– Вы очень высоко их оцениваете, – сказал Пеннер.
– Согласен, – ответил Счастливчик. – Но есть и альтернатива.
– Какая?
– Гуманоидный робот пробрался на борт зайцем.
– Маловероятно, – сказал Пеннер.
– Однако возможно. В суматохе перед речью командующего было легко проникнуть на борт. Я пытался наблюдать за кораблем, но это оказалось невозможно. Девять десятых корабля занимают механизмы, там достаточно места, чтобы спрятаться.
Пеннер не разделял его подозрений.
– Не так много места, как вы считаете.
– Но мы все же должны обыскать корабль. Вы это сделаете, доктор Пеннер.
– Я?
– Конечно. Как главный инженер, вы знаете корабль лучше других. Мы пойдем с вами.
– Подождите. Это бесцельное занятие.
– Если зайца не окажется, все равно мы кое-чего добьемся, доктор Пеннер. Мы сосредоточим внимание на тех, кто законно прошел на корабль.
– Только мы втроем?
Дэвид негромко ответил:
– А кому еще мы можем доверять? Ведь каждый может оказаться именно тем роботом, которого мы ищем. Не будем больше обсуждать это, доктор Пеннер. Поможете ли вы в поисках на корабле? Я прошу вас как член Совета Науки.
Пеннер неохотно встал.
– Вероятно, придется.
Они спустились по узкой шахте, ведущей на первый машинный уровень. Спускались, держась за скобы. Свет был приглушенный и непрямой, так что массивные машины не отбрасывали тени.
Было тихо. Ни малейший гул не сопровождал действие могучей энергии, запасавшейся здесь. Верзила, оглядываясь, приходил в смятение оттого, что не видел ничего знакомого: ничего не осталось от обычного оборудования космического корабля, такого, как их «Метеор».
– Все закрыто, – сказал он.
Пеннер кивнул и негромко ответил:
– Все, что возможно, действует автоматически. Мы должны были до минимума сократить потребность в людях.
– А как ремонт?
– Его не должно быть, – мрачно ответил инженер. – Все системы корабля задублированы, все обладают самоконтролем и самовосстанавливаются.
Пеннер двинулся вперед, в узкий проход, шел он медленно, как будто ежеминутно ожидал, что на него кто-то набросится.
Уровень за уровнем, методично продвигаясь от центрального ствола в стороны, Пеннер с уверенностью специалиста обходил все помещения.
Наконец они оказались на самом дне, у больших хвостовых двигателей, в которых гиператомные силы (когда корабль в обычном полете) рвутся назад, толкая корабль вперед.
Изнутри корабля двигатели выглядели как четыре огромных трубы, каждая вдвое толще человека, заканчивавшиеся бесформенным сооружением, – там размещаются гиператомные двигатели.
Верзила сказал:
– Трубы! Внутри!
– Нет, – ответил Пеннер.
– Почему? Робот может там спрятаться. Там открытый космос, но роботу все равно.
– Гиператомный толчок его бы уничтожил, а мы шли на гиператомных двигателях всего час назад, – сказал Старр. – Нет, двигатели исключаются.
– Что ж, – заметил Пеннер, – значит, в машинном отделении никого нет.
– Вы уверены?
– Да. Мы все осмотрели и двигались таким маршрутом, что невозможно было спрятаться и зайти нам за спину.
Голоса их отдавались слабым эхом в стволе.
Верзила сказал:
– Пески Марса, остается четырнадцать человек.
Счастливчик задумчиво ответил:
– Меньше. Трое из людей на корабле проявляли эмоции: командующий Донахью, Гарри Норрич и Ред Саммерс. Остается одиннадцать.
Пеннер сказал:
– Не забудьте меня. Я не подчинился приказу. Остается десять.
– Кстати, это интересный вопрос, – сказал Дэвид. – Вы разбираетесь в роботехнике?
– Я? – переспросил Пеннер. – В жизни своей не имел дела с роботами.
– В том-то все и дело, – сказал Старр. – Земляне изобрели позитронного робота и придумали большую часть усовершенствований, но, за исключением нескольких специалистов, земные инженеры не разбираются в роботехнике, потому что мы не используем роботов. В школе это не учат, на практике с этим не встречаются. Я сам знаю Три закона, но мало что еще. Командующий Донахью не смог даже процитировать Три закона. С другой стороны, сирианцы, у которых экономика насыщена роботами, должны разбираться в роботехнике во всех тонкостях. Вчера и сегодня я провел много времени, изучая книгофильм по современной роботехнике, который нашел в библиотеке. Кстати, это единственная книга в ней на эту тему.
– Ну и что? – спросил Пеннер.
– Для меня стало очевидно, что Три закона не так просты, как кажутся на первый взгляд… Кстати, идемте отсюда. На обратном пути можем вторично все осмотреть. – Говоря это, он шел по нижнему уровню и с живым интересом осматривался по сторонам.
Дэвид продолжал:
– Например, я мог бы подумать, что достаточно каждому человеку на корабле отдать нелепый приказ и посмотреть, будет ли он выполнен. Кстати, я вначале так и думал. Но это не совсем так. Оказывается, теоретически возможно так приспособить позитронный мозг, чтобы робот исполнял лишь те приказы, которые связаны с его непосредственными обязанностями. Приказы, противоречащие его обязанностям или не связанные с ними, тоже могут исполняться, но если отданы с использованием ключевых слов. Это шифр, с помощью которого человек, отдающий приказ, определяет себя. Таким образом, робот может управляться его истинным хозяином, а приказы других людей исполнять не будет.
Пеннер, взявшийся руками за опору, чтобы подниматься на следующий уровень, отпустил руки. Повернулся лицом к Старру.
– То есть, когда вы приказали мне снять рубашку и я не подчинился, это ничего не значит?
– Я говорю, доктор Пеннер, что это ничего не значит, потому что снятие рубашки не входит в ваши прямые обязанности, а мой приказ не был дан в нужной форме.
– Значит, вы обвиняете меня в том, что я робот?
– Нет. Маловероятно, чтобы вы им были. Сирианцы, подбирая кандидатуру человека для замещения роботом, вряд ли остановились бы на главном инженере. Чтобы выполнять работу главного инженера, робот должен хорошо знать проект аграва. Сирианцы не могли бы снабдить его этими знаниями. А если бы могли, у них не было бы необходимости в шпионаже.
– Спасибо, – мрачно сказал Пеннер, снова поворачиваясь к опорам, но тут прозвенел голос Верзилы.
– Подождите, Пеннер! – Маленький марсианин держал наготове в руке игольное ружье. Он сказал: – Минутку. Счастливчик, откуда мы знаем, что ему что-нибудь известно об аграве? Мы это только предполагаем. Он никаких знаний пока не проявил. Когда «Спутник Юпитера» перешел на аграв, где он был? Сидел с нами в своей каюте, вот где.
