– Ты в полном порядке, – улыбнулся Грили.
У Джонатана промелькнула мысль, не затем ли Грили пригласил его сюда, чтобы соблазнить. Тот демонстрировал сегодня походный шик: джинсы, ботинки и кепка. Единственное проявление его индивидуальности заключалось в бледно-голубом кашемировом свитере. Джонатан внимательно проверил воздух на предмет присутствия сексуальных вибраций. Ничего не обнаружив, он расслабил мышцы челюсти. Ощущение было необычное, но довольно приятное.
Грили представил ему всех членов команды: Люси было около тридцати, у нее было серьезное выражение лица и светлые глаза, Илейн было за пятьдесят, она была стройная и явно профи в своем деле. Бен – высокий, большой и дружелюбный, Макка – с рыжими волосами, круглыми очками, не очень улыбчивая, и Кало – с молодым лицом, в коротком платье и с мускулистыми икрами. Кало спросила, планирует ли он остаться.
Планировал ли он остаться? Конечно, нет. Может быть. Ему ничего не мешало это сделать, за исключением того, что у него не было ни единой причины быть здесь и делать тоже было нечего. Зато он смог бы съехать с квартиры. То облегчение, которое он испытал при мысли об этом, удивило его.
– Перестань постоянно думать, – сказал Грили.
Вместе с Грили они пошли погрузить пеньки в прицеп. Они работали так долго, что у Джонатана заболели руки и спина, но результат был налицо. Ему даже захотелось сделать фотографию на телефон в качестве доказательства.
В оставшийся до ужина час Грили переносил данные для своего проекта по видовому разнообразию в лэптоп, а Джонатан улегся на большой и удобный диван. В домике было две маленькие спальни, гостиная, кухонный уголок и крошечный кабинет. Все самое необходимое, без излишеств и вместе с тем удобное.
– Мы анализируем ДНК смежных видов растений, чтобы проследить эволюцию экосистем, – объяснил Грили Джонатану, который пытался изобразить интерес.
На закате они пошли гулять по длинной закругляющейся лесной тропинке. К ним присоединилась Кало, она бежала впереди них и без остановки разговаривала с собаками.
– Ее в самом деле зовут Кало? – шептал Джонатан. – Как Фриду? Она больше похожа на Сару. Или Бет.
Грили пожал плечами.
– Она беженка из неблагополучной семьи. Сомневаюсь, что при рождении ее назвали Кало.
Джонатан думал, сочтут ли беженцем и его, если он останется здесь. Беженцем от неудавшейся первой работы, отказов женщин, несостоявшейся свадьбы, полного унижения, опасной квартиры и неудачи в вопросе, который вот уже семьдесят два часа казался очень важным и жизненным.
Поздно вечером он лежал в тихом домике и пытался представить, как это – жить здесь полгода или год, участвовать в исследованиях разных команд или работать на кухне. Ему нравилось ощущение от местной жизни, ее простота. Он зажмурился и попытался представить, как он, в спортивной одежде, готовит душистые веганские рагу и рубит дрова. Жизнь в лесу в обществе лучшего друга – духовно богатого дровосека-трансвестита (Грили Великий, Грили Премудрый, Грили Единение С Природой). Он, безусловно, любил чернозем. Но он также любил людей, и толпы, и шум. Ему нравился Нью-Йорк во время дождя, под белым ковром из снега и по щиколотки в жиже. Он даже не возражал против нестерпимой летней жары, потому что всегда можно было зайти куда-нибудь и охладиться. Хотя проживание в Нью-Йорке предполагало бесконечные жалобы на все на свете. Ему нравились местные сумасшедшие и рестораны с едой навынос, где он и официанты, которые почти не говорили на английском, звали друг друга по имени. Он любил голубое небо и розовеющие закаты, отражающиеся в небоскребах. Ему нравилось, что можно точно сказать, за сколько ты пройдешь десять кварталов. Нравились уличные рынки, корейские магазинчики и то, что в эпоху «Netflix», когда можно любой фильм посмотреть дома, люди все еще ходят в кино. Ему даже нравился резкий запах на улице в день сбора мусора. Лес был прекрасен – темный и глубокий, но наелся ли Джонатан Нью-Йорком?
Тихое жужжание вывело его из задумчивости, и он понял, что телефон был в беззвучном режиме. Он взял его и проверил сообщения.
Было одно новое, с незнакомого номера. В нем было написано:
«А в чем ты силен?»
Сердце у него заколотилось, и он ответил:
«Доктор Клэр?»
«Ты сказал, что в здравомыслии ты не силен. А в чем силен?»
Его трясло, пока он набирал ответ:
«Я хорошо умею принимать ужасные решения, а потом мужественно из них выбираюсь самым неуклюжим способом».
«Хмм… Впечатляющий талант. А твой самый большой недостаток?»
«Это настолько отвратительно, что стыдно писать»
После этого долго сообщений не было.
«Прошу прощения, я была ужасной тогда»
Потом снова долго не было сообщений, но мессенджер давал понять, что она что-то пишет:
«Просто все было неожиданно».
Он думал с минуту и, глубоко вздохнув, написал:
«Ты не можешь быть ужасна, сколько ни старайся».
Последовала длиннющая пауза.
«Спокойной ночи, Джонатан».
«Спокойной ночи, доктор Вет».
Пришло новое сообщение.
«Зоуи».
Зоуи. Зоуи Клэр. Зоуи-Зоуи-Зоуи. Клэр-Клэр-Клэр.
Он читал и перечитывал ее сообщения. Через несколько секунд в него ткнулся мокрый нос, и он бережно обнял его хозяина.
– Хорошие собаки, – сказал он им. – Какие же вы хорошие собаки.
И они спокойно виляли хвостами, потому что знали, что это правда.
35
На следующее утро Джонатан пошел с собаками на длинную прогулку по лесу и вдоль озера. Все втроем они искупались, замерзли и насухо отряхнулись. Завтрак был обильный: свежеиспеченный хлеб, местные фрукты, органический йогурт и беспошлинный кофе. Затем он взял тетрадь и сделал зарисовки всех, с кем познакомился за последние сутки, сопроводив их примечаниями и вариантами диалогов. Наконец, продержавшись максимально возможное время и исчерпав границы своих физических возможностей, он набрал ее номер. Еще не было и семи утра.
– Недостаток у меня такой, что я попадаю в передряги. Например, соглашаюсь жениться на девушке, с которой мы друг другу не подходим.
– Нельзя сказать, что ты выгодно себя подаешь, – зевая, сказала она.
– Я тебя разбудил?
– Нет. Да. Но мне, в любом случае, пора вставать, – он услышал, как где-то рядом с ней пролаяла Вилма. – Иду, тиран, – сказала она Вилме. – Мне надо идти, – это уже адресовалось Джонатану.
– На самом деле?
– На самом деле.
– Хорошо, пока.
– Пока.
Он все не клал трубку.
– Ты еще здесь? – спросил он через минуту.
– Нет, – ответила она и повесила трубку.
