Книга В тупике. Сестры, страница 104. Автор книги Викентий Вересаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В тупике. Сестры»

Cтраница 104

— Ведь семь часов работаем, не десять-двенадцать, как в царские времена. Можно и понатужиться.

— Что ж мы, на хозяина, что ли, работаем? На себя же, на свое, рабочее государство.

— Товарищи, неужели мы будем терпеть, что по всему району на наш завод пальцами указывают?

— Что разговаривать! Записывай всех в ударные!

Голосовали и принимали предложение. Тут же утверждали заранее приготовленный устав ударной бригады. И появлялись плакаты в цехах и заявления в заводской газете «Проснувшийся витязь»:

Для успешного проведения строительства социализма в условиях обострения классовой борьбы на всех участках этого строительства требуется напряжение всех сил пролетариата. Учитывая трудности строительства и желая прийти к нему на помощь, мы, работницы такого-то конвейера, объявляем себя ударным конвейером.

И дальше шли параграфы устава бригады: каждый ударник должен следить за работой своего соседа, и каждый отвечает за бригаду, также бригада за него… Ударник должен бережно относиться к заводскому имуществу, не допуская порчи такового хотя бы и другими рабочими. Должен быть примером на заводе по дисциплинированности и усердию работы на производстве.


* * *

Везде — в призывных речах, на плакатах, в газетных статьях — показывалось и доказывалось, что самая суть работы теперь в корень изменилась: работать нужно не для того, чтобы иметь пропитание и одежду, не для того даже, чтобы дать рынку нужные товары; а главное тут — перед рабочим классом стоит великая до головокружения задача перестроить весь мир на новый манер, и для этого ничего не должно жалеть и никого не должно щадить. Весело было Лельке смотреть, как самыми разнообразными способами рабочие и работницы втягивались в кипучую, целеустремленную работу и как беспощадно клеймились те, кто по-старому думал тут только о себе.

Хронометраж установил, что по промазке «дамской стрелки» дневную норму смело можно повысить с 1400 пар на 1600. Администрация объявила норму 1600 и соответственно снизила расценку.

Работницы возмутились. Кричали, ругались в уборных и в столовке. И тайно сговорились. При ближайшем подсчете оказалось, выработка у всех была прежняя 1400. И так еще три раза. Потом пришли работницы в дирекцию, стучали кулаками по столу, кричали, что норма невозможная, что этак помрешь за столом.

Директор холодно ответил:

— Не помрете.

А после их ухода позвонил в ячейку.

В понедельник из восьми работниц этой группы четыре оказались переведенными на новую работу, а на их место были поставлены комсомолки, снятые с намазки черной стрелки. Предварительно с девчатами основательно поговорил в бюро ячейки Гриша Камышов.

Четыре оставшиеся старые работницы со злобою и презрением оглядывали девчат:

— Пришли норму нам накручивать? И куда же это ныне совесть девалась у людей!

Девчата посмеивались и мазали. В первый же день, еще не свыкнувшись с новой для них операцией, они уже промазали 1400 пар, как старые работницы. Через три дня стали мазать по 1600, а еще через неделю эти 1600 пар стали кончать за полчаса до гудка.


* * *

Камышов в бюро комсомольского комитета разговаривал по телефону, а технический секретарь Шурка Щуров переписывал за столом протоколы и забавлялся тем, что будто бы отвечал на то, что Камышов говорил в трубку.

— Здравствуй!

Шурка вполголоса, для собственного удовольствия:

— С добрым утром, с хорошей погодой!

— Что так поздно?

— Поздно. Раньше невозможно!

— Ругать вас и следует!

— Пора бить!

— Ну, спасибо!

— Не стоит того!

Вошла Лелька. Шурка, играючи, схватил ее за запястья. Лелька сказала:

— Ну ты, кутенок! Цыц!

Он отстал. Подошел от телефона Камышов, сказал Шурке:

— Левка принес знамя для завтрашней демонстрации, а на древке нет острия. Возьми в клубе, я видел — там есть. Шурка встал, чтобы идти.

— Да не сейчас. Не к спеху.

— Чего? Старик, что ли, я? Сейчас и сбегаю.

— Брось ты, что за постановка? Пойдешь обедать и зайдешь. А вот что, погоди, — сейчас нужно сделать. Сбегай домой, возьми фотографический аппарат, будь к гудку на заводском дворе. А ты, Леля… Ты в ночной смене сегодня? Сейчас свободна?

— Ага!

— Вот тебе список фамилий, — четыре работницы из намазки материалов. Пойди, пусть тебе мастерица их укажет, я уж ей сказал. Только чтоб сами они этого не заметили. Запомни их рожи. А потом как-нибудь устройте с Шуркой так, чтобы снять с них фотографию, — лучше бы всего со всех четырех вместе, группой. Вот вам обоим миссия на сегодня.

— «Миссия»… Ха-ха! Как в брошюрках!.. Идем, Лелька!


* * *

Осенний ясный день. Гудок к окончанию работ дневной смены. Из всех дверей валили работницы. На широком дворе, у выхода из цеха по намазке материалов, стояла Лелька в позе, а на нее нацеливался фотографическим аппаратом Шурка Шуров.

Проходили работницы, останавливались, смотрели. Некоторые говорили:

— Нас бы снял!

Шурка все целился из аппарата на Лельку, а она зорко приглядывалась к проходившим. Шли две из намеченных, тоже остановились. Лелька к ним обратилась:

— Хотите, снимем вас?

— О? Ну, ну, снимай.

Стали расстанавливаться. Шла третья из намеченных. Ее окликнули:

— Дарья Петровна, подходи, сымись с нами.

Но четвертая долго не шла. Шурка смотрел под черным покрывалом в аппарат, перестанавливал старух, поправлял руки, поворачивал головы.

Появилась наконец четвертая. Лелька надеялась, — может быть, позовут ее сами. Но не позвали. А она даже не остановилась.

Лелька спросила Шурку:

— У тебя пластинка длинная, да? Он с удивлением взглянул, ответил:

— Ну да.

— Так что же месту пропадать, жалко. Еще одна уместится. Товарищ, вы не хотите сняться? Она остановилась. Ей закричали:

— Иди, иди! Снимись за компанию!


* * *

В ближайшем номере «Проснувшегося витязя» появился этот снимок. Все четверо были названы по фамилиям, а потом стояло:

ЭТИ РАБОТНИЦЫ УМЫШЛЕННО НЕ ВЫПОЛНЯЛИ НОРМЫ.

Рассказывалась вся история, как они притворялись, что не могут сработать больше 1400 пар, высмеивалось их рвачество. И смешно было смотреть на снимок, как они старались принять позы, выглядеть покрасивее. И этакая подпись!

А под снимком — другой: четыре задорно смеющихся молодых девичьих лица, под снимком — фамилии и подпись:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация