Конечно, в обозначенный срок я все равно не уложилась: очень уж велик был дом генерала, а с нагруженным подносом не побегаешь. Но Шелтер все равно меня дождался.
Он стоял у самой ограды террасы спиной к дому и к двери, из которой я появилась, то ли любуясь садом, то ли просто глядя куда-то вдаль. Руки его были сцеплены в замок за спиной, плечи как всегда расправлены. Я внезапно поймала себя на том, что застыла на полпути к небольшому плетеному столику, за которым завтракала два дня подряд, любуясь генералом: его горделивой осанкой, крепким телом и сидящей точно по фигуре черной формой. Тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение и все-таки поставила поднос на столик.
Только тогда Шелтер заметил мое появление и оглянулся, скользнул взглядом по подносу и со вздохом констатировал:
– Шоколад. Кто бы сомневался.
Мне почудились в его тоне нотки разочарования. Интересно, чего он ждал? У меня не хватило фантазии вообразить.
– Я не оставляю надежды убедить вас в том, что это вкусно, – обезоруживающе улыбнулась я, жестом приглашая его присесть.
Генерал неожиданно послушно сел в предложенное плетеное кресло, взял чашку, осторожно понюхал содержимое, пригубил и вернул ее на стол без каких-либо заметных эмоций. Садясь в кресло напротив него, я напомнила себе, что и не жду его одобрения. Главное – чтобы он все выпил.
– А это что? Конфеты? – поинтересовался Шелтер, кивая на вазочку.
– Это клубника в глазури из темного шоколада, – объяснила я, пододвигая вазочку ему поближе. – Попробуйте. В таком шоколаде почти нет сладости, вам должно понравиться.
Он взял одну ягодку, покатал в пальцах, разглядывая со всех сторон. Она была полностью покрыта шоколадом и действительно походила на конфету своеобразной формы. Я насаживала каждую клубничину на деревянную шпажку, чтобы обмакнуть в глазурь целиком, а потом втыкала шпажку другим концом в разрезанное пополам яблоко, чтобы ягодки подсыхали на весу. Кажется, генерал успокоился только тогда, когда нашел след от шпажки и понял, как я покрыла клубнику шоколадом так ровно.
Раскрыв для себя эту тайну, Шелтер наконец откусил половину: ягоды были слишком крупными, чтобы поместиться во рту целиком. Тонкая корочка глазури, конечно, треснула с едва слышным хрустом и осыпалась, но самые крупные кусочки генерал успел поймать и отправить в рот.
Почему-то это простое, естественное движение заставило меня искренне улыбнуться и абсолютно успокоиться. Если сердце и билось все еще не совсем ровно, то не от страха, зато руки дрожать перестали и дышать стало легче.
– Почему ты не вышла замуж? – неожиданно поинтересовался Шелтер, переключая внимание с покрытой шоколадом ягоды на меня. – Судя по тому, что я успел узнать об Оринграде, двадцать три года для вашего города – это практически порог старости для девушки. В том смысле, что она уже почти выходит из возраста невест. У вас замуж начинают выходить во сколько? В пятнадцать?
– В шестнадцать, – поправила я. – Тмар дает свое благословление с шестнадцати. В пятнадцать могут разрешить венчание, но только в особых случаях.
– Примерно представляю себе эти случаи, – хмыкнул Шелтер, закидывая в рот вторую половину ягодки.
Глазурь, конечно, успела немного растаять и испачкать ему кончики пальцев, поэтому генералу пришлось их облизать. А мне пришлось облизать внезапно пересохшие губы.
– Так почему же? – повторил Шелтер свой вопрос, снова поднося к губам чашку. – Ты красивая, очевидно, хозяйственная, здоровая. Все слагаемые невесты, на которую есть спрос, налицо, поэтому я исключаю вероятность того, что к тебе никто не сватался. Почему ты отказывала?
Я пожала плечами, не зная, как ответить. Не рассказывать же ему о своих тайных мечтах, надеждах и желаниях – засмеет.
– Когда мне было пятнадцать, мама умерла, а отец заболел. Мне пришлось ухаживать за ним. Я не могла его бросить.
– Заболел? – насмешливо переспросил генерал. – Милая, пьянство – это не болезнь. Пьянство – это банальная распущенность.
Внутри вдруг стало холодно и неприятно.
– Откуда вы знаете? – тихо спросила я, пристыженно опуская глаза. Почему-то за пьянство отца стыдно всегда было только мне.
– Да так, навел справки, – признался он. – Должен же я знать, что за награда мне досталась.
Я не удержалась от горькой усмешки.
– Конечно. Хозяину полагается знать свое имущество.
– Как-то так, да, – спокойно согласился Шелтер. – Значит, ты не выходила замуж, чтобы продолжать жить с отцом-пьяницей и заботиться о нем. Что, настолько негодные женихи попадались?
Я удивленно посмотрела на него. Нет, если он действительно читает мысли, то я пропала. Впрочем, нет, пьет же он шоколад. Если бы знал, что я задумала, не притронулся бы к чашке.
– Не смотри на меня так, – хмыкнул генерал. – Это простая логика. Либо ты была влюблена в кого-то конкретного и все ждала, что замуж позовет он, либо замуж тебя звали те, с кем ты ожидала куда худшей жизни, чем с отцом. Рядом с отцом ты по крайней мере оставалась хозяйкой себе и своему телу.
Может быть, это было и логично, но все равно становилось как-то не по себе от его проницательности.
– Вы знаете, что с моим отцом? – спросила я, просто чтобы сменить тему. – Он жив? Как он?
– Жив, – фыркнул Шелтер. – Шоколадница ваша, конечно, без тебя не работает, поэтому на что он жить собирается, я не знаю.
– Ему будет трудно без меня, – пробормотала я в зачет первой попытки. Не подействовал ли еще заговоренный напиток?
– Он взрослый мужик, как-нибудь справится, если захочет, – отрезал генерал.
Видимо, пока не помогло.
– А почему вы не женаты, генерал Шелтер? – вернула я ему вопрос. – Вы ведь не женаты, насколько я понимаю?
– Не женат, – кивнул он, но отвечать на основной вопрос не торопился, предпочел потянуться за еще одной ягодкой.
– Это из-за той женщины? – предположила я тихо, чтобы случайно проходящий мимо садовник не смог бы услышать. – С которой я видела вас во дворце Магистра. Она ведь его жена, да?
– Да.
Кажется, генерал снова перешел в режим лаконичных ответов на отдельные вопросы. Стоило понять, что тема ему или неприятна, или неинтересна, но я почему-то не могла перестать спрашивать.
– У вас с ней роман?
– Роман? – насмешливо переспросил он. – Я разве похож на человека, у которого может быть роман? Я просто сплю с ней время от времени, уже давно. Когда-то давно Нариэль мне очень помогла.
– Она вас намного старше.
– И что с того? Она красивая женщина, а когда мы познакомились, была еще красивее. Впрочем, это скорее приятный бонус. Гораздо важнее то, что она очень влиятельна.
– Значит, это не любовь, а просто расчет? – уточнила я, не совсем понимая смесь охвативших меня эмоций. Разочарование странным образом переплеталось с удовлетворением, как будто генерал сказал что-то приятное и в то же время – отвратительное.
