Он, точно. И пока вполне жив. Женя перевела дыхание.
Корнюшин вдруг насторожился, вскинул голову — и спрыгнул с крыльца, ринулся, не разбирая дороги, в сад, растворился в темноте.
Но калитка вроде бы в другой стороне. Значит, Корнюшин помчался не к машине. А куда? Или сам не понимал, что делает?
— Пошли, — шепнул Олег. — Поглядим. Только тихо. Он удрал, а тот, с кем он дрался, остался. Смотри не высовывайся!
И одним прыжком вскочил на крыльцо.
Женя осторожно шагнула на ступеньку — сразу заскрипело под ногой. Замерла.
Олег обернулся, зыркнул на нее, потом махнул рукой и скрылся за дверью.
Женя не поняла, что значил этот жест: стой? Иди за мной? Подумала — и двинулась вперед, обмирая при каждом шорохе.
Казалось, она топает, как медведица. Олег же летел по коридору, будто сухой осенний лист, почти бесшумно. Вот его силуэт мелькнул в освещенном проеме и метнулся в комнату.
Женя кинулась за ним, забыв о всякой осторожности, каждое мгновение ожидая стрельбы, криков, — и замерла на пороге, увидев Олега, который склонился над человеком, лежащим в углу, прямо на полу.
От Жени его загораживал стол. Она только и видела поджатые ноги, бессильно простертую руку, угол плеча и неловко вывернутую голову, прикрытую другой рукой.
— Мертв?!
Олег быстро прижал пальцы к шее неизвестного, обернулся:
— Скорее жив.
Женя кивнула, сделала шаг вперед — и в то же мгновение боковым зрением уловила промельк за окном.
Оглянулась — и издала дикий крик, увидев прильнувшее к стеклу лицо.
Чудилось, человек силится разглядеть, что происходит в комнате: приник изо всех сил, расплющив нос и щеки, странно таращит глаза. А руки, сложенные козырьком над бровями, причудливыми тенями коверкают черты, страшнее которых Женя, кажется, в жизни не видела!
Лицо вмиг исчезло, спугнутое ее криком, но в глазах все еще маячили эти омертвелые, искаженные то ли напряжением, то ли ужасом, то ли буйной жестокостью черты…
— Корнюшин? — резко обернулся Олег, но в окне уже никого не было.
Олег кинулся из комнаты. Женя рванулась было за ним, но он уже канул с крыльца, бросив шепотом:
— Жди здесь!
Женя попыталась крикнуть, остановить его, но голос не повиновался. Хотела бежать следом, но Олег словно растворился в темноте. Где-то далеко-далеко прошелестели по траве шаги — и все стихло.
Она вцепилась в резной столбик — ноги подкашивались. Прикосновение полированного дерева, еще хранившего дневное, живое тепло, вернуло подобие самообладания.
Лучше закрыться в доме. Там лежит этот человек. Начнет приходить в себя — может понадобиться помощь. К тому же в доме, под защитой стен и дверей, спокойнее, чем в этой огромной черной ночи.
Шагнула в коридорчик, притворив за собой дверь. Нашарила внутренний замок и, после некоторого раздумья, тихонько заперла его.
Если вернется Олег, она откроет. Если не Олег… успеет удрать через окно, прежде чем Корнюшин справится с дверью. Или может появиться еще кто-то? Лицо в окне… оно мало напоминало Корнюшина, разве что мертвенной бледностью. Об этом Женя и пыталась сказать Олегу, да не смогла. Впрочем, он не слушал.
Отошла от двери, чувствуя себя и под защитой замка совершенно беззащитной. Ужасно не хотелось идти в комнату. Сжаться бы в комочек, залезть куда-нибудь под стол…
Язвительно усмехнувшись своей унизительной трусости, шагнула через порог — и опять застыла, недоверчиво оглядываясь.
Несколько минут назад около этого стола, в углу, безжизненно лежал человек, а сейчас его нет.
Женя прижалась к косяку.
Окно прикрыто — значит, он где-то в доме, затаился.
Он… кто?
Ответ прост. На кого мог так яростно, исступленно наброситься Корнюшин? Только на того, кто угрожал его жизни. На убийцу!
Значит, убийца сейчас в доме.
Женя уставилась в потолок.
Скрип, другой — почудилось или слышны почти неразличимые шаги наверху. И вдруг она уловила еще какое-то движение в углу комнаты. Там дверь… да, понятно, комната проходная. Эта дверь вроде бы дрогнула. Тоже почудилось?
Женя смотрела неподвижными расширенными глазами, не замечая, что все плотнее вжимается в стену.
«Сквозняк? Может быть, сквозняк?» — мелькнула безумная надежда — и Женя тихо ахнула, ощутив какое-то шевеление там, в темноте.
Кто-то осторожно открывал дверь.
Она оттолкнулась от стены и вылетела из комнаты. Проскочила коридор, вцепилась во входную дверь, мгновенно покрывшись ледяным потом, когда та не открылась.
Замок!
Крутанула его что было сил, выскочила на крыльцо и с силой захлопнула дверь за собой. Но в то же мгновение по ту сторону зазвучали торопливые шаги, уже не скрываясь, уже не осторожничая. Ее преследовали открыто!
Замок его не остановит!
Женя спрыгнула с крыльца, согнулась в три погибели за каким-то кустом. Ее не видно в темноте. «Не видно, не видно, не видно!» — твердила, как заклинание. И в то же мгновение над крыльцом вспыхнул мощный фонарь, нет, прожектор — захлестнул светом двор, сад.
Все вокруг побелело, словно внезапно выпал снег… Женя, словно со стороны, увидела свою нелепо скорчившуюся фигуру — черную, нестерпимо, опасно черную, ясно различимую среди сияющей белизны.
Громко клацнул замок, открываясь, но за миг до того как распахнулась дверь, Женя опрометью метнулась за границу светового поля — в темноту.
Она бежала, ничего не видя, слепо выставив руки, но все казалось, что свет не выпускает ее из своих сетей, словно бы раскинувшихся по всему саду. Везде, куда ни глянь, мелькали бледные блики.
Женя бежала, не оглядываясь, пока не уткнулась в дерево.
А, понятно. Сначала она бежала по тропинке, но где-то сошла с нее. Или тропа кончилась…
Постояла, тяжело дыша, ощупывая дерево. Прохладная шершавая кора. Береза, что ли? Только черная, о которой говорил Олег…
О господи! Олег! Он вернется к даче, а там…
Надо отыскать тропу, затаиться где-нибудь, слушать шаги, вглядываться во тьму. Как только появится Олег…
Женя обернулась. Деревья загораживают дом — не видно света. Шагнула в сторону, еще раз. Темно. Странно! А эти блики вокруг откуда? Луна взошла, вот оно что — это луна играет на блестящих листьях! А там, на даче, прожектор, очевидно, погасили — со всех сторон темно.
Как долго она бежала и куда забрела? Сад не может быть настолько велик.
Сад?… Женя метнулась туда-сюда, натыкаясь на толстые стволы. Это не садовые деревья! Березы неохватные, а между ними подлесок чуть не в человеческий рост, да такой частый, что ступить некуда.
