Женя сжалась в комок на сиденье, обхватила плечи ладонями. Олег, не выпуская руля, содрал одной рукой с себя пиджак, протянул ей:
— Надень. Это тебя, наверное, на крыше продуло. Хорошо бы, конечно, полечиться добрым старым проверенным методом, но, увы, недосуг…
В его глазах таилось беспокойство. Женя кивнула: если бы вчера Олег не был так уверен, что Корнюшин и есть убийца, все могло сложиться иначе. А теперь… целый день прошел!
Поток автомобилей к вечеру несколько поиссяк, и «Тойота» в считаные минуты прошила крутые улицы, врезалась в уже знакомую Жене тенистую аллейку и замерла как вкопанная у крыльца «Танатос».
На крыльце дама в черном костюме запирала дверь.
— Минуточку! — крикнул Олег, выскакивая. — А где Кирилл Петрович?
— Ушел часа два назад, — ответила дама, вынимая ключ из замка и пряча в сумочку. — Придется вам прийти завтра.
— Послушайте… — Олег шагнул к крыльцу. — Послушайте, вы не впустите меня? Я был здесь вчера и забыл одну вещь… выронил…
— О, ну конечно, а я-то думаю, где вас видела! — обрадовалась дама. — Но не беспокойтесь, вашу записную книжку нашел Кирилл Петрович. Только-только вы ушли, он мне говорит: «Лидия Сергеевна, этот господин выронил книжку, я попытаюсь его догнать, там может быть что-то важное!» И сразу уехал, ну прямо за вами следом. Значит, не догнал?
— Увы, — медленно выговорил Олег, с трудом сгоняя с лица обалделое выражение. — Значит, не догнал.
— Но вы не беспокойтесь, книжечка ваша никуда не денется, Кирилл Петрович никогда ничего не теряет. Завтра придете — и получите все в целости и сохранности.
Олег с вожделением оглядел запертую дверь, над которой уже светился синенький скромный глазочек включенной сигнализации, и, словно невзначай, заступил дорогу секретарше.
— Завтра, говорите… — пробормотал задумчиво. — Завтра, завтра… а сегодня никак нельзя? Я бы и домой к нему съездил. Больно уж записи у меня там важные!
— Ах как жаль! Кирилла Петровича и в городе-то нет, на дачу уехал. Все-таки придется вам до завтра подождать.
— Спасибо, огромное спасибо, преогромнейшее! — успел вклиниться в образовавшуюся паузу Олег, прижимая руки к груди и кланяясь, будто японец или Ванька-встанька. — Тогда до завтра! Счастливо! До свидания!
Он оказался за рулем столь стремительно, что Женя едва успела вскочить в машину, прежде чем та сорвалась с места. Лидии Сергеевне подобный кульбит оказался не по силам, и ее остолбенелая фигура так и осталась у крыльца.
— Такое впечатление, что ты сбрасываешь балласт, — покосилась Женя на хмурое лицо Олега. — Или я ошибаюсь, или ты готов был уехать без меня.
— Имел такое намерение, — спокойно признался он. — Хотя и достойное осуждения. Вот ключ, возьми, сейчас подвезу тебя домой, а сам…
— А сам — на дачу к Корнюшину, — понимающе кивнула Женя. — Только не трать время на высадки и пересадки: я не останусь. Поедем вместе.
— Это далеко, часа два идти на скорости, — предупредил Олег. — И дорога не из лучших.
— Ничего, я пристегнусь, — успокоила его Женя и в самом деле заключила себя в объятия ремня безопасности.
— Ох, — обреченно выдохнул Олег, — это ведь может быть опасно…
— Ты подозреваешь, этот Стоумов или как его, убийца, уже там?
— Не исключено. Хорошо хоть, что два часа назад наш друг Корнюшин определенно был жив. И сейчас он только-только добрался до Маньчжурки — если, конечно, его не сняли по дороге, как Неборсина.
