Колпак пустил беспрепятственно, словно запомнил. И посему очутились они прямо посреди той оживлённой улицы, где в трактир ходили.
Тут Яробор и ахнул. Он же думал, мол, вынырну во тьме ночной, никто и не узрит, но город весь утопал в огнях самых разных, светло как днём было. Всяко окошко полыхает, всяк столб солнышко своё имеет. Кареты, и те огнями сияют.
– Лепота-то какая, – послышался сзади голос Лугоши.
Яробор вздохнул и обернулся. Тут всей честной толпой были. И ручейница, и По́седень. Даже анчутки прятались под ногами Лугоши, которая уже стыдливо краснела, оттягивая вниз футболку к шортам. Разве что футболка была такая же, как и сарафан – незабудковая.
Народ, что шёл по своим делам, ахнул и разом отпрянул, но шибче всего от седого медведя. Яробору даже обидно стало. Он-то поопаснее дикого зверя будет.
– Дурные, – пробасил бер.
– Это вы дурные. Пошто за мной увязались? – громогласно спросил лесной бог.
– А пошто нам взаперти сидеть, дядька? – упёрла руки в боки Лугоша, – Где хотим, там и ходим. Ты лучше ответь, где этого мастера будем искать, что искричество наладит?
Яробор подумал немного, не желая в грязь лицом упасть, а потом достал из мошны своё зеркальце-фон и протянул Андрюше, который согнулся в три погибели и тяжело дышал. Изо рта тянулась тонкая струйка слюны, словно он ягодой отравился, и его выворачивать тянуло. Слаб желудком парень через туман ходить.
Парень затравленно уставился на лесного бога и сглотнул тягучую слюну.
– Позови на помощь Искорку. Она сказала, что можно её так найти, через моё зеркало, – приказал лесовик, сверля взглядом своего новоявленного дьяка.
Парень ещё раз сглотнул и взял вещицу, несколько раз ткнув в посветлевшее стекло.
– Ало, – раздалось оттуда.
– Я на громкую связь поставил, – с тошнотой в голосе произнёс дьяк-горемыка.
– Эй, живодёрка, – позвал Яробор племянницу Мары Моревны, – помощь нужна.
– А повежливее никак? – язвительно донеслось из зеркальца.
– Сестрица милая, – вздохнув начал бог, – приди на мой зов. Окажи милость.
Зеркальце несколько раз пикнуло и погасло. Казалось, ничего и не случится больше, но пару мгновений спустя по ближайшему столбу пробежалась быстрее белки витая бело-голубая лоза, бросающая резкие тени на стены и дорогу, да мечущая яркие искры. Огненная лоза взметнулась до самого верха, заставив вспыхнуть и лопнуть бутыль со светом. На мостовую рухнула молния, обернувшись девчонкой, одетой в синие одёжи с шитым на спине черепом человечьим, который пронзает угловатая стрела, и надписью «Не влезай, убью». От девочки несло палёным мясом.
Она шмыгнула носом и бросила в сторону быстро остывающий кусок медной жилы.
– Я на работе, – произнесла она недовольным тоном. – Сегодня пятница, всякие придурки по пьяни в трансформатор лезут.
– Чудные слова, – улыбнулся Яробор, – нам бы, как его там, електрика потолковее.
– Толковых нет. Мои клиенты – идиоты, забывшие о технике безопасности.
– А если подумать хорошенько? – сделал шаг вперёд Яробор, глядя на девочку сверху вниз.
Он ни капельки ту не боялся. Он и так не принадлежал миру людей. Искорка наклонила голову сначала в одну сторону, а потом в другую, соображая, что можно придумать.
– Я маячок на навигатор кину, там поищите, – наконец произнесла она, а потом взметнулась белым пламенем и исчезла. Зато зеркальце чирикнуло, как воробей.
Яробор испытующе поглядел на выпрямившегося, но ещё бледного Андрюшу.
