Мастер выплюнул воду.
– Что у доктора антирад не кончился.
Когда они достигли моста и наткнулись на уставших и злых Сергея и Олега, уже рассвело. Ребята немедленно начали оправдываться наперебой:
– Разорвались лианы.
– Как девочка исчезла – не увидели.
– И что дальше делать?
– Растерялись.
– Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, – подытожил Павел Николаевич и скомандовал искать место для дневки. Здесь, среди покореженных останков Крымского моста, на границе между водой и сушей, такое место обязательно должно было найтись. Ветер стих, начался обильный снегопад, но избежавшие купания бойцы нашли топливо для костра и разожгли огонь, чтобы обсушить остальных, побывавших в ледяной воде.
– Антирад промок, поэтому едим его сразу весь, – распорядился Арсений, разделил снадобье на неравные доли: больше тем, кто нахлебался воды без противогазов, меньше – себе и бойцам.
Женя не услышал вопроса Маши, которая, наверное, поинтересовалась тем, зачем сталкеры регулярно потребляют антирад. Он разобрал лишь объяснение доктора:
– Сталкерам на поверхности приходится отправлять естественные надобности, снимать или расстегивать ОЗК. Значит, радиацию так или иначе хлебают. Если доза небольшая, то те самопальные лекарства, которые мы синтезируем в своих больничках, на Баррикадной, например, помогают.
– А если большая?
– Аминь и царствие небесное…
Глава 6
Грузовик
– Вы так уверенно распоряжаетесь на поверхности, как заправский сталкер! – похвалил Женя Павла Николаевича, когда тот скомандовал Олегу и Сергею занять места в боковых дозорах.
– Я не сталкер, я – мастер, – ответил тот и совсем тихо добавил зачем-то: – Подвижного состава.
Они потратили порядочно времени, пробираясь на север среди автомобильных скелетов на Садовом. Ни один фонарь не высох после купания прошлой ночью, потому движение было предельно осторожным. Здесь, неподалеку от Смоленской и станций Полиса, стоило опасаться не животных, а людей. Днем снегопад прекратился, но снег засыпал все проходы и щели и не таял.
– Интересно, – обратился Евгений к Арсению. – Когда мы шли от зоопарка, увечные, жаждущие смерти твари не давали нам проходу. А сейчас мы идем от самой Павелецкой, и ни одной навстречу. Неужели плохая погода?
Доктор ниже пригнулся под грузом металлического термоса, но ничего не успел ответить.
– Стойте! – Маша подняла руку, ее голос осип. – Тихо! Я что, одна это слышу?
Все прислушались.
Что-то методично потрескивало.
Женя и Павел Николаевич синхронно скинули рюкзаки, сталкер извлек дозиметр, когда-то выданный ему Богданом. Переглянулись. Да и дозиметр Павла Николаевича тонко и непрерывно верещал.
– Пятно! – объявил парень спутникам, поняв, что те первый раз натолкнулись на кусок поверхности, особенно сильно загрязненной радиоактивными осадками. – Только почему звук разный?
– В моем лучше настройка, – в голосе старого мастера прозвучала гордость. – Ты-то свой когда проверял последний раз?
– Бежим! – голос доктора дрогнул. – А то так нахлебаемся – никакие лекарства не помогут.
Своим коронным стуком Павел Николаевич подозвал дозорных, и вся группа бросилась назад, переходя на бег там, где это было возможно.
Маршрут пришлось сместить западнее. Из-за сугробов скорость движения еще больше снизилась, от боковых дозоров пришлось отказаться. Группа теперь двигалась следующим образом: Сергей впереди под прикрытием Олега.
Когда он натыкался на подозрительную щель, то останавливался, удерживая ее под прицелом. Олег смещался дальше и через несколько шагов останавливался, прикрывая Сергея. Вдвоем они ждали, пока остальная группа минует опасное место, снимались и уходили головным дозором вперед до следующей остановки.
Дозиметры утихомирились. Сталкеры во всем метро переделывали их так, чтобы демаскирующий сигнал тревоги начинал звучать только при возникновении серьезной радиоактивной опасности. А вот степень серьезности каждый умелец определял самостоятельно.
Сквозь вой ветра они расслышали плеск, и скоро группа оказалась у воды. Женя почему-то вздохнул свободнее. Москва-река казалась привычной соседкой. Он разглядел нечто знакомое.
– Нам бы туда забраться, – указал он рукой на реку. – Идеальное место для дневки.
– Что это?! – воскликнули одновременно оба старика, врач и мастер. – Да никак поезд!
– Ух ты! – Павел Николаевич стянул противогаз, чтобы разглядеть чудо на метромосту получше.
– Загаженный, но целый. Я там был!
Парень поймал восхищенный взгляд Маши и смутился.
– Но как? – Павел Николаевич натянул противогаз. – Я слышал, что стражи со Смоленской блокируют вход на мост.
– По воздуху, – Женя смутился еще больше: выдавать секрет «солянщиков» ему не хотелось.
– Может, крюк сделаем? До выхода туннеля на поверхность? Тебя ж стражи не тронут? Или здесь вскарабкаемся? – было слышно, как мастер совсем по-детски шмыгнул носом.
– Давайте в другой раз, а?
– Черт! – Павел Николаевич уткнулся взглядом в землю, буркнул: – В кои-то веки увидеть поезд – и пройти мимо. Эх! Ладно, ищем место для дневки здесь.
– А может, еще рывок? – Евгений посмотрел на соратников с вызовом. – В прошлый раз я… мы тут бежали. Завалы – так себе. До «Пятого года» недалеко. Рискнем днем?
Павел Николаевич подошел к нему вплотную, посмотрел требовательно прямо в лицо.
– Продолжай!
– Выродки. От них бежали. Много.
Женя помолчал, никто на его предложение не отреагировал.
– Может, днем зверье нас тоже будет сторониться? Как и ночью? Рискнем!
– Снегопад закончился. Видимость хорошая, ветер облака разогнал, солнышко нас не выжжет? – Павел Николаевич прислушался. Тяжелое сопение спутников было ему ответом. Все ждали.
– Ну, пока ты нас не подводил. Веди! – решился он, наконец.
Парень решительно занял место головного дозорного и не оглядывался. Индиго! Почему-то он вспомнил свой статус на Улице 1905 года и улыбнулся. Какое это теперь имеет значение?
Их никто не беспокоил во время движения. Но…
Место своих раскопок Евгений узнал не сразу. Гигантская ярко-желтая пирамида загораживала проход и покрывала основанием все вокруг.
– Опаньки, – в спину ему сказал старый мастер. Женя завертелся на месте, посмотрел на остатки гостиницы «Украина». Что-то блеснуло на самом верху.
– Вот это муравейник! Обойдем? – Арсений заметил беспокойство сталкера.
– Нет!
