Даже по первому слову обращения можно было определить его настроение: Дочка! Деточка! Тануки! Доченька! Маркиза! Тосенька! Родная! Тося!
Если «Тося!», то далее следовало какое-то деловое поручение: что-то купить, отвезти, привезти, кому-то позвонить или, как было на 23 февраля, не забыть прихватить на работу приготовленные им сувениры, бутылку коньяка и лимоны, чтобы поздравить с праздником ветеранов. Валентин Саввич ничего не забывал.
Но большинство записок, конечно, о работе. Я хочу привести некоторые из них без всяких комментариев, в надежде, что они помогут почувствовать настроение, ритм и напряжение периода создания писателем второго тома «Фаворита и работы над миниатюрами.
Валентин на записках не ставил числа, он не знал их, цифрами помечено время, в разные дни — читай: ночи. Многие обращения ко мне, кроме «доченька» — опускаю. На обороте записок я ставила даты и название вещи, над которой Валентин работал. Записки даются в большом сокращении…
05.05. Доченька! Сидел, вкалывал и разом окосел — дух вон и лапки кверху. Лягу с “Индией”. Встану-позвоню. Надулся чаю, перекурился…(приписка карандашом. — А. П.) Уже шесть. Ещё не сплю…
Дочурка моя хорошая! 06.40. Ложусь. Устал страшно. Но было интересно. Отгрохал 32 стр. и остановил сам себя, дабы сберечь силы…
01.45. Закончил первый лист — две первые главы. Сижу, обдумываю третью — о Таракановой.
02.15. Окосел ужасно. Ложусь. Еще почитаю…С 2-х часов до пол шестого гонялся за мухой, очень нахальной. Наконец и ее победил…
Прочти о Таракановой и картине Флавицкого. Познавательно. Устал. Сижу и смотрю картинки (альбомы. — А. П.).
06.10. Если будет время — прочти о Чижове (родине Потёмкина. — А. П.) — как жили в старину…
07.05. Сегодня сделал 10 стр. Попью чайку и еще попробую дописать главу до конца…
05.20. Вылез на 104 стр. Окосел совсем, ажно заколдо-бился. Сейчас хлебану чайку и сковырнусь… Уже 6 часов — ложусь.
Сейчас 3 часа. Закончил главу — вылез на 134 стр. Сделал отбой в шесть страниц. Доволен! Получилось ничего себе. Спать совсем не хочу, но и начинать новую главу опасно. Немного подумаю… Шесть — ложусь…
07.05. Купи ортофикса, да побольше. Только открой баночку и посмотри, чтобы он был белый по цвету и незасохший…
Покушал уху. Вкусная. Проветрю и спать…Всю ночь гонялся за Пугачёвым, но пока ещё не поймал. Оставляю главу на столе, прочти и скажи своё мнение.
07.30. Куда-то задевался Храповицкий, найди, ради Бога!
Решил, пока вы дрыхнете (я и дети. — А. /7.), устроить пир по случаю дня рождения. И устроил себе запой: сделал 22 страницы. Вылез на 418-ю! Сейчас ровно 7 часов. Оденусь и пойду с Гришенькой писать…»
03.40. Давно не было так хорошо, как сегодня. И работа спорится, и настроение хорошее. Может быть, болезнь всё-таки отступила?
06.10. Мне позарез нужны стихи Потёмкина… Просмотри Петрова, Рубана, может быть, там какое-то упоминание найдёшь. Просмотри стихи 18 века, и если что встретишь — выпиши… Он писал простые вирши и говорил простонародным языком.
Хоть тебе и тяжело, но закажи такси и встреть гостей. Это надо сделать. Помоги разместиться в гостинице, а потом назначь время встречи.
У меня сегодня болела голова. Напился цитрамону, но боль не прошла. Сделал мало — 6 стр…
07.10. Худо-бедно, кажется, закончил. Всех поубивал — хоть и жаль Курносова…
07.30. Остается одна глава «После Потёмкина», но это потом…
Читай главу о смерти Потёмкина… Ужасно уставший…
07.20. Я вот что подумал: давай в эти дни сядем за сокращение («Фаворита». — А. П.)…Убирать придётся много, м.б. и вторник захватим. Договорись на работе. Правку нужно делать сразу в 4-х экз., чтобы не путаться…
Готовься, доченька, поможешь… Ух! Устал, пока писал тебе. Всё. Иду спать!.. Твой навеки В.
Нередко ночные бдения приводили к полному истощению моральных и физических сил. И тогда он падал в свою кровать, оставив на столе короткую, но очень понятную мне записку:
«Дочка, я — пас!»
Очень запомнился мне один мимолетный разговор, состоявшийся как-то вечером.
— Сегодня я встал с мрачным настроением и головными болями, — пожаловался Валентин. — Всю ночь во сне что-то писал, но многое у меня не получалось. Вот и не отдохнул.
— А ты, как почувствуешь усталость, приляг и отдохни, — по простоте своей посоветовала я.
— Прилечь-то можно в любое время, но работы от этого не убавится, — очень серьёзно и даже назидательно промолвил Пикуль.
Я считаю необходимым поместить в свой рассказ о Валентине Пикуле эту небольшую зарисовку не только потому, что она необычна сама по себе. Но, главное, потому, что по этим запискам, так же, как по книгам писателя, можно представить, определить и почувствовать тайну творчества и образ авторской личности.
Пикуль и дети
Сейчас мне хотелось бы немного рассказать о людях, биография которых только начиналась, о моих детях. И не столько о детях, сколько об их взаимоотношениях с Валентином Саввичем.
Марина заканчивала десятилетку, а Витя — восьмой класс. Не хочу преуменьшать важности ответственного этапа: выбора — кем быть? От этого выбора часто зависит вся последующая жизнь.
Переживаний за предстоящую длительную экзаменационную нервотрёпку было много. С волнением следила я за Мариной. Мятущаяся юность ещё окончательно не определилась в выборе своего жизненного пути. А мы с Ва-дентином решили не вмешиваться. Тем более что однажды я уже пыталась приобщить дочь к своей любви и мечте, но неудачно. После третьего класса по моей настоятельной рекомендации, несмотря на большой конкурс (20 человек на место), требовавший огромного морального и физического напряжения, она поступила в Рижское хореографическое училище. Проучившись несколько лет, она ушла оттуда разочарованной.
И вот Марина объявляет, что решила идти по моим стопам — после школы поступать в Ленинградский институт культуры.
— Молодец, — одобрительно говорил Валентин, — поедешь в Ленинград. С жильём проблем не будет. Остановишься на время у Нины Владимировны Бурцевой, у нас с ней самые тёплые дружеские отношения ещё с юношеских лет.
Пикуль считал, что каждый молодой человек должен выбирать сам себе дело по душе. Это главное условие развития личности, а значит, и всего государства.
Пикуль старался всегда и во всём помогать детям, согреть их души, хотя часто и не знал, как это сделать, поскольку никогда ранее с детьми не общался. Материально особенно не баловал, обычно говорил:
— Купи, что им нужно или что они хотят.
Беседы с детьми Валентин Саввич проводил с точки зрения педагогики весьма профессионально. Казалось бы, что книги Пикуля и его взгляды на жизнь — удел взрослых и зрелых людей. Но в душе автор исторических и военно-морских романов и особенно миниатюр лелеял мечту донести прежде всего до молодёжи высокий смысл понятий: долг, честь, совесть, дружба. Именно для них он создавал первую ступень патриотизма — причастность к истории своего Отечества.