— Ты забыл, — сказала Женя. — Он должен погибнуть иначе. Не хочется уточнять, как…
Олег притормозил, подъехав к кромке тротуара.
— Все, давай решай: может, выйдешь? Я серьезно, Жень. Там я буду слишком занят, чтобы присматривать за тобой…
— За собой присмотри! — окончательно обиделась она. — Вспомни, что могло случиться вчера, если бы я не появилась в нужное время в нужном месте.
— Резонно, — согласился Олег. — Так и быть, поехали. Все-таки мы… — он запнулся, — деловые партнеры.
Женя прижала руку к груди. Сердце трепетало, словно бабочка, накрытая ладонью. Какое счастье, что она, еще не до конца избавившись от вчерашнего озноба, надела джинсы, кроссовки и плотную футболку вместо невесомых одежек! Не то Олег уж наверняка высадил бы ее. А сейчас форма одежды вполне подходит для «делового партнера». Только надо согнать с лица это выражение влюбленной восьмиклассницы и завести какой-нибудь сугубо деловой разговор:
— А откуда ты знаешь, где дача Корнюшина? Что это за Маньчжурка такая?
— Это дачный поселок Союза художников на протоке Маньчжурке, больше сотни километров во владивостокском направлении, да еще пятнадцать или двадцать по проселочной дороге. Волшебное местечко! Отец Корнюшина был довольно неплохим художником — кстати, у меня есть одна его картина. Я тебе ее покажу вечером.
Женя хлопнула глазами.
«У меня», он сказал «у меня», а не «у моего брата»! Что бы это значило? Да скорее всего, самое простое: оговорку. Или, например, картина принадлежит Олегу, а держит он ее у брата. Скажем, жена Олега не любит картин. А то, вполне возможно, нет ни жены, ни брата, и ночь с Женей Олег провел в своем собственном доме. Но почему тогда… Значит, его молчанию есть причины. И пока он сам не скажет, Женя не должна спрашивать. И не будет. Ей ли не знать, что мужчину, который тебе дорог, нужно принимать таким, какой он есть… или уж вообще не принимать, а уходить от него! От Олега она не уйдет — просто однажды улетит, это судьба, никуда от нее не денешься, так стоит ли обременять себя щемящими, ненужными подробностями? Лучше опять вернуться к делу. К делу, к делу… Что бы еще сказать такого — сугубо делового? Ах да! Самое главное!
— Ты что-нибудь нашел в той комнате, когда мы с тетей Катей выходили на балкон?
— Ух ты, совсем забыл! — вскинулся Олег и, извернувшись, зашарил в нагрудном кармане своего пиджака. Поскольку пиджак был надет на Женю, выходило, что он шарит по ее груди.
Она затаила дыхание, однако Олег нашел то, что искал, слишком быстро.
Это оказался обрывок бумажки, покрытой убористым английским шрифтом, насколько удалось разобрать Жене, кусочек инструкции к электрошокеру.
— Наверняка это принадлежало нашему рыболову-любителю, — сказал Олег. — Вряд ли тете Кате мог понадобиться электрошокер.
— Ты думаешь, это и был его «улов»?…
— Почти не сомневаюсь. Леску не разглядишь в потоках такого ливня, какой был вчера, все сидели дома, носа никто не высовывал. Он почти не рисковал.
— И дождь усилил разряд…
— Не настолько, как ты думаешь. Электрошокером человека не убьешь — ну разве если прижмешь к сонной артерии или прямиком к сердцу. И то — зависит от крепости организма, от силы разряда. Сильнейший шок — это да. А здесь было сделано все, чтобы малейшее касание (невозможно ведь рассчитать порывы ветра, движения Алины по балкону) оказалось смертельным. Вспомни «пропавшее электричество». Молния утянула, по словам тети Кати? Ну что же, она оказалась права, потому что эти пропавшие киловатты, очевидно, и стали той самой молнией, которая убила Алину.
