Но как бы я ни ставил ногу, у меня это выходит безо всякого труда. Я бегу не быстрее, чем на прошлой неделе – где-то по 4:10 на километр. А может, и 4:40. Я слегка разучился точно оценивать время. Главное, что я бегу очень легко. Кажется, будто тело лишилось веса. И осознание данного факта пронзает меня, словно молния: мне это удалось. Я вновь обрел то волшебное состояние, когда усилие совершается без усилия.
На большее я и не рассчитывал, когда в начале весны решил снова бегать. Мне хотелось лишь испытать это чувство свободы.
И, сам не зная зачем, я совершаю мощное ускорение поперек луга.
Женщины и сельский врач
Когда я говорю знакомым, что снова начал бегать, реакция бывает трех типов:
«Я тоже!»
«Ты что, готовишься к марафону?»
«Тебе обязательно нужны специальные беговые часы с навигатором, счетчиком шагов, калорий и пульса, а также с аварийным зуммером».
А вот когда Мария Индерфурт начинала бегать в лесах возле Вальдниля, окружающие реагировали примерно таким образом: «Левой, правой, левой, правой!» или «Куда это мы так бежим?». Нередко это сопровождалось смехом, так как прохожие считали подобные реплики очень остроумными.
Между двумя этими событиями – 50 лет. За это время бег стал массовым увлечением. Раньше к тем, кто бегал в свободное время, относились с издевкой, а что касается женщин, то считалось, что это вообще вредно для их здоровья. Вплоть до 60-х годов женщинам не разрешали на соревнованиях бегать на длинные дистанции. А длинными считались все дистанции, превышающие 800 метров.
Когда в 1954 году Федерации легкой атлетики Германии предстояло принять решение о допуске женщин к бегу на 800 метров, ее почетный президент Карл Риттер фон Хальт обратился к голосующим с пламенным призывом: «Образ женщины сильно пострадает, если на такой длинной дистанции, как 800 метров, все увидят выражение изнеможения и страданий на ее лице». Когда федерация все-таки разрешила женщинам выступать на 800-метровой дистанции (82 голоса против 32), то Германское объединение спортивных врачей сделало заявление для прессы, в котором говорилось, что рано или поздно «можно с уверенностью рассчитывать на ухудшение здоровья бегуний». Все противники сходились в том, что «женщины станут мужеподобными». А уж какие последствия это будет иметь для функции деторождения, никто даже и не брался предсказывать.
Где-то в 1953 году сельский врач из Вальдниля позвонил в дверь дома, где жила семья Индерфурт, и начал убеждать мать в том, что ее тринадцатилетняя дочь (одна из пятерых) обязательно должна бегать. «Такой талант не должен пропадать!» – убеждал он. При этом врач все время говорил о какой-то «Элле». Оказалось, что он просто неправильно запомнил имя девочки – Мария.
В Вальдниле Германия практически уже заканчивается. До голландской границы – 20 километров, как и до ближайшего немецкого города Мёнхенгладбаха. С архитектурной точки зрения границ здесь не существует. Деревни в обеих странах выглядят одинаково: длинные ряды домов из коричневого кирпича. Мария Индерфурт, которая после свадьбы, состоявшейся 53 года назад, носит фамилию Штриклинг, безвыездно живет здесь со своим мужем Рольфом. Ей уже за семьдесят, у нее молодые глаза, и она кажется спокойной во всем: и в движениях, и в разговоре. «Чем же еще было заниматься девочке в Вальдниле? – рассказывает она. – А тут еще сам доктор заявился – такая честь». Мария вместе с несколькими подругами возглавила движение увлеченных бегом в округе и тем самым боролась за «освобождение женщин», как заявлял тот врач на конференциях в Нью-Йорке и Токио. Впоследствии она была награждена крестом «За заслуги», но это все, по ее словам, мелочи. Мария Штриклинг, урожденная Индерфурт, даже не помышляла о том, что способствует зарождению такого масштабного движения. В 1953 году, когда ей было 13 лет, она уходила из дому на пробежки по одной-единственной причине – чтобы не мыть посуду после обеда.
Все началось с того, что как-то раз в поисках новых впечатлений Мария отправилась в турпоход со скаутами. Туда, в отличие от католических молодежных организаций, брали и девочек. На третий день похода, в субботу, вожатый объявил, что в ближайшем местечке сегодня состоится кросс. Кто хочет побегать, освобождается от дежурства на кухне. Не задумываясь ни на минуту, Мария Индерфурт вызвалась участвовать.
В 1953 году призы в кроссе разыгрывались в категориях «женщины» и «школьницы», что само по себе было парадоксально, так как на стадионах аналогичные дистанции женщинам были запрещены. Однако этот запрет не был продуман до конца, потому что вводился под влиянием не разума, а эмоций. На Олимпийских играх 1928 года в Амстердаме после финиша почти все участницы забега на 800 метров в изнеможении повалились на землю. Судьи и журналисты в ужасе смотрели на совсем не по-женски искаженные лица и глаза бегуний. В одном из репортажей того времени было написано: «Разразился шквал негодования по поводу участия женщин в беге на 800 метров. Даже представители духовенства различных конфессий считают, что идти на такие испытания – это позор для женского рода». С позиций сегодняшних знаний объяснить подобное истощение спортсменок довольно просто. В 1928 году бег на 800 метров был для женщин совершенно неизведанной областью, поэтому в Амстердаме выступали и спринтерши, которые не тренировались на этой дистанции и по своей конституции для нее не подходили. Одна из них, японка Хитоми Кинуэ, начала бег на 800 метров слишком быстро и пробежала первые 200 метров менее чем за 30 секунд. Ее пример увлек за собой и всю остальную группу. Таким образом, истощение было неизбежно. Это ужасное зрелище произвело сильнейший эффект, и только что введенная дистанция была вновь запрещена для представительниц прекрасного пола, потому что женщина должна прежде всего оставаться женщиной. Однако в кроссовых забегах, как и прежде, могли участвовать и женщины, и девушки. Может, потому, что в лесу их никто не видел?
Таким образом, Мария Индерфурт без всякой тренировки вышла на дистанцию кросса. Будучи от природы сильной и в то же время быстрой (у бегунов на средние дистанции эти качества не противоречат друг другу, потому что являются врожденными), она заняла одно из первых мест, хотя некоторые конкурентки были старше ее на пять лет. Сельский врач Вальдниля Эрнст Ван Аакен наблюдал за этим бегом не только со спортивной, но и с медицинской точки зрения. Он придерживался теорий, которые противоречили некоторым тогдашним представлениям о здоровье школьников. Такие девочки, как Мария Индерфурт, могли помочь ему обосновать свои тезисы и внести серьезные изменения в повседневную жизнь западного общества.
Эрнст Ван Аакен из Эммерихана-Рейне в 30-е годы изучал в Боннском университете астрономию, философию и педагогику, а поскольку этого ему показалось мало, добавил еще и медицину. После Второй мировой войны, когда встала задача по исправлению многих поломанных жизней, он в 37 лет получил назначение в Вальдниль в качестве врача. Первые предпринятые им шаги удивили многих деревенских жителей. Он построил площадку для прыжков с шестом и начал тренироваться сам. Если врачи того времени предписывали при травмах и болезнях главным образом покой, то Ван Аакен рекомендовал больше двигаться. Физическая активность, особенно продолжительная и сопровождаемая спокойным дыханием, была, по его мнению, лучшим средством для сохранения здоровья. Эрнст Ван Аакен говорил: «Жизненная сила клеток организма поддерживается кислородом, который поступает с дыханием».