– Что скажешь?
– Тут через дом, метка показывает, – вяло ответил тот и показал пальцем вдоль улицы.
Намереваясь продолжить свой поиск, Яробор толкнул парня, и тот чуть не упал, но удержался и пошёл по неведомому указателю. Все остальные последовали за ним, распугивая своей разношёрстной ватагой встречных мещан, чернорабочий и служивый люд, а иные даже останавливали свои кареты и блестели зеркальцами, запоминая лик.
Слышался людской шёпот, смешанный с шумом колёс, утробным рычанием карет, телег и прочего воза, топотом множества ног.
Люди показывали вслед пальцем, более всего дивясь бе́ру. Но было и такое, что выскочит мужик из сеней или подворотни и столкнётся с Яробором взглядом. Тогда пятится человек и немеет, чуя силу дикую. Хотя Лугоша, ежели вздумает, тоже могла бы своим взором мужика остановить, стоит ей повести крутой смоляной бровью, да прищурить живые, как её ручей, серые очи. Да только мала она ещё, лишь следом подбегала и сверкала памяткой, показав язык.
Идти в самом деле было недалече. Нужный мастер жил в трёхэтажном доме. Андрюша сверился с пометками и привёл прямиком к небогатой деревянной двери. Он назвал ряд окон чудным словом этаж, так вот на первом тот жил.
Все замерли, стоя в общих для всего дома сенях, прислушались. Из избы доносились режущая ухо женская ругань и невнятные бормотания мужика. И сдаётся, что пьян был хозяин, и не зря жена его бранила.
Яробор ухмыльнулся и провёл ладонью по бороде. Нужно мастера в чувство привести, дабы слова он смог уразуметь. Рука легла на кошель с деньгами, а глаза обвели попутчиков. Наконец он решил, как быть.
Одёжа на лесном хозяине вновь сменилась, обретя привычный вид подбитой пунцовым шёлком медвежьей шкуры, накинутой поверх красного кафтана с расшитым золотыми нитями и жемчугом воротом-ко́зырем и златыми пуговицами. Порты черничного окраса были заправлены в багряные сапоги с загнутыми носами и высокими подкованными каблуками. Алый пояс свисал концами почти до самой земли. В руке возник знатный резной посох на навершии с яхонтом величиной с куриное яйцо. На руках перстни златые с самоцветами. Зеркальце волшебное на цепочку да к петельке на груди подвешено на манер часов карманных.
Яробор легонько постучал обитой железом пято́й посоха в дверь, причём делать пришлось это дважды, не услышали с первого разу. Наконец дверь отворилась. На пороге стояла всклокоченная простоволосая женщина, чьи пряди были подрезаны очень сильно, а наряд беден. Даже передник видал виды, хотя и зашит заботливо.
Она открыла было рот, но Яробор поднял шуйницу и свёл персты щепотью, заставив бабу онеметь. Она, как ни силилась, но не могла открыть рта. В её глазах тотчас же возник страх. А потом она и вовсе побелела и вжалась в стену, узрев По́седня.
Яробор же стукнул посохом о пол, и в дверь вбежали анчутки, скрывшись на кухне.
– Да чтоб вас, – раздался оттуда хмельной голос, и звон хрустальный. – Настя! Скорую давай! У меня белочка!
Древний бог улыбнулся, а потом чинно шагнул на кухню, где высокий худощавый мужик с вихрастыми рыжими волосами оборонялся от трёх усевшихся на стол анчуток. Те разом верещали и скакали, наводя страху.
Яробор сделал ещё шаг, оглядев всю обитель, и взял почти порожнюю прозрачную бутыль и нюхнул. Оттуда потянуло вонью очень крепкой водки, заставив лесного бога поморщиться и опрокинуть бутыль в белое корыто, что стояло вместо столешницы в углу кухни. Зелье утекло в сливную дырку, не иначе в помойное ведро.
