…Ему понадобилось время, чтобы взять себя в руки.
Женщина, привязанная к шведской стенке, казалась такой красивой и такой возбуждающе беспомощной. С мокрых волос по спине, бедрам и ногам медленно сбегали остро пахнущие шампунем ручейки. Смуглая кожа влажно поблескивала.
Он все-таки не удержался – зарылся лицом в мокрые волосы, вдохнул терпкий запах тропических цветов.
Сима закрыла глаза. Она не испытывала ничего, кроме жгучего стыда. Стыда за свое унизительное положение. Стыда за то, во что он ее превратил. Стыда за то, во что она его превратила.
– Не бойся, – послышался над ухом хриплый шепот.
Он убрал с ее спины влажные пряди, пробежался кончиками пальцев по напряженному позвоночнику.
– Я не собираюсь тебя насиловать. У меня другие планы.
Краем глаза Сима видела, как он снял пиджак, закатал рукава рубашки.
– Я сейчас, госпожа Маркос.
Когда через мгновение он вернулся, в руке у него была роза.
Илья с легким сожалением посмотрел на пурпурные лепестки и резким движением оторвал полураспустившийся бутон. Острые шипы до крови оцарапали кожу, когда он обрывал листья.
Обезглавленная роза превратилась в розгу – идеальное орудие наказания.
Он слизнул с ладони каплю крови, удивился ее горькому вкусу.
Женщина не сводила с него застывшего взгляда. Из-за расширившихся зрачков желтой радужки почти не было видно.
– Отвернись, – сказал он.
Она не шелохнулась.
– Я сказал, отвернись!
– Ты этого не сделаешь…
– Ошибаешься, это самое малое, что я могу с тобой сделать! – Ему не хотелось вступать в дискуссию.
– Нет!
– Да!
Он замахнулся. Розга со свистом рассекла воздух. Сима дернулась и закричала.
Он тупо смотрел, как наливается кровью уродливый багровый рубец.
Что сделала с ним эта женщина? Во что превратила?
Илья отшвырнул розгу, поднес к лицу ладони и вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным. Не было больше ни ярости, ни обиды, ни боли. Осталась только безграничная, звенящая пустота. Захотелось на свежий воздух, подальше от этой квартиры, от этой шведской стенки и распятой на ней женщины…
…Она ждала продолжения. Больше она не закричит, ни за что.
Связанные руки затекли, спина пульсировала болью. Сима зажмурилась, когда почувствовала на затылке горячее дыхание.
Несколько невыносимо долгих мгновений ничего не происходило, а потом узел на запястьях ослаб.
Сима медленно сползла на пол. Сквозь завесу волос она видела стоящего над ней человека.
Илья не сводил взгляд с женщины, скрючившейся у его ног – жалкое зрелище и… мучительное.
– Больше никогда не становись на моем пути, – сказал он устало. – Следующий раз я пойду до конца.
Женщина отбросила с лица волосы, медленно поднялась с пола.
– Уходи. – В желтых глазах была безысходность. – Ты больше не представляешь для меня интереса. Тебя не существует.
– Это ты точно подметила, – горько усмехнулся он. – Меня не существует, потому что одна маленькая дрянь уничтожила все, чем я дорожил.
Она взяла в руки изуродованную розу.
– Семь лет назад я не была маленькой дрянью. Я была наивной дурой, неудавшимся экспериментом. – Она осторожно потрогала острый шип. – В маленькую дрянь я превратилась исключительно по твоей вине. Так что теперь мы квиты.
Илья не верил своим ушам.
– Ты устроила все это, чтобы отомстить мне за то, что случилось семь лет назад?!
Она ничего не ответила.
– И ты искренне полагаешь, что за ошибки молодости нужно платить такую цену?
Сима рассмеялась. Смех грозил перейти в истерику, но она никак не могла остановиться.
Нужно взять себя в руки. Она сжала колючий стебель. Боль привела ее в чувство, дала силы заглянуть в глаза стоящему напротив мужчине.
– Я была для тебя ошибкой молодости? – спросила Сима ласково.
Так и не дождавшись ответа, она удовлетворенно кивнула:
– Ты получил по заслугам. Сегодня я окончательно в этом убедилась.
7
Илья пытался строить свою жизнь с нуля. Несмотря на все обрушившиеся на компанию неприятности, она еще продолжала держаться на плаву. Илья с головой ушел в дела. Про Симу он старался забыть.
Он, возможно, и забыл бы со временем, но внутреннее расследование наконец закончилось, и всплыли очень интересные факты. Чтобы связать их с «Максимой», не нужно было быть семи пядей во лбу. На кону стояла его деловая репутация, и он не собирался ею жертвовать.
Очень скоро им с госпожой Маркос снова придется встретиться в суде.
Илья зевнул и потянулся до хруста в позвоночнике. Двенадцатый час ночи, завтра ему предстоит важная встреча с очень перспективным заказчиком – оказывается, в его доброе имя еще кто-то верит, – нужно хорошенько выспаться.
Илья еще раз зевнул. За последний месяц он чаще спал на неудобном диване в своем кабинете, чем в собственной кровати.
В доме кто-то был. Илья понял это сразу, как только переступил порог: из-под двери, ведущей в каминный зал, просачивалась оранжевая полоска света.
Сердце вдруг бешено забилось. Медленно, как сомнамбула, он двинулся по коридору.
От легкого толчка дверь бесшумно открылась – в комнате царил полумрак, единственным источником освещения были свечи. Камин не горел и от этого комната почему-то походила на склеп.
– Стоять! – послышался шелестящий, абсолютно безликий голос.
Илья замер и ошалело уставился на пистолетный ствол, направленный прямо ему в живот.
– Что ты, черт возьми, делаешь в моем доме?!
Оружие гипнотизировало, и Илье потребовались определенные усилия, чтобы переключиться с него на незваную гостью.
– Жду тебя.
Сима держала пистолет двумя руками, руки дрожали. Она была похожа на привидение – бледное лицо, ввалившиеся щеки, выпирающие скулы, искусанные в кровь губы. Это было не лицо, а посмертная маска.
– Где мой ребенок?
8
Беременность не входила в ее планы. Она лишь многократно все усложняла, но у Симы почему-то ни разу не возникло мысли прервать ее.
Сначала она просто игнорировала сам факт беременности.
– Сима, сделай аборт, – уговаривала Инка. – Не будь дурой! Тебе сейчас только ребенка не хватало! Как ты собираешься его растить?
В ответ она равнодушно пожала плечами:
