«Люцема…» – мелькнуло на краю сознания. И тут же утонуло в омуте охватившего меня вожделения. Растаяло в огне, который плавил тело до костей. Мне вдруг стало плевать на Люцему. Плевать на десяток дворцовых фавориток, если они у него были.
Я тянулась к нему каждой клеточкой тела. Здесь и сейчас существовали только он и я в целой Вселенной. Остальные были жалким миражом, призраками, которые не могли порвать обжигающую натянутую струну между нами.
Губы Ральдарина скользнули по моей щеке… шее… медленно продвигались вниз, захватывая каждый участок кожи на своем совратительном пути. И вот он подобрался к ложбинкам над ключицами. Прочная, добротная ткань блузы не пускала дальше.
Он взялся за кромки треугольного выреза, стремительно рванул их в стороны. Ткань треснула. Ральдарин сорвал с меня обрывки, отбросил в сторону. А потом так же безжалостно разорвал бюстгальтер.
Где-то на краю сознания – там же, где призрачно витала мысль о Люцеме, – промелькнуло: это же с Земли! Память о моем мире. И очень нужная вещь гардероба, где я тут такую найду?
Промелькнуло – и затухло. Ничто не имело значения – только губы Ральдарина сжимали мой сосок, кончик языка скользил по напряженной горошине, ввергал меня в бездну неизведанных ощущений.
Меня как подменили. Я – прежняя строгая зубрилка Лучникова, никогда не позволила бы мужчине подобных непристойностей. Давно оттолкнула бы его, убежала, прочитала бы кучу нелицеприятных нотаций и умерла бы со стыда.
Но во мне поселилось иное существо – пылкое, раскрепощенное, даже развратное. Оно алкало мужских объятий и прикосновений. Жаждало раскрыть себя мужчине, отдаться. Сгореть в пекле неукротимой страсти.
Такое ли иное оно было? Или просто другая я, с освободившимися инстинктами и желаниями? Или эта я была настоящая?
Ни о чем в тот момент я не думала. Растворялась в обжигающих потоках чувств и переживаний без мыслей и без контроля. Мучительно простонала, когда Ральдарин все же отстранился от меня. Нет, пусть не отпускает! Не отдаляется ни на миллиметр! Хочу ощущать его каждой клеточкой, чтобы прикосновения и поцелуи разливались под кожей сладким ядом…
– Твои человеческие дни закончились? – хрипло спросил. – Тебе сейчас не больно?
Мотнула головой. Прошептала – голос отказал:
– Закончились… не больно…
– Хочешь?
Умом я недоумевала – чего хочешь? Зачем так непонятно спрашивать?
Но та новая сущность, что распоряжалась моей волей и желаниями, понимала без лишних слов. Знала ответ.
Чуть заметно кивнула, не отводя от него широко распахнутых глаз. Он сузил зрачки. Сгреб в охапку мои волосы, оттянул назад. Другая рука сжала мне шею. Не сильно, чуть-чуть, но в памяти всколыхнулась его безжалостная хватка вчерашним вечером…
Обманчивая легкость. Если он захочет, может сломать мне шею одним ничтожным усилием. Его не устроил мой ответ.
– Не слышу. Хочешь?
– Да… – сдавленно выдавила я.
От этого короткого слова его словно ударило разрядом тока. Задышал часто и возбужденно, зрачки расширились настолько, что почти целиком поглотили янтарную радужку.
Он положил руку мне на грудь, легонько толкнул. Я опрокинулась на спину. В тот же миг Ральдарин оказался надо мной. Жестко целовал губы, оставлял засосы на шее, захватывал ртом соски и щекотал их языком.
Огонь бурлил, клокотал во мне. Я провалилась в бездну. Перестала видеть, слышать. Лишь его прикосновения – и каждое отзывалось сладким трепетом.
Он лег на бок, перевернул меня к себе спиной, привлек близко-близко… Оглаживал ладонями спину, груди, живот. Скользил по бедрам, перебираясь на их внутреннюю сторону. Игриво и ненавязчиво подкрадывался к заветному местечку женского тела. Не дерзким бесстыжим нахрапом, как прежде. С деликатностью, которой я еще не видела в нем.
Стало невмоготу терпеть и дожидаться, когда шаловливые пальцы подберутся к желанной цели. Я выгнула спину, подалась к нему ягодицами… и тут же почувствовала твердую, горячую, устремленную ко мне плоть.
Не испугалась, не застеснялась. Напротив, сильнее прогнулась, а бедра сами собой напряглись и чуть раздвинулись, впуская его как желанного гостя.
Его плоть коснулась моих складочек, нежных и влажных. От этого соприкосновения Ральдарин вздрогнул всем телом, шумно дохнул прямо над моим ухом. Та его рука, что была снизу, проскользнула у меня под талией, обхватила и сжала грудь.
А то твердое и горячее, навстречу чему я открылась без стеснения и стыда, двигалось вперед-назад, скользило по моей промежности. Я простонала – таким дразняще-сладостным было это движение.
– Маленькая человечка… – прошептал он мне в ухо.
Меня обожгло его дыхание. Это слово «человечка», которое раньше так задевало меня, сейчас звучало совсем иначе. Возбужденно и ласково. А он продолжал:
– Ты ведь хочешь меня. Скажи это. Скажи, как ты меня хочешь!
Он все крепче стискивал одной рукой мою грудь, второй – шею. Из горла вырвался только невнятный стон. Но Ральдарин и не подумал ослабить хватку. Только повторил – жестче, настойчивее, пока его руки сжимали меня все сильнее:
– Скажи. Хочешь стать моей? Хочешь, чтобы я вошел?
– Да! – простонала я хрипло, отчаянно. – Хочу вас… тебя. Хочу стать твоей… женщиной.
Вновь он опрокинул меня на спину. Навис сверху, раздвинул мои бедра. И проник в меня – резко и ошеломительно.
Мир вокруг, мир внутри меня взорвался. Думала, я на грани – но то было лишь восхождение. Только сейчас я попала на вершину, откуда могла лишь упасть. И я падала, безвозвратно падала в бездну.
Меня пронизала боль – но я не ощутила ее в полной мере. Ее глушил огонь страсти и вожделения. И принадлежность мужчине, которого я – теперь уже невозможно отрицать – желала.
Какой наивной, какой бессмысленной была борьба – с ним и с собой! Я хотела того, что случилось сейчас, с первого взгляда. Раньше, чем попала в Коэлин. В стекле вагона метро.
Ральдарин двигался быстрее и быстрее. Я билась под ним в нарастающем экстазе. Слезы катились по щекам. Боль усилилась, не замечать ее стало невозможно. Но я не просила остановиться. Не могла прекратить, не могла отказаться. Только хрипло и глухо стонала.
Он больше ни о чем не спрашивал. Не требовал повторять, как я хочу его. Мы вдвоем превратились в бессловесный вулкан, который грозил выплеснуться наружу и поглотить, погрести под собой целый мир.
Он ускорился еще – и я слилась с безумным темпом. Мое тело было на пределе. Вот-вот не выдержу. Умру, что-то разорвется во мне, и я истеку кровью.
Я больше не могла так – так быстро, так жестко, так жгуче. Закричала надрывно, словно в агонии. И в этот момент внутри и правда что-то взорвалось. Вулкан выплеснулся – но не наружу. В меня, нестерпимо обжигая лавой. Ему не нужен был целый мир. Он хотел затопить лишь меня.
