– Ну, знаете, как говорят? Постель и постелет, и согреет. Тогда-то он еще был не богат и не знатен…
Последние слова она произносила уже едва слышно, а потом и вовсе замолчала, видать, сообразив, что болтает лишнее.
В тот день поднос на кухню я вернула сама, решив, что сидеть все время в комнате – это действительно не выход. Да и не могла я долго оставаться без дела. За два дня и так едва не сошла с ума: не привыкла долго прохлаждаться. А значит, следовало придумать, чем я буду здесь заниматься.
Первой свои услуги я предложила, конечно, Галии, поскольку готовить умела лучше всего, да и ее не так боялась, как экономку. Но Галия только холодно ответила, что и без меня справляется. Видимо, ей влетело за то, что она пустила меня на кухню в прошлый раз. Теперь к готовке меня не подпустят.
Зато господин Юнт, садовник, оказался не против ни моей компании, ни моей помощи. Старику явно было уже не под силу ухаживать одному за столь огромным садом.
– Почему генерал не наймет вам помощника? – поинтересовалась я, пока мы вместе пропалывали от сорняков одну из клумб.
– Да не нужон ему этот сад, – с горечью признал Юнт, огорченно махнув рукой. – Не было б меня, он бы тут все на самотек пустил. Я же как? Я ж ему по наследству достался, можно сказать. Работал здесь, когда дом другим хозяевам принадлежал. Пришел сюда еще мальчиком, несколько поколений на моих глазах сменилось. Весь этот сад, можно сказать, моими руками посажен. А когда дом генералу Шелтеру достался, другую прислугу-то он распустил, ему такой штат, какой прежние хозяева держали, не нужон был. Да и вообще, предпочел он набрать новых. А меня, старика, пожалел, должно быть.
– Пожалел? – переспросила я.
– А ты посмотри на меня, – предложил Юнт. – Кому я такой теперь-то нужен?
Я скользнула по нему внимательным взглядом. Да, господин Юнт был уже очень немолод. Когда-то он, наверное, был высок и силен, но теперь ссутулился и ссохся, весь поседел. На носу его сидели очки, но он все равно подслеповато щурился. Трудно в таком возрасте себе новую работу найти, только старые хозяева и стали бы держать старика-садовника за прежние заслуги.
Старые хозяева и кровавый генерал, как оказалось.
– Я ему тогда сказал, мол, не прогоняйте, ваша светлость. Я ж тут каждую травинку знаю, за тарелку каши и койку работать буду, только не гоните. Нет, так-то меня бы дочь или сын к себе взяли, но что я у них делать-то буду? Просто жизнь доживать? Да и сад жалко, я ж тут все вот этими вот руками посадил. А генерал на меня посмотрел так и говорит, мол, работайте, господин Юнт, пока силы будут, вам этот сад нужнее, чем мне. Так и сказал, да. И жалованье ни на монетку не сократил, хоть старый я уже, как раньше не могу работать. Хороший он, вот что я тебе скажу, дочка. Говорят, Кровавым кличут, но я того не знаю. Может, на войне он и суров, так то ж война. А я от него за два года слова грубого не слышал. Так-то.
* * *
Ужин мне снова подали в комнату. Я осмелилась спросить госпожу Холт о генерале Шелтере, и та ответила, что он вернулся, но сегодня ужинает с господином Нейбом. Брови у нее при упоминании управляющего странно дернулись, но я так и не смогла понять, какую именно эмоцию они пытались передать. Или скрыть.
Несмотря на внутреннее напряжение, сегодня я съела почти все поданные блюда: работа на свежем воздухе очень возбуждает аппетит. За подносом пришла уже Мария, чему я очень обрадовалась, поскольку у экономки едва ли снова решилась бы спрашивать. А так я выяснила, что господин Нейб, отужинав, поднялся в свою комнату.
– А генерал Шелтер? – заставила я себя уточнить.
– Генерал как обычно отдыхает в гостиной, – пожала плечами Мария.
Кажется, мои вопросы не вызвали у нее никаких эмоций, даже простого любопытства. Возможно, ей тоже ничего не было известно о том, что генерал мною недоволен.
После ухода горничной я с четверть часа металась по комнате, сомневаясь в принятом еще до ужина решении. Потом все-таки заставила себя снова выйти из комнаты и спуститься в гостиную.
На счастье или на беду, генерал все еще был там. И все еще один. Сидел в том самом кресле под торшером, держа в руке бокал бренди. На его коленях лежала раскрытая книга, но взгляд генерала был устремлен на огонь в камине. По всей видимости, он о чем-то глубоко задумался, потому что даже не заметил моего появления.
– Может быть, почитать вам? – тихо предложила я, не здороваясь.
Тихо, но не шепотом. Во избежание неловкой ситуации.
Шелтер едва заметно вздрогнул от неожиданности и обернулся, но если мой визит его и удивил, то вида он не подал. Долго смотрел на меня, а потом молча встал и протянул раскрытую книгу.
Я сочла это приглашением, подошла ближе, забрала книгу и села в освобожденное кресло. Вопреки моим ожиданиям, генерал не занял второе, а предпочел отойти к камину и остаться стоять.
– На чем вы остановились? – спросила я больше для того, чтобы заставить его заговорить.
– Читай с начала первой страницы, – лаконично велел Шелтер, не оборачиваясь.
Я принялась читать, безуспешно борясь с нервной дрожью в голосе. Справиться с волнением не удавалось: смысл текста ускользал от меня, а потому я никак не могла правильно распределить интонации, постоянно сбивалась и путала слова.
– Ладно, хватит, – оборвал Шелтер всего через четыре страницы. – Полагаю, ты сегодня слишком устала, чтобы читать.
– Простите меня, господин генерал.
– Ничего, я это как-нибудь переживу, – фыркнул он. – Почитаю сам. Раньше же справлялся.
– Я не об этом, – возразила я, борясь с желанием вскочить и убежать. – Простите, что пыталась… нашептать вам.
Только тогда он наконец полуобернулся ко мне, но лишь для того, чтобы обжечь холодным взглядом. И как у него только получается?
– Так ты все-таки пыталась?
Я неловко пожала плечами и изобразила некое подобие улыбки.
– После вашего рассказа о шептуньях я подумала: почему бы не попробовать? А вдруг получится? Простите, я не имела в виду ничего дурного. Я действительно очень благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Просто… Я очень хотела… очень хочу домой.
– Твой дом теперь здесь, Мира, – отрезал Шелтер, снова отворачиваясь к камину. – Смирись. От того, как быстро ты сможешь это сделать, будет зависеть то, насколько хорошо ты будешь себя в нем чувствовать. Больше я для тебя ничего сделать не могу. И хочу заметить: даже это я делать не обязан.
– Я понимаю, – треснувшим голосом заверила я. – Спасибо.
Шелтер поставил почти пустой бокал на каминную полку, снова повернулся ко мне, на этот раз всем корпусом, скрестил руки на груди и уже знакомо просветил любопытным взглядом.
– Что заставило тебя попробовать? Я имею в виду, почему ты все-таки решила, что можешь быть одной из тех шептуний? Когда я рассказал тебе о них, ты выглядела совершенно уверенной в том, что к тебе это не имеет отношения.
