Смешно, но она, пока он не заговорил, даже не поняла, к кому села. А он смотрел на неё, на её смешную суету с зонтиком, сумкой и дверцей автомобиля и понимал, что любовь вернулась в его жизнь в своих запотевших очочках, на высоких тонюсеньких каблучках и с первыми морщинками, разбегающимися от глаз. Неидеальная, взбалмошная, непростая, прожившая девять лет без него. Но единственно возможная любовь.
Любовь об этом не знала и сильно вздрогнула при звуках его голоса. Так сильно, что он моментально понял, что и у Лёльки их странная печальная история тоже не в прошлом, а очень даже в настоящем. А поняв, решил, что в лепёшку разобьётся, но попытается всё переиграть. Прав Пашка с его историей про старого еврея. И Господу Богу надо иногда и помогать.
С этой мыслью он, наконец, сумел успокоиться и лёг спать, думая о том, что, если всё получится, скоро на этой широченной кровати рядом с ним будет спать Лёлька, его Лёлька. А он ночами станет гладить её золотые волосы и млеть от восторга и счастья. «Теперь, с этого самого дня всё будет только хорошо, легко и радостно», – думал он.
Взрослый и умный Сергей Ясенев, до ужаса влюблённый в свою бывшую жену, совершенно забыл старую истину: если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Москва. Двумя месяцами ранее. Лето 2000 года
В их «шарашкиной конторе», как они с Пашкой ласково называли своё любимое детище, свою фирму, стоял дым коромыслом. Несмотря на лето, заказы шли лавиной. Да ещё многие сотрудники были в отпусках, поэтому Пашка сам орудовал аэрографом, чем давно уже не занимался. Клиенты, увидев, кто выполняет их заказы, приходили в экстаз. Потому что руки у Павла Рябинина были золотые, и об этом прекрасно знала вся мотоциклетная и автомобильная Москва. А если ещё вспомнить, что и голова у него светлая, и вкус прекрасный, то можно понять бурю восторгов и вал заказов.
Зато вся организационная и бумажная работа свалилась на Ясеня. Свалилась и погребла бы его под собой, как пить дать, если бы не Вера, их верная Вера, его младшая сестрёнка, умница и красавица, давно уже работающая с ними и добровольно взвалившая на себя добрую половину обязанностей брата и Пашки.
Да ещё Влад Серафимов вёз на себе целый воз дел. Это был тот самый Сима или, по-другому, Серый Фима, которому они когда-то возили препараты крови, спасшие жизнь их другу после тяжёлой аварии.
Влад работал с ними вот уже четыре года. Тогда они только-только встали на ноги и начали расширяться. Их дружное трио в лице Рябинина, Ясенева и верного секретаря Елизаветы Фёдоровны Шуваловой перестало справляться с пошедшими косяком заказами. И тогда они вспомнили про Серого Фиму и позвонили ему. Влад был ужасно рад. Он после института работал вохровцем на каком-то умирающем оборонном заводе и был счастлив бросить всё и перейти к ним. А через год и Вера защитила диплом. Так и собралась их команда, не менявшаяся уже три года.
Мастера, правда, тоже были те же, с кем начинали. Ни один нормальный человек уходить от фанатика Рябинина не хотел. Потому что любому нормальному человеку приятно работать с начальником, который пашет наравне со всеми. Впечатлительный Ясенев иногда называл Павла Суворовым, но сам же втайне им страшно гордился.
Павел знал о своих сотрудниках абсолютно всё, никогда не забывал о днях рождения, годовщинах свадеб, новосельях и прочих радостях. Это он придумал на Новый год снимать с работы Серого Фиму и Веру и отправлять их на офисной машине в костюмах Деда Мороза и Снегурочки поздравлять детей сотрудников. Естественно, бесплатно. Он лично звонил жёнам мастеров, если случались какие-то авралы или когда видел, что сотрудник пришёл, повесив нос из-за семейных проблем. Он никогда не отпускал внезапно заболевшего сотрудника домой своим ходом. Всегда или давал машину, или отправлял отвезти его кого-то из коллег, а то и сам добрасывал до места жительства. На дни рождения всех ждали подарки, причём не ради галочки, а выбранные с душой и желанием порадовать. Поэтому Павла не просто любили – его обожали всем их немаленьким уже коллективом. А потому неожиданный аврал восприняли с пониманием и энтузиазмом, зная, что потом и зарплаты будут «авральные».
С утра пораньше, заявившись в офис ни свет ни заря, Сергей включил компьютер и влез в почтовый ящик. Пару минут посмотрел письма, потом вскочил и кубарем, напугав их невозмутимую секретаршу Елизавету Фёдоровну Шувалову, их драгоценную королеву Елизавету, которая тоже, конечно, уже пришла, скатился вниз, в мастерские. Вихрем, хотя нет, учитывая его рост и комплекцию, скорее торнадо налетел на облачавшегося в раздевалке в рабочий комбинезон Павла и, стиснув того в медвежьих объятьях, радостно завопил:
– Рябина! В жизни не угадаешь, кто к нам едет!
Павел усмехнулся, деликатно высвободился из объятий и поинтересовался:
– Ну и кто же?
– Груша! Груша к нам едет! – завопил ещё громче Ясень и, не удержавшись, пустился в пляс, сам себе громогласно напевая:
– К нам приедет, к нам приедет Олежка Грушин да-а-а-а-а-рагой!
Звук заметался по пустой по причине раннего часа раздевалке, вырвался в мастерскую и затих в дальнем углу. Павел сделал удивлённые глаза и нараспев произнёс:
– Да ты что!
Ясень замер в движении и, так и не опустив поднятую ногу, с подозрением уставился на друга.
– Ты знал! Ты что, знал?! Откуда? Я только что в ящик влез, а письмо было ещё в непрочитанных.
– Знал, – довольно засмеялся Павел, подошёл поближе и сам опустил ногу Ясеню, – просто мне Олежка вчера вечером позвонил. Он и тебе звонил, но не застал. Вот и написал, чтобы тебе приятно было. Ну, и подробности все обещал сообщить. Когда он точно прилетает?
– Через две недели. Рейс и время тоже написал. Надо будет встретить.
– Конечно… – Павел задумался. – Знаешь что, давай-ка заказы на время его приезда перестанем брать. Должен быть и у нас отпуск, как ты думаешь?
Вместо ответа Ясень подскочил к телефону, висевшему на стене в мастерской, резво потыкал в кнопки и завопил:
– Вера! Верунь! Ну-ка повесь объявление и на сайте сообщи, что мы с какого? – он повернулся к Павлу, тот ответил:
– С первого августа.
– С первого августа… и по какое?
– По первое сентября.
– По первое сентября заказы на кастомайзинг и аэрографию принимать не будем. Пусть обращаются в сентябре. Ну, или пишутся в очередь. Да, пусть записываются.
– А что случилось? – Вера щекой прижала трубку и застучала клавишами.
– Сядь, а то упадёшь! К нам приезжает Груша! Наш драгоценный Олежек!.. Ты что? Ты где? Эй! Что так у тебя грохнуло? Ты там вправду, что ли, упала?! Ну, ясен пень, брата не слушала! Я ж тебе говорил сесть!
– А автосервис? – спросила Вера придушенным голосом.
– Нет, сервис работает. А вот кастом и тюнинг уходят в отпуск. И ты тоже, – он вопросительно глянул на друга, тот согласно кивнул. – Поняла? Умница моя! Вся в старшего брата. То есть в меня. – Он чмокнул трубку и, донельзя довольный, обернулся к Павлу. – Ну?
