— Роман об Аракчееве никуда от меня не уйдёт, — рассуждал Валентин Саввич, — мне даже не потребуется дополнительного изучения, ибо всё ещё свежо в памяти после Потёмкина. А роман «Янычары» должен занять свое подобающее место между «Фаворитом» и «Аракчеевщиной». Сейчас мне ближе Восток, куда я и отправляюсь в путешествие.
После этих слов он и сел за работу…
Но ответить, над чем конкретно стал трудиться Пикуль, почти невозможно.
Я привыкла, что у Валентина Саввича параллельно шла работа над двумя или даже тремя вещами. Но в этот год его жизни творилось что-то невообразимое. Представьте, что после короткого романа «Ступай и не греши», на пятнадцатидневный срок написания которого он полностью отрешился от всего остального, дальнейший перечень его интересов включал одновременно: вычитку и редактирование только что законченного «бульварного» романа, работу над «Барбароссой», над серией новых миниатюр, над «Янычарами». Трудно даже представить себе, как можно держать в голове сразу столько нитей отдалённо связанных между собой повествований.
Писать о романе «Янычары» весьма затруднительно, точнее — очень сложно, поскольку надо проследить за мыслью Пикуля теми же извилистыми, запутанными, порой невообразимо труднообъяснимыми путями.
Не буду долго интриговать читателя, скажу главное: писатель начал произведение, в котором решил объединить давно задуманные, но по отдельности так и нереализованные романы — «Янычары», «Пирамиды» и «Лицо жестокого друга».
Впервые слово «янычары» я услышала от Пикуля в 1983 году, когда под его диктовку записывала один из планов. Я попросила пояснить малознакомое слово и, если можно, коротко рассказать о романе. Валентин Саввич с охотой выполнил просьбу. Мне стала понятна и сюжетная линия романа, я узнала, в частности, что янычары — это «особая часть турецкой армии, представляющая собой профессиональное войско, свободное от семейных забот, состоящее преимущественно из христианских юношей, захваченных в плен, прекрасно обученных военному делу, отличающихся необузданным мужеством и воспитанием в духе мусульманского фанатизма».
Спустя некоторое время я вновь услышала упоминание о янычарах, но в контексте восторженного рассказа Валентина Саввича о делах и смерти Байрактара. Тогда же неоднократно прозвучало и название — «Лицо жестокого друга».
Короткое, «миниатюрное», но яркое знакомство с героем почти всегда вызывает желание узнать о нём побольше, познакомиться с ним поближе. Я попросила Валентина Саввича подсказать, где об этом можно почитать, и он дал мне книгу А. Ф. Миллера «Мустафа-паша Байрактар».
В этой интереснейшей книге много познавательных и поучительных уроков из истории Турции периода Селима III и Мустафы Байрактара. По многочисленным подчёркнутым местам было ясно, что Пикуль работал с этой книгой неоднократно.
Пометки Пикуля высвечивали направленность поисков. Его интересовали не столько сами личности Селима и Байрактара, сколько глобальные исторические вопросы. Главное было выяснить причины, «приведшие к развалу, распаду, потере независимости и превращению в полуколонию великой Османской, или, как ещё встречается, Оттоманской империи. Империи, распространившей свои владения к концу восемнадцатого века на три материка. Территория её включала средиземноморское побережье Африки от Алжира до Египта, побережья Красного моря и Персидского залива, большую часть побережья Чёрного моря от Анапы на востоке до Очакова на западе и простиралась по землям Европы от Молдавии до албанских берегов Адриатики».
Тайным политическим кружком «ращукских друзей» (это первая в истории Турции если не партия, то, во всяком случае, политически оформленная группировка) во главе с выдающимся турецким деятелем Мустафой Байрактаром и была предпринята попытка, как оказалось запоздалая, спасти империю от расчленения и гибели.
Настойчиво и планомерно Валентин составлял «почасовик», из которого явствовало, что в голове писателя новый роман вызревал уже до конца. Об этом говорят и некоторые архивные материалы.
На записке, лежавшей в папке, после зачёркнутой фразы «Начало, которое можно назвать концом» следует абзац с пометкой Пикуля «Вконец книги» (выделено мною. — А. П.).
Он гласит: «Кемаль Ататюрк, могила Байрактара.
Здесь лежит человек, который хотел того же, чего достиг я, но… я бы не хотел такого конца, каким был конец этого человека».
В папке лежал и следующий листок, недвусмысленно говорящий о том же:
«Так закончилась жизнь этого незаурядного человека, Мустафы-паши Байрактара, и лицо жестокого друга России мы попытались обрисовать в нашей книге по возможности справедливо и полно.
Европа его не поняла, Россия не поверила ему, а соотечественники люто ненавидели этого “знаменосца”. («Бай-рактар» в переводе с турецкого означает — прапорщик, знаменосец. — А. П.) Развитие Турции, вновь отданной во власть бандитов-янычар и ханжей-улемов, было приостановлено на долгие годы. Блистательная Порта доживала свой мучительный век в корчах долгой агонии…»
На этом и должна была заканчиваться третья, заключительная часть романа «Янычары», названная Пикулем «Лицо жестокого друга».
Вторая часть романа — «Пирамиды» также замыслива-лась автором как самостоятельное произведение.
«Величественная и всегда таинственная тень от египетских пирамид ложилась на все события Европы и всех героев того времени».
Пирамиды фараонов, вечно молчащие, возвышающиеся над людской суетой, стали свидетелями многих радостных и печальных событий, происходящих на этой священной земле.
Об одном из них, связанном с походом Наполеона Бонапарта на Египет и его покорением, и хотел рассказать в своей книге Валентин Пикуль.
В название романа он вкладывал широкий, точнее — двойной смысл.
Пирамиды… Памятники старины Древнего Египта…
Их величие неподвластно времени. И это ощущение писатель переносил на людей, оставивших заметный след в мировой истории, незабвенная слава которых возвышает их, подобно пирамидам, над бренным миром. Речь в романе должна была идти о трёх таких мировых «пирамидах»: Наполеоне Бонапарте, Фёдоре Ушакове и Горацио Нельсоне — и их противостоянии на морских и сухопутных коммуникациях. Просматривая огромное количество заготовок и источников, можно предположить, что автором, возможно, тоже была намечена трилогия, объединённая общим замыслом.
Над этими материалами и работал Пикуль.
В это время, оформляя заказы на комплектование библиотеки по месту своей работы, просматривая планы издательств на следующий год, я обнаружила информацию о предстоящем выходе в серии «Жизнь замечательных людей» книги Валерия Ганичева «Фёдор Ушаков». Зная, что Ушаков одна из главных фигур романа — его российская «пирамида», я поделилась этими сведениями с Валентином. Он был несколько огорчён сообщением, но при состоявшейся вскоре личной встрече с Ганичевым ничем не показал этого и даже порекомендовал главному редактору «Роман-газеты» использовать в работе «Записки Метакса».
