– У тебя красивые глаза, Мира, – тихо произнес он. – Не прячь их от меня. Тяжело и неприятно разговаривать с человеком, который смотрит куда угодно, только не на тебя.
Пальцы исчезли, а я удивленно моргнула, от чего взгляд частично прояснился. Следующие слова генерала и вовсе сбили меня с толку:
– Что ж, полагаю, ты так же устала сегодня после долгой поездки, как и я, поэтому обойдемся без совместного досуга после ужина. Развлечешь меня завтра. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, обращайся к госпоже Холт. Доброй ночи, милая. Сладких снов.
Я молча наблюдала, как он идет к дверям столовой, не веря собственным ушам. Мне давали еще сутки отсрочки, словно генерал Шелтер надеялся, что за эти пару дней я свыкнусь со своей участью.
Но пока его план – если только он действительно давал мне отсрочки нарочно – не работал. «Развлечешь меня завтра» – от короткого обещания внутри все равно все сжималось и переворачивалось.
* * *
Едва генерал ушел, я поторопилась подняться в свою комнату. Горничная снова попыталась предложить мне свои услуги – помощь с переодеванием, но я наотрез отказалась. Очень уж свежа в памяти была «помощь», которую нам оказывали в подготовке к встрече с Магистром. Кажется, моя резкая реакция обидела девушку, из-за чего я испытала угрызения совести, едва захлопнула дверь. И запоздало подумала, что следовало хотя бы узнать ее имя.
Но это можно было сделать завтра. Главное, что сейчас я наконец осталась наедине с собой, зная, что никто не нарушит мой покой как минимум до утра. Несколько часов в относительной безопасности и комфорте – такого за последние дни со мной не случалось. С того момента, как солдат швырнул меня в кузов повозки, забрав у отца.
От мыслей о доме и оставшемся там родителе на глаза навернулись слезы. Нет, моя прежняя жизнь была далека от идеала, о котором я мечтала перед сном, но я к ней привыкла и понимала ее правила. Каким бы ни был мой отец, я его по-своему любила. Ведь, кроме него, у меня не было других родственников. Что с ним стало? Отпустили ли его солдаты? Жив ли он? И что стало с шоколадницей? Кто теперь открывает ее двери по утрам? Досталась ли кому-то выпечка, которую я приготовила в тот день? Наверное, ужасно глупо было сейчас переживать о судьбе печенья, конфет, кексов и слоеных завитков, но почему-то в голову лезли мысли именно о них.
Пришлось прогнать их усилием воли. Обойдя еще раз комнату, я нашла притаившуюся за кроватью дверь в ванную комнату, которая – о чудо! – запиралась изнутри. Конечно, хлипкий замочек едва ли мог стать для меня настоящей защитой, но повернуть его и спокойно снять с себя платье и белье, не боясь каждую секунду, что кто-то все-таки войдет, оказалось очень ценно. Поразительно, какие мелочи начинаешь ценить, попадая в крупные неприятности.
Под душем я стояла долго и с удовольствием, смывая с себя всю грязь последних дней. Нет, конечно, воспоминания о «проверке на невинность», об утомительной поездке и унизительном обращении в доме «коллекции» так просто не смоешь, но упругие струи воды, падая на голову и стекая по телу, немного проясняли сознание.
Со мной пока по-прежнему не случилось ничего ужасного и непоправимого, чему стоило порадоваться. Позади остались пузатый Драгз и потный Магистр, и теперь уже ясно, что «развлекаться» со мной в компании друзей генерал не планирует. В голову даже лезли крамольные мысли о том, что Шелтер – очень привлекателен и в его постели может оказаться не так уж ужасно.
Правда, стоило мне об этом подумать и попытаться представить, я тут же почувствовала, как краснеют щеки и что-то внутри бунтует. Сразу вспомнилась госпожа Лиман – моя школьная учительница, с восьми лет обучавшая нас правилам добродетельной девицы, и господин Коул – служитель храма Тмара, всю мою сознательную жизнь напоминавший нам о муках, которые ждут прелюбодеев после смерти. А порой и при жизни, ведь от павшей женщины Тмар отворачивает свой взор. Не будет ни счастья, ни удачи, ни здоровья. И дети такой женщины рождаются проклятыми навеки. Ну, если только ребенку не повезет с отцом: достаточно высокородный мужчина может своих детей «отмолить».
«Интересно, – подумалось мне, когда я уже вышла из ванной, облачившись все в ту же ночную сорочку и халат, и сушила волосы полотенцем. – Считается ли достаточно высокородным генерал Шелтер? Он ведь иноземец».
Я даже толком не знала, почитают ли в Варнайском Магистрате Тмара. Кажется, тут прежде всего чтят Великого Магистра. Ни разу не слышала, чтобы кто-то помянул какого-либо бога.
Продолжая подсушивать волосы, я забралась на широкий подоконник, подложила под спину пару подушек и прислонилась к стене. Немного подумала, потянулась и открыла окно. Сегодня день был очень солнечным и жарким, поэтому вечером воздух оставался достаточно теплым. В комнату ворвались пение вечерних птиц и запах цветов. И то, и другое действовало умиротворяюще. Я смотрела на скрывающийся в вечерних сумерках сад то расчесывая волосы найденным в ванной гребнем, то снова вытирая их полотенцем.
В голове крутились все те же воспоминания. То хладнокровное убийство солдата, то как Шелтер нес меня по лесу. То его слова о том, что мне предстоит развлечь его завтра, то осторожное, я бы даже сказала, нежное прикосновение к моей щеке накануне, когда я притворялась спящей. От последнего кровь в жилах становилась непривычно горячей и зажигала внутри незнакомый огонек.
Какой же он все-таки, этот генерал Шелтер? Бескомпромиссный и жестокий или нежный и заботливый? Я наблюдала проявления и того, и другого, а потому терялась в догадках, боясь принять желаемое за действительное.
От размышлений меня отвлек новый звук, поначалу незаметно влившийся в пение птиц, но со временем ставший более настойчивым. Я прислушалась, но не смогла определить, что это такое. Походило на песню ветра, заблудившегося в трубах, но за окном не было ветрено. Я уловила повторяющуюся мелодию, тоскливую и безысходную, чужую, но сейчас такую созвучную моим собственным мыслям и чувствам. Я не разбираюсь в музыкальных инструментах, а потому не смогла распознать, какой издает подобные звуки, как не смогла определить, откуда доносится мелодия.
Вскоре она и вовсе смолкла, и сколько я ни вслушивалась, подвинувшись ближе к открытой створке окна и едва не высовываясь в него, больше ее так и не услышала.
Кто ее играл? На чем? И почему? Ответов на эти вопросы я не знала, но зато они отвлекли меня от мыслей о генерале и о том, что готовит завтрашний день.
Глава 10
Засыпала я все равно тяжело и тревожно. Снова долго прислушивалась к тишине, ловя любой шорох и в глубине души каждую секунду ожидая услышать шаги генерала Шелтера, приближающегося к моей спальне. Но дом оставался спокоен и тих, и в конце концов я уснула.
Утром никто не стал меня будить. Я проснулась сама, впервые за последние несколько дней – или даже лет – чувствуя себя по-настоящему отдохнувшей. Открыв глаза, обнаружила, что комната залита светом высоко поднявшегося солнца. Как я и предположила накануне, относительно окон кровать стояла так, что ни один шальной лучик не сумел меня потревожить.
