– Бабуль! Откуда это у тебя? Ведь столько лет не было, и даже в последний мой приезд – не висели они здесь!
– Да я её в серванте держала, в альбоме, чтобы тебя не расстраивать.
– А сейчас почему повесила?
– Не знаю, захотелось что-то вдруг, вроде как предчувствие какое… И вот видите – права оказалась.
– Ну ты даёшь, бабуль! А когда повесила-то?
– Да третьего дня.
Ольга с Сергеем переглянулись изумлённо и покачали головами:
– Да, бабуль, ты просто экстрасенс! Мы как раз тогда и встретились.
– Я просто любящая бабушка, – неожиданно хитро посмотрела на них Матрёна Ильинична и подмигнула. Сергею стало так тепло и хорошо от их разговоров, смеха, запаха свежих пирожков, которые выставляла на стол быстрая и ловкая не по годам бабушка. «Пожалуй, что и вправду здесь Лёлька будет в безопасности», – подумал он и успокоился.
Пробыв в деревне до вечера и попрощавшись с Матрёной Ильиничной, Сергей собрался уезжать. Лёлька, накинув на плечи старый дедов тулуп, вышла вместе с ним. Было холодно особенным осенним холодом, ясным и звенящим, прозрачным, как хрусталь. Изо ртов шёл пар, колючие, как льдинки, высокие звёзды усыпали всё небо и с любопытством, как показалось Ясеню, смотрели на них с Лёлькой.
– Послушай, Лёль, давай-ка теперь о наших делах. – Она с надеждой глянула на него, и ему стало горько от того, что пока он ничегошеньки не узнал. – Я поездил, поглядел на твои магазины. Ты, кстати, такая молодец! Я в восторге. У тебя талант. «Фея» хороша, и девчонки замечательные. Ты знаешь, что тебя даже бабульки томилинские, которые семечками торгуют, обожают. Я, как индюк, от гордости раздувался, когда с ними говорил.
– Это ты, наверное, с бабой Зиной беседовал, – смущённо улыбнулась Лёлька, – она очень славная, весёлая и неунывающая. Мы с ней дружим.
– Наверное. Так вот, версии у меня возникло две. Первая: конкуренты в цветочной сфере. Ты в курсе, что твоим соседом, в смысле, соседом «Феи», и по Реутову и по Томилину является один и тот же человек, Эльчин Алиев, у него ларьки «Цветы»?
– Да, я его знаю, шапочно. Он сначала ругался ужасно, когда я только арендовала магазин. Ходил скандалить, мол, клиентуру увожу. Я даже один раз милицию вызывала. Но потом попритих. Там случайно такая история получилась. Я ехала днём по делам, смотрю – женщина с тремя детьми мал мала меньше голосует, а у мальчика старшего лицо в крови. Остановилась, до травмопункта отвезла. Мальчик, оказывается, с горки катался и упал, нос разбил, губу рассёк. Пока ехали, разговорились. Оказалось, она жена этого самого Эльчина. Голосовала уже минут пять, никто подвозить не хотел. То ли крови боялись, то ли детей в таком количестве. Эльчин потом мириться приходил, фрукты приносил. Так что сейчас у нас отношения почти приятельские, здороваемся при встрече, с праздниками друг друга поздравляем. И никаких наездов. Он хороший вообще-то, только затурканный жизнью.
– То есть ты думаешь, что это не он?
– Нет, не должен. А какая вторая версия?
– Вторая – твоя напарница, хозяйка «Бабушкиного сундучка».
– Лариса? Да не может быть!
– Мне подумалось, может быть, она увидела, как ты хорошо дело поставила, и решила тебя выжить, а бизнес твой к рукам прибрать? Очень уж удобно получается, сама посуди, два отдела в магазине: сувениры и цветы. Я с ней поболтал о том, о сём и между делом спросил, почему сама цветами не торгует. Она ответила, что не хочет распыляться. Мне показалось, что искренне. Тем более что ещё до этого очень твой магазин хвалила, рекомендовала у вас цветы покупать. Я как-то сразу первую версию посчитал более перспективной, но теперь, раз ты считаешь, что Эльчин ни при чём, даже и не знаю, к чему склониться.
