смотрят?
– Не знаю. Может, это вовсе не они смотрят.
– Я вот одно не пойму, – протянул Женя. – Эти маленькие твари пожирают своих жертв?
– Очевидно, нет. Я не совсем понял механизм, но, похоже, они питаются ужасом. Человек, оказавшись в каменном коконе, лишенный сигналов от рецепторов, сходит с ума от ужаса, ощущая себя мертвецом. Что этим гадам и нужно. Может, они адреналином питаются, что организм при этом выделяет, не знаю. Я же не специалист по молекулярной биологии! Ну, а оно нам надо – такие подробности?
Женя поморщился. Он вспомнил последнюю просьбу Богдана и скривился от мучительного стыда за свою трусость.
– Вы… Евгений… Вы должны понять… – продолжал Арсений.
– Что – понять?
– Эти капли – власть. Чудовищная власть. С ними вы можете стать лидером.
– Зачем? – парень посмотрел на Арсения исподлобья.
– Понимаете, Евгений. Наши общины… они, как дети, проходят этапы взросления. Сначала была анархия. Но вы молоды, наверное, того времени не помните. Поверьте, это было страшно. Потом – тирания. Это когда сильный лидер заставляет людей делать то, что ему нужно. Тоже не сахар, но стало можно жить, понимаете? Потом… Не знаю, как назвать.
– Демократия? – подсказал начитанный Женя.
– Нет, не демократия. Но и не тирания. Другой, особый этап. Когда сильный лидер ставит людям задачу, и они сознательно идут ее выполнять. Понимая, что эта задача – для них. Вот у вас есть шанс повести за собой сознательных сограждан. Стать таким особым лидером.
– Я?
– Вспомните Автозаводскую. Благодаря вам жители обрели свободу. Они умные, образованные, сознательные. Такие, как они, пойдут за вами.
– Это я-то – сильный лидер? – изумился парень.
– Ну, дело вовсе не в силе. Вы им просто дадите цель и мотив, которых им не хватает. Люди хотят выполнять задачи, которые ставит кто-то большой и умный, им это нужно.
– А демократия? Я читал, что у греков была демократия. Мне казалось, это лучшая форма правления.
Арсений покачал головой.
– Может быть, но не у нас в метро. Демократия – это когда люди не нуждаются во внешнем мотиваторе, а у нас без него нельзя.
– Не понимаю, почему нельзя.
– Трудно вот так, с ходу объяснить, Евгений. На это нужно время. Мы еще поговорим с вами об этом, хорошо? Но вот капли смерти… Вы подумайте, – глаза доктора нехорошо сверкнули, лицо вдруг показалось чужим и враждебным.
– Это искушение. Вы искушаете меня! – крикнул Женя.
Он вспомнил слова Быка и задумался. «Люди последуют за мной. Это было пророчество? Я должен править миром при помощи ужаса, с которым не могу справиться сам?» – теснились в голове мучительно тревожные мысли. Доктор наблюдал за ним молча, лишь перед «туннелем статуй» решил прервать молчание:
– И еще… ОЗК от них не спасает.
Путники остановились там же, где Ужас остановил их в прошлый раз. Евгений впереди, Арсений чуть позади. Сталкер захлебывался страхом и отвращением, но не мог не смотреть в безумные глаза ставшего статуей Богдана. Видно было, что наставник еще жив. Женя стоял рядом с ним, держал двумя руками стеклянную колбу с огромной металлической воронкой и ловил падающие с потолка туннеля капли. Одну за другой. Он чувствовал, как волосы шевелятся у него на голове, и боялся пошевелиться сам, но отвести взгляда от безумных глаз Богдана не мог.
– Все? – доктор выглянул из-за спины, готовясь принять воронку руками в резиновых рукавицах.
– Нет, не все, – Женя сам закупорил пробирку и убрал ее в коробку, которую осторожно положил в рюкзак.
– Нет, не все, – повторил он, поднял АКМ и последний раз встретился взглядом с Богданом.
– Прощай, учитель!
Покрытая каменной коркой голова Богдана взорвалась от выстрела. Женя выбрался из «туннеля статуй», похлопал Арсения по плечу и пошел прочь, не дожидаясь напарника. Больше ему ничего не нужно было ни здесь, ни на Автозаводской – он нашел, что хотел.
