Однако именно этим качеством никак не отличался широкоплечий мужчина, стоявший у окна тесноватого кабинетика. Обернулся, и на Женю вприщур глянули мрачно-серые глаза:
— Я сейчас как раз спрашивал себя, не удержать ли из твоей зарплаты сумму всех тех взяток, которые мне пришлось раздать, чтобы вывести тебя из этого дела.
— Ну, тогда мне останется только на панель идти, — прошелестела Женя, надеясь повеселить начальство, однако тут же получила прямо в солнечное сплетение:
— А какой с тебя там прок? То, что ты ледышка, я знаю лучше других. И вообще, таким дурам на панели не место. Любая нормальная шлюшка на твоем месте мчалась бы от того клятого «мерса», как наскипидаренная, а ты что натворила?! Ладно — подошла, ладно — заглянула. Но ты еще вызвала, дуреха, полицию и «Скорую». Ты назвалась! Ты… — Он подавился простым крепким матом. — Ты дождалась их приезда и начала давать показания!
— Грушин! — не выдержав, возмущенно вскричала Женя. — Ну не могла же я бросить этого бедолагу с простреленной головой на шоссе!
— Не могла, — резко кивнул директор. — Но разве я тебе об том толкую? Ты обязательно должна была сообщить об убийстве. Но не куда попало, а только мне. Мне! А уж я решил бы, что делать дальше. Но, боже мой, как идиотски, как бездарно ты все состряпала! Знаешь, какова одна из версий следствия? Супруга Неборсина кого-то наняла, чтобы избавиться от гуляки-мужа. Удивлюсь, если ты не пройдешь как соучастница.
— Ой, не могу больше! — прошелестела Женя. — Сесть можно, или ты хочешь, чтобы я умерла стоя?
Грушин зло оскалился, что означало: шутки здесь неуместны:
— Нечего рассиживаться. Вали отсюда. Поработаешь в Манеже. Знаешь, в Высоково?
«Работа! Наконец-то! Меня не выгоняют!»
Сердце подпрыгнуло от радости, но вид на всякий случай Женя по-прежнему сохраняла самый печальный:
— На конюшню ссылаете, барин? Ладно, наше дело холопье. А там что?
Грушин протянул ей конверт:
— Там дело, которого даже ты, крошка, не запорешь. Вот, взгляни. Запись телефонного разговора с мадам, точная формулировка задания и все такое. Деньги на первые десять занятий верховой ездой. Может быть, управишься и раньше, хотя…
Он с сомнением оглядел Женю, и она сочла за лучшее проглотить обидный намек.
— Хорошо. Кстати, я хотела спросить… — Она сделала робкий шажок к столу, но наткнулась на каменный взор и шарахнулась на два шага назад: — Как все-таки насчет полиции? Ведь я, строго говоря, единственный человек, видевший убийцу. Хотя бы издали.
— Успокойся, не единственный, — потряс какой-то бумажкой Грушин. — Мне удалось снять копию с показаний некоего Гулякова, бомжа по месту жительства и образу действия. Говорящая фамилия, да? Этот Гуляков чуть ли не весь день валялся на обочине, в траве, как раз рядом с местом преступления, и он побольше твоего успел увидеть. Правда, поначалу, поняв, что случилось, этот тип махнул подальше от неприятностей. Поэтому тебя, на счастье, не приметил, а осознал свой гражданский долг, когда тебя там уже не было. Так что твои показания не будут подшиты к делу, а вызов полиции параллельно с тобой сделал хозяин «Форда». Его данные в полиции есть. Твои положены под сукно. Анонимность нашей работы сохранена!
Грушин так трясется над этой анонимностью! Главное дело, было бы хоть настоящее детективное бюро, типа «Арсенала» или «Суперагента», где работают профессионалы, составляющие мощную конкуренцию органам. Но ведь, при громком названии, специализация у «Агаты Кристи» не бог весть какая: адюльтеры, шантаж, телефонное хулиганство, мелкие махинации на бытовом уровне… Но и Грушину, и Жене нравилась эта работа!
Строго говоря, Грушин старался не принимать заданий по телефону. Гарантируя клиентам полную сохранность их личных тайн, он настаивал на непременном визите в фирму. Соглашался встречаться и на нейтральной территории. Он говорил, что непременно должен поглядеть заказчику в глаза, чтобы увериться: частное сыскное агентство «Агата Кристи» не окажется замешанным в грязном или сомнительном деле, а то и прямом преступлении, замаскированном обыкновенной «бытовухой».
Однако семейная история Климовых оказалась нетипичной. Валерия Климова узнала о неверности супруга буквально по пути в аэропорт, отправляясь в зарубежную командировку. Уже в машине она спешно вскрывала скопившуюся за несколько дней служебную корреспонденцию. Среди вороха рекламных проспектов и прочей чепухи оказалась анонимка…
Грушин по опыту знал: на этот вид информации люди реагируют не менее болезненно, чем на письма или звонки конкретных авторов. А то и более! Кто-то неведомый, невидимый посвящен в самые сокровенные, а порой и постыдные тайны твои и твоих близких… Знать об этом мучительно! К тому же очень многие анонимки несут в себе достоверную информацию. А уж какие чувства движут «писателем» — вопрос десятый.
Валерии Климовой информация анонимщика показалась не просто достоверной, а очень достоверной. Было приведено слишком много деталей, чтобы усомниться. Причем не отвратительных деталей адюльтера (в этом смысле неведомый «доброжелатель» оказался на диво тактичен), а именно деталей климовской натуры. Этот надменный молчун, ее муж, как живой, представал на страницах письма. Валерии, а потом и Грушину, когда ему зачитали текст анонимки, даже показалось, что соблазнительница сама донесла на своего приятеля. Бывало и такое, ни одной версии нельзя отметать при расследовании, справедливо рассудил Грушин. Но это потом. А сначала он все-таки принял заказ по телефону, уступая не слезам и отчаянию (Валерия Климова не плакала и вела себя достойно, хотя в голосе ее звучала истинная боль), а необычайной убедительности ее тона. Самым же весомым доводом оказалась сумма гонорара и готовность сделать половинную предоплату. Что и произошло часа через два: посыльный, назвавшийся шофером Климовой, привез в конверте деньги.
Дело представлялось Грушину не слишком замысловатым. И хотя такие элементарные слежки проводили обычно стажеры, а Женя Кручинина считалась достаточно квалифицированным агентом, Грушин не мог отказать себе в удовольствии поставить ее «в угол». Тому были свои причины, и промах с Неборсиным имел к ним всего лишь небольшое отношение.
— Вы что, в этом собираетесь кататься?!
«Это» были шорты — отличные, цвета морской волны. Девочка-берейтор Алиса смотрела на них с отвращением:
— Вы себе все ноги о седло сотрете. Знаете, как сильно нужно сжимать коня коленями? Иначе он вас слушаться не будет. А седло — оно ведь очень грубое. Нет, это не пойдет. Нужно что-то вроде лосин. А лучше бриджи специальные, для верховой езды.
— Ну вот, здрасьте, — огорчилась Женя. — А я так хотела сегодня прокатиться. Где же я сейчас бриджи возьму?
— И в кроссовках — не лучший вариант, — продолжала неумолимая Алиса, которая, похоже, задалась целью во что бы то ни стало помешать Жене приступить сегодня к выполнению задания. — Они не мобильные, они бесчувственные, в них вы не будете, как надо, стремя ощущать. К тому же при падении можете зацепиться за стремя язычком, и это для вас очень плохо кончится!