– Серёж, я ведь тоже обо всём этом думала, думала, чуть голову не сломала. И про конкурентов, и про Ларису. Не они это, вот точно не они. За мной же ещё и слежка была. А это не их уровень, понимаешь?
– Согласен. Тогда давай до завтра оба подумаем, а там обсудим. Ты, Лёль, попробуй вспомнить, когда именно появилась слежка и что этому предшествовало. Ну, не знаю, например, ездила куда-то, познакомилась с кем-то, разговор какой-нибудь был, который удивил. Понимаешь?
– Да. Я постараюсь.
– А я завтра всё-таки съезжу к этому самому Эльчину, посмотрю на него… Ну, что ж, пора ехать.
– Может, всё же переночуешь?
– Завтра пробки в Москву будут. Да и, главное, Матрёну Ильиничну не хочется напрягать. Вам ведь потом придётся постельное бельё стирать, гладить.
– Я бабушке стиральную машинку-автомат купила, – улыбнулась Лёлька.
– Гладильную тоже?
– Нет, только утюг новый.
– Вот именно. Поеду я Лёль, давай, гони меня в шею.
– Не могу.
Расставаться не хотелось ужасно. Он притянул к себе за полы тулупа невесту, и, с трудом сдерживаясь и позабыв про слова отца Петра о жениховстве, принялся жарко целовать её. Лёлька сначала отвечала, но потом, ощутив серьёзность, силу и напор своего горячего любимого, ловко вывернулась из его рук, тихо смеясь и поправляя растрепавшуюся под его натиском девичью косу, делающую её ещё моложе, чуть запыхавшись, прошептала:
– Серёжка, я понимаю, что это несовременно и, наверное, для многих глупо, особенно учитывая наше совместное прошлое, но давай в этот раз всё сделаем правильно? Как должно быть! Давай не будем торопить события?
Сергей, с трудом успокаивая дыхание, улыбнулся и кивнул:
– Давай. Но долго я не выдержу. Поэтому свадьба будет скоро. Вот разберёмся с нашими делами, вернёшься в Москву, и пойдём заявление подавать. И отца Петра в покое не оставлю, пока нас не обвенчает.
Он снова шагнул к ней, легко коснулся губами её лба и шепнул с усмешкой:
– Я, конечно, плохой христианин, грешник, но если бы ты знала, Лёлька, как мне сейчас тяжело остановиться.
– Мне тоже, – еле слышно ответила она и, перекрестив, чуть-чуть подтолкнула его:
– Поезжай, Серёжа, поздно уже. Я тебя люблю, очень. Завтра я с почты тебе позвоню, хорошо?
– И я тебя. Ещё сильнее. Надо было тебе мобильник купить, что ж я, дурак, не догадался!
– Да тут и не ловит наверняка, не расстраивайся.
Он порылся в карманах, вытащил телефон и посмотрел:
– Действительно, не ловит. Бывает же такое!
– Не волнуйся, я тебе буду каждый вечер с почты звонить. Договорились? Ты уж поосторожнее там.
Сергей сунул телефон обратно в карман и вдруг расцвёл:
– Вот я склеротик! У меня же для тебя маленький сюрприз! – Он нырнул в тёплое нутро любимой «Аудяшки» и достал из бардачка пакетик с фирменным вензелем «Бабушкиного сундука». Ольга, тронутая до слёз, извлекла из него два хорошеньких свёрточка, перевязанных ленточками, и стала распаковывать. Лицо её так сияло от радости и предвкушения, что Ясень поклялся себе почаще делать ей подарки. Увидев в свете фонаря, под которым они стояли, визитницу с хитрой мордочкой, так похожей на Ирискину, Ольга ахнула:
