– Беспокоит меня один вопрос, эти наши… микроорганизмы… они сколько смогут прожить в контейнере без пищи?
Интересно, думал Женя, вот они идут рядом со мной, как под зонтиком. Абсолютно ничего не боятся. Что Арсений, что Маша. Словно так и должно быть. Я и безопасность – неразделимые понятия. Они не боятся мутантов, но мало ли вокруг тварей, на которых мои чары не действуют! Например, растения хищные.
Вспомнилась коряга-ментал, высосавшая кровь из Алены. Женя вздрогнул, подумав о корнях-щупальцах.
А тут еще и зловещие кремлевские звезды, которые можно ненароком увидеть между остовами строений, и бандиты, которые вполне могут их преследовать.
Воробей-то наверняка не простил ему исчезнувшей тачки с патронами. И как объяснить, что маслята слямзил не он, а Цыган? По-дурацки как-то получилось.
Парень посмотрел на Машу, которая прогулочным шагом шла рядом.
Доверие, безграничное доверие. Как бы им не пришлось за него поплатиться.
– Нам бы сориентироваться, – предложил доктор, а когда Женя удивленно остановился, уточнил: – На местности.
– И?
– Надо бы левее забирать, чтобы нечаянно к звездам не выйти.
– Это где мост был около Октябрьской?
– Ага. Крымский, если быть точным, мост.
Здания, которые два десятка лет назад образовывали то, что называлось Замоскворечьем, в большинстве своем не пережили ядерную катастрофу.
Отважной троице с опасным грузом было очень непросто преодолеть развалины. К счастью, от тяжеленного «ящика страха» они избавились, а колбы, помещенные внутрь армейского термоса, покоились за плечами Арсения.
Начиналась метель, грозившая перерасти во вьюгу. Ледяной ветер метал колючие снежинки, которые противно шуршали, врезаясь в маску противогаза, и норовили залепить окуляры.
Евгений ни разу не сталкивался с бурями на поверхности. Он вдруг сообразил, что с момента его первого выхода с Баррикадной прошло не так уж много времени. Просто события настолько спрессовались в единое целое, что молодому сталкеру казалось, что он стал совсем взрослым целую вечность тому назад.
Нудное переползание через завалы сменялось не менее нудным продиранием сквозь остовы машин и частыми остановками, когда Женя сканировал округу, оценивая ауры живых существ и степень их опасности.
Желающих умереть животных не было, они, наверное, предпочитали замерзнуть в своих норах.
Снежная крупа таяла в окулярах и тут же замерзала, образуя на стеклах корку льда, фонарь намокал. Сталкер тяжело выдохнул.
– Давайте искать место для дневки. Совсем на ощупь идем.
– Странно.
– Что?
Арсений повернулся на триста шестьдесят градусов, а Женя повторил его движение и понял, что имел в виду доктор. Широкая многополосная дорога была кем-то сознательно расчищена от автомобилей и теперь напоминала площадь.
Вьюга набирала силу. Парень снова ощутил себя так же, как на Баррикадной, когда стал объектом налета вичух, но сейчас опасаться крылатых ящериц не было оснований.
Арсений взглянул на компас, и они быстрым шагом двинулись на запад, чтобы буквально через триста метров упереться в сплошной завал автомобилей, закупоривавший вход в туннель около метро Октябрьская.
– Интересненько, – произнес доктор, когда Женя, рукой прикрывая фонарь от вьюги, осветил баррикаду.
В ее рукотворности можно было не сомневаться: пустоты между корпусами и салоны были тщательно законопачены мусором.
– Это убежище нам бы подошло. Но чье оно? – доктор схватил Машу за руку и попятился. – Выродки?
– Заброшено, – вынес вердикт Евгений.
Мутанты обязательно держали бы часовых у поверхности, но черной с синевой ауры впереди не наблюдалось. Зато… Она была сзади! Сталкер понял это, когда решил проверить, не притупились ли его способности из-за бурана.
– Сзади по этой улице у нас что?
– Павелецкая. Это – Садовое кольцо.
– Сзади – выродки.
– За нами идут? – голос доктора дрогнул.
– Вряд ли чуют нас. Далеко. И метель. Но все равно лучше спрятаться.
Они двинулись вдоль баррикады, разыскивая щель. Она нашлась легко, что еще раз подтвердило факт заброшенности автомобильного туннеля. Верх баррикады под самой эстакадой был разрушен.
– Здесь уже много лет никого нет, – нарушила молчание Маша и первой спрыгнула вниз.
– Даже вонь выветрилась.
– А я думал, численность выродков растет, – Женя то и дело оборачивался, стараясь быть замыкающим.
– Этот туннель к Октябрьской – ближайший. Не помню, чтобы там жаловались на выродков. Видать, они населяют те места, что ближе к Павелецкой. Им оттуда легче осаждать метро.
Доктор спрыгнул вниз и сердито крякнул, когда тяжелый термос стукнул его по спине.
Спать в противогазе тяжело. Привычка правильно дышать не позволяет погрузиться в сон глубоко, дремлющее сознание мечется между двумя тревогами: есть ли движение поблизости, отдыхает ли организм вообще? И прикосновение девичьего пальца к трубке воспринимается как щелчок.
Женя встрепенулся, готовый вскочить, ударить, схватить автомат. Мотылек стояла над ним и прижимала толстый палец не по размеру большой перчатки к коробке своего противогаза. Указала второй рукой в сторону, Евгений посмотрел, но ничего не увидел. Маша поняла это и сердито зашипела:
– Следы. Этот туннель не заброшен, пока мы спали, сверху намело снега, и мимо нас прошла толпа.
– Не заметили?
Доктор проснулся и силился протереть подслеповатые глаза прямо сквозь окуляры.
– Не заметили.
– Ты их не видела?
– Нет. Я… была в другом месте.
Женя осторожно подошел к следам, оглянулся. Его спутники тревожно всматривались в темноту, но ничто не предвещало опасности.
Сталкер качнул пару раз рычаг «жучка», осветил дорожку на снегу и тут же отключил фонарик.
– Дикари, – сообщил он, когда вернулся в укрытие. – Босые.
– Не учуяли, странно, – протянул Арсений. – А что снаружи?
– Видимо, в баррикаде есть еще одна дырка, которую мы не заметили, – констатировала Маша и только после этого ответила на вопрос доктора: – Снаружи тихо.
– Ну так сматываемся! – скомандовал парень. Вдвоем с Машей они быстро закинули на плечи рюкзаки, но доктор медлил, задумчиво рассматривал термос у своих ног.
Потом перевел невидящий взгляд на Женю.
– Арсений, что-то не так?
– Что-то не так, – эхом отозвался доктор и потер левую грудь точь-в-точь, как это делал Дед.
Ночное небо в проеме над ними и темнота в туннеле вдруг сделались еще чернее, топот множества ног заполнил пространство вокруг.
