Книга Зеркало для героя, страница 99. Автор книги Святослав Рыбас

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зеркало для героя»

Cтраница 99

Женщина пела и пела.

Нина подумала сквозь дрему, слыша ее стоны: «Я тоже… Она плачет… Я тоже плачу…»

Послышался старческий громкий резкий голос:

— Туманы и мглы, носимые ветром…

Голос замолчал, потом снова донеслось:

— Туманы и мглы, носимые ветром…

Еще один тронулся. Или душа, отрываясь от родины, кричала первое, что приходило на ум?

Сквозь дрему Нина подумала об Артамонове. Может быть, там ему будет лучше? В Севастополе многие остались. Ведь война кончилась, и красных теперь не очень боятся. В конце концов красные тоже люди, им тоже хочется мира.

Но все-таки — жалко было Артамонова!

Утром пароход взяли на буксир с американского крейсера «Сен-Луи», и на седьмой день исхода из Севастополя вошли в Босфор, встали на рейде Мода.

В утренней дымке было видно бухту Золотой Рог, белые дворцы Константинополя и мечеть Айя-Софию, легендарную для каждого православного святыню, некогда бывшую храмом Святой Софии.

Все. Путешествие окончено. Россия — только на палубе, а кругом Турция.

На рейде стояли десятки и десятки судов*. Мутная вода стального цвета была усеяна апельсиновыми корками, несколько турецких лодок скользили по ней, неслись призывные возгласы:

— Эй, кардаш!

Нина знала, что «кардаш» означает «приятель» и что лодочники будут выменивать лаваш, халву на часы и кольца. Это уже было.

Впрочем, к пароходу никакие фески еще не приближались.

Беженцы неотрывно смотрели на город, загадывали судьбу. Злоба и раздражение улеглись. Хоть и опротивели все друг другу, но чувство опасности действовало сильнее.

Вдруг крепко, слаженно запели казаки:

Ой да разродимая ты моя сторонка,
Ой да не увижу больше я тебя!

Сперва Нине пение показалось нарочитым, но песня быстро подчинила ее, отодвинув в ее душе эгоистическое ощущение. Рождалась надежда, что не может быть все конченым.


* * *

Приказ по войскам 1 армии. 5/18 ноября 1920 г.

Константинополь. «Алмаз».

1. Приказываю в каждой дивизии распоряжением командиров корпусов всем чинам за исключением офицеров собрать в определенное место оружие, которое хранить под караулом.

2. В каждой дивизии сформировать вооруженный винтовками батальон в составе 600 штыков, которому придать одну пулеметную команду в составе 60 пулеметов.

3. К исполнению приступить немедленно и об исполнении донести.


Генерал-лейтенант Кутепов.

Пока на рейде Мода в карантине под желтыми флагами стояли пароходы с гражданскими беженцами и госпиталями, первые суда с воинскими частями были направлены в город Галлиполи на берег Дарданелл.

Казаки должны были разместиться на острове Лемнос и у городка Чаталджи отдельно от армии, а Главнокомандующего французы оставляли в Константинополе, лишая его связи с войсками.

Должно быть, французы рассчитывали на то, что лишенная командования, разбитая, выброшенная в приближающуюся зиму армия быстро рассеется и исчезнет.

21 ноября Галлиполи — маленький, полуразрушенный со времен англо-французского десанта городок увидел два больших парохода «Саратов» и «Херсон». И увидел первую кровь русских, пролившуюся на глазах местных турок и греков.

Городок, бывший в древности Херсонесом Фракийским, видывал много жестокости. Здесь прошел персидский царь Ксеркс и, разгневанный бушующим Гелеспонтом, велел выпороть море цепями. Здесь стояли крестоносцы. Здесь томились в неволе запорожские казаки и русские солдаты Крымской войны…

К пароходам поплыли лодки-каики с лотками, полными пончиков, инжира, апельсинов, рахат-лукума.

Изможденные русские спускали на веревках кто что мог. Все борта были облеплены людьми с веревками в руках, с веревок свешивались ботинки, часы, рубахи.

Александр Павлович Кутепов, плечистый, бородатый человек с маленькими медвежьими глазами, старался не глядеть на этот базар. Он ему был неприятен и унижал. Солдаты перестали быть воинами, сейчас должно было начаться самок страшное для армии — разложение.

Перед Кутеповым лежал белый каменный город с мокрой от дождя полоской набережной и зелеными пирамидами кипарисов и тополей.

Он вспомнил, что во время русско-турецкой войны за освобождение болгар русские вплотную подошли к Галлиполийскому полуострову, но из-за перемирия дальше не пошли. А вот он — дошел. Из варяг — в греки.

В бинокль было видно, что на набережной появились французские чернокожие солдаты. Встречали.

Кутепов приказал адъютанту:

— Через три минуты прекратить базар.

Отдавая это приказание, он знал, что три минуты пролетят мгновенно и кто-то не успеет закончить свой торг. И знал, что сделает с опоздавшими: расстреляет.

Но может, обойдется? Может, научились?

Кутепов никогда не отменял приказов и не пощадил ни одного виноватого.

Он посмотрел на часы. Пора!

Побежали конвойцы ловить жертвы.

Конечно, он не ошибся: задержали двух, вытаскивающих на веревках хлеб.

— Кто они? — спросил Кутепов.

— Рядовой Технического полка и вольноопределяющийся Дроздовского полка.

— Свезти на берег. Расстрелять.

Он поднял бинокль, снова стал разглядывать лилипутский городишко.

После тяжких боев на Перекопе, после унижений бегства — лишать жизни героев? Как же его возненавидят!

Но пусть возненавидят, лишь бы скорее очнулись. Если понадобится, он расстреляет и сотню героев, зато восстановит армию.

И больше об этом происшествии Кутепов не думал.

Поскольку Первая армия, которой он командовал, была сейчас сведена в корпус, он больше не был командующим армией. Но ничего от этого не менялось. Все равно он оставался самым старшим воинским начальником здесь, в Русской армии. Армия еще жила. И пока она жила, были живы все, герои и павшие духом — все, на ком была русская форма. Армия становилась единственной надеждой на то, чтобы уцелеть в международной толпе и чтобы, не приведи Господь, не попасть к французам в концентрационный лагерь.

Окуляры бинокля забросало дождем, и генерал опустил бинокль. Надо было съезжать в этот Галлиполи, осматриваться.

Шлюпка с Кутеповым быстро полетела, рубя носом зыбь. Он сидел, опустив голову, не замечал пенистых брызг. Размеренно скрипели уключины и бились волны в борт.

В Кутепове зрело тяжелое чувство. Он знал, что те двое не будут последними. И к этой тяжести добавлялась другая: французы еще на Босфоре дали понять, кто здесь хозяин, и даже пытались полностью разоружить армию.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация