— Мистер Холман — частный детектив и волен поступать, как считает нужным, — мягким голосом произнес Мейер. — Он очень осторожен, о чем и нам иногда не следует забывать. Увольнение той девушки и ее самоубийство уже не секрет. Стентон так из-за этого расстроился, что пришлось его долго успокаивать.
Маллер хмуро посмотрел на своего босса.
— Мистер Мейер, — начал он на пол-октавы выше, видимо испугавшись собственной смелости, — вы считаете необходимым рассказывать этому Холману, что...
Мейер повернул в его сторону голову и одарил парня благосклонным взглядом.
— Подойди ко мне, Ларри, — мягко сказал он, и когда тот подошел, старик добавил:
— А теперь дай-ка мне свою пушку.
С бесстрастным выражением Маллер извлек из-под своего пиджака угрожающего вида “магнум” калибра 357 и протянул боссу. Мейер, приняв его, щелкнул предохранителем и с силой ткнул дулом в лоб Ларри. Тот рухнул перед боссом на колени.
— Запомни, Ларри, — ласково произнес Мейер. — Мои решения обсуждению не подлежат.
— Да, конечно же, мистер Мейер, — едва шевеля языком, ответил трясущийся Ларри.
— Так вот, у той девушки имелась подружка, — с видом, словно ничего не произошло, продолжил старик. — Как ее, Ларри?
— Коупек, — сдавленным голосом произнес парень. — Джинни Коупек.
— Да, Джинни Коупек. Думаю, Холман, вам следует ее опросить — без свидетелей, как это сделали мы.
— Где вы ее нашли? — спросил я.
— Ларри? — Маллер медленно поднялся с пола. Пятно размером с голубиное яйцо на его лбу стало бледнеть. Он с ненавистью посмотрел на меня. То, что босс унизил его, это одно, но я оказался свидетелем, и Ларри было за что меня ненавидеть. От его взгляда у меня неприятно похолодело в желудке. — Ларри? — с явным нетерпением в голосе повторил Мейер.
— Она работает в центре города в театрике под названием “Последняя остановка”, — угрюмо произнес Ларри. — Неужели никто не смог придумать ничего поумнее!
— У Ларри особо тонкое восприятие жизни, — промурлыкал Мейер. — Так побеседуйте с ней в конфиденциальной обстановке, Холман. Назовитесь приятелем Ларри и предупредите ее, что он не возражает, если она будет с вами откровенна.
— Думаю, что мне удастся представить, что у меня такой друг, как Ларри, — заметил я и тут же поймал на себе злобный взгляд парня.
Глава 5
Выходя из кабинета Мейера, я не чувствовал голода, пока не взглянул на часы. Было уже три часа дня. В ближайшей забегаловке я перехватил чашку кофе с сандвичем и в четверть пятого добрался до клуба “Гарем”. Как и обещал Стентон, имя “Холман” оказалось магическим словом, и я мог беспрепятственно пройти в любую комнату клуба. “Гурия бар”, обычно открывавшийся в семь вечера, на этот раз работал, и трое посетителей сидели в дальнем его углу.
Прислонившись к концертному роялю и прильнув губами к трубе, музыкант с закрытыми от удовольствия глазами импровизировал на тему известной мелодии “Не в силах начать”. Пианист только что покинул рояль и, о чем-то оживленно беседуя с бас-гитаристом, медленно направлялся к выходу. Я прошел мимо них и, остановившись у высокого стула рядом со стойкой бара, стал слушать чарующие звуки музыки, издаваемые трубой Пита Себастьяна, одного из лучших джазовых исполнителей современности.
Я легко себе представил, как у Картера Стентона затряслись поджилки от сердитого взгляда этого гиганта под два метра ростом, могучего, словно каменная башня, с крупными, мужественными чертами лица и копной жестких кудрявых волос.
Последняя нота плавно оборвалась, как и полагается при исполнении блюза.
— Прекрасная музыка, — восхищенно заметил я. Пит Себастьян опустил трубу и медленно открыл глаза. По его лицу я понял, что мое замечание на него впечатления не произвело.
— Бар еще не открыт, дружище, — раскатистым густым голосом с бархатным тембром ответил он. — Слушать, как я играю, разрешается только сидящим в баре клиентам за стаканом их паршивого коктейля. Мне, всю ночь напролет обливающемуся потом, платят именно за это!
— Мне нравится, как вы играете, Пит, но я сейчас здесь не для того, чтобы слушать вашу музыку. Я пришел для разговора.
— Для этого, по крайней мере, должно быть двое, дружище, — равнодушно произнес он. — Что касается меня, то я пойду приму душ и хоть немного отдохну. А вы можете побродить по бару и поговорить сами с собой. Ничего не имею против.
— Кто-то грозится убить Картера Стентона, — спокойно заявил я, словно не слышал его слов. — Стентон полагает, что потенциальным убийцей можете оказаться и вы, поскольку считаете его виновным в гибели вашей сестры.
Пит снова приложил трубу к губам и издал громкий протяжный звук.
— Полицейский сыщик? — спросил он и провел языком по губам. — С кокардой и всеми остальными атрибутами?
— Нет, частный детектив, которого, опасаясь за свою жизнь, нанял Стентон. Меня зовут Холман — Рик Холман.
— А мое имя вам известно, — небрежно бросил трубач.
Он не протянул мне руку, и я понял, что общаться с ним будет нелегко. Я молча наблюдал, как он вынул из трубы мундштук, тряхнул им и осторожно, словно мать, укладывавшая своего младенца в колыбель, положил инструмент в футляр. Затем музыкант закурил сигарету и, чтобы удостовериться, не ушел ли я, краем глаза посмотрел в мою сторону.
— Может, вы действительно намерены убить Стентона, а может, и нет, — безразличным тоном заметил я, — но в любом случае мы должны переговорить.
— О'кей, — согласился он и слегка вздохнул. — Но только не здесь, дружище. Я никогда не провожу свое свободное время в этом гадючнике.
Мы зашли в бар, расположенный неподалеку от клуба, и отыскали тихий уютный столик. Когда нам подали напитки, Себастьян вытащил из кармана пачку сигарет, повертел ее в руке, затем убрал обратно в карман и достал серебряный портсигар. Открыв его, он воровато пошарил в нем пальцами, извлек толстую сигарету и быстрым движением вставил ее в уголок рта. Сигаретный табак был черного цвета, и когда Себастьян закурил, я почувствовал очень резкий запах. Он сделал три глубоких затяжки и немного расслабился.
— Вы так всегда свободно курите марихуану? — небрежно спросил я. Пит нахмурился:
— Не будьте занудой, дружище. Вы разговариваете со мной как настоящий сыщик!
— Если один из них войдет в бар, то сразу же почует, что здесь балуются “травкой”, — укоризненно произнес я.
— Да-а, — выдавил трубач. — Вы правы. Он еще три раза быстро затянулся и поспешно вдавил бычок в стоявшую на столике пепельницу.
— По словам Стентона, вскоре после открытия клуба он обнаружил, что ваша сестра наркоманка, — начал я. — Поэтому он ее и уволил. Спустя месяц она забралась в ванну и перерезала себе вены. Стентон удивлен, почему в ее смерти вы вините его. Это так, Пит?
