— Европой я могу только любоваться, будучи её нечаянным гостем. Но жить и работать по-настоящему я способен только в России… Мне не уйти от этой земли! И пусть хоть кто-нибудь и когда-нибудь постоит над моей могилой, попирая прах мой и суету жизни моей, пусть он подумает: вот здесь лежит человек, послуживший Отечеству до последнего воздыхания души своей…»
Глава восьмая. Друзья юности — верные друзья
Мальчики с бантиками
Всё дальше от нас отдаляются грозные годы военного лихолетья. Но в памяти писателя эти годы запечатлелись с подробностями на всю жизнь. Юношеская память цепкая, чистая: «Юность… она была тревожной, как порыв ветра, ударивший в открытое крыло паруса…»
На одном дыхании была написана повесть «Мальчики с бантиками» (1974), события которой воскрешают годы боевой флотской юности 1942–1945 годов, когда Валентин обучался в Школе юнг на Соловках и воевал на эсминце «Грозный», сначала рулевым, а потом штурманским электриком.
«Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать, многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей».
Автор выступает в повести в роли главного героя под именем Савки Огурцова.
«Юнга Северного флота…» Пикуль гордился этим званием и тем, что в самые трудные для нашей Родины дни он внёс свой маленький вклад в нашу общую победу.
Народный комиссар Военно-морского флота периода Великой Отечественной войны Николай Герасимович Кузнецов писал: «Школа юнг в своё время воспитала самую активную молодёжь, из которой потом вышло много отличных командиров, она принесла большую пользу для нашего Военно-Морского флота».
Из рулевых Валентин был переведён в аншютисты, и по 12 часов в сутки, наравне с взрослыми, он нёс службу в гиропосту, выдавая истинный курс кораблю.
В 16 лет своей жизни Валентин стал командиром боевого поста, докладывая мостику:
— БП II БЧ I к бою готов!
В повести с большой откровенностью Валентин поведал о многих событиях, которые произошли с ним.
Осенью 1944 года штурман «Грозного» направляет Пикуля на сторожевик, чтобы там он запустил гироскоп. Сторожевик готовился к выходу в море. Когда Валентин вошёл в гиропост — ахнул! Перед ним стоял не «Аншютц», а гирокомпас системы «Сперри», который он видел впервые. Пикуля объял страх. Но он взял себя в руки.
«Обошёл я вокруг гироскопа, словно кот учёный вокруг легендарного дуба. Волнуюсь. А время идёт. Если я не справлюсь с этим пауком, из-за меня (только из-за меня) может сорваться вся операция. Я сорву выход корабля в море. А мой предшественник, что уплыл в Исландию, мужик, видать, был хозяйственный. Вижу — целая полка литературы. Нашёл я нужный номер по “Сперри”. Каждую страницу я словно снимал в своём мозгу на фотоплёнку. Голова работала идеально…
Звонок:
— Мостик — гиропосту: когда запуск?
— Запускаю, — ответил я штурману.
Порядок! Можно запускать. Рубильник пошёл вперед, бросая на генератор мощный бортовой ток. Завыли моторы. Ротор гироскопа из сплава стали с никелем взял разбег. Получив питание, он почувствовал то, чего не ощущает человек, — силу земного притяжения. Ртуть, переливалась в сосудах, воздействовала на него. Передо мной скакали и прыгали стрелки приборов, отмечая начало той жизни, которую я дал умной машине…
Выдернул из боевого зажима трубку телефона и говорю:
— Гиропост — мостику: исправно вошёл в затухающие колебания. Времени у нас в обрез, так я разогнал “шарик” как можно ближе к меридиану — вдоль Кольского залива…»
Пикуль был счастлив и доволен собой, что в такую трудную минуту жизни он помог сторожевику выйти в море на ответственное задание.
Флотская дружба! Сколько о ней написано стихов, спето песен! Она помогает в жизни и в тяжёлое суровое время — во времена горячих схваток с врагом, и в мирные, далеко не простые времена.
Юнги — надёжные друзья
Никогда Валентин не забывал своих друзей юности, переписывался с ними, встречался, дарил книги. Как много он получил добрых слов и советов от бывших «однофлот-чан» по прочтении книг…
Работая над повестью «Мальчики с бантиками», Валентин изменил инициалы своих друзей, но события оставил в той последовательности, как они происходили.
Только одного героя Пикуль не скрыл под вымышленным именем — Джека (Евгения) Баранова — однокашника по классу рулевых. Кто-то из юнгашей написал Валентину, что Женя погиб при тралении мин на Волге, под Сталинградом.
К счастью, это оказалось неправдой. Женя воевал на Волжской флотилии, очищая Волжский фарватер от мин, его РТЩ-135 подорвал семь самых современных для того времени магнитно-акустических мин. Затем бронекатер Жени форсировал Днепр, прошёл вверх по Дунаю, брал Измаил, штурмовал Будапешт и Вену.
Когда я впервые услышала о Джеке Баранове — спросила:
— А кто он такой?
Ответ Пикуля был коротким и исчерпывающим:
— Просто красивый человек.
Я-то знала, какой высокий смысл вкладывал он в подобные короткие оценки…
Свою жизнь он закончил в Москве, работая машинистом на метрополитене.
Вспоминаю первую встречу с Джеком Барановым. С первой минуты шла оживлённая беседа, состоявшая сплошь из вопросов: «А ты помнишь? А ты знаешь?»
И, наверное, в эти минуты перед их глазами вставал остров, пропитанный историей, такой героической и такой трагической.
С художником Дмитрием Арсениным, как мне казалось, Пикуль был знаком всю жизнь. Особенно тесными его контакты стали после совместных съёмок в фильме о юнгах «За морем — солнце». Когда-то о юнгах Дмитрии Арсенине из Горького, Валентине Пикуле из Риги и Иване Зорине из Мурманска был снят документальный фильм. Руководил съёмками Виталий Гузанов — писатель, тоже юнга. Съёмки проходили в Риге, на берегу Рижского залива, на Даугаве.
В письмах и телефонных разговорах с Дмитрием они обменивались своими радостями и успехами, делились творческими планами.
Дмитрий приглашал Пикуля на свою персональную выставку в Горький, обещая, как он писал в письме, «по договорённости с капитаном теплохода» незабываемое путешествие по Волге.
Но эти планы и намерения Пикуля постепенно тонули в планах и намерениях, иногда более значительных, а чаще — многочисленных будничных… рабочих.
О подвиге Ивана Зорина писала газета «Краснофлотец: «Три торпедных катера вышли в море “на охоту”. На одном из них боцман Иван Зорин. У Варде-фиорда встретили небольшое вражеское судно. Приказ по радио из штаба флота: взять “морского языка”. Шквальным огнём из пулемётов и пушек смели находившихся на палубе фашистов. Катер подошел к судну впритирку… Первым вскочил на вражеское судно Иван Зорин, за ним — остальные… Захватив пленных, торпедный катер лёг на обратный курс».
