Я усмехнулся, а потом сложил руки рупором и крикнул.
– Эй, банда, пойдёмте жильё распределять!
– Где селить будешь? – тут же прошептала Ангелина.
– Волоты две ночи переночуют на подземной парковке. Их всё равно в дом не пустишь, а эту банду к тебе. Не пущу же я их к Володе со Светой.
– Даже не вздумай. Пусть тоже на парковке живут.
– Ангелин, это же подростки.
– Подростки? – зло сверкнула она глазами. – Рыжая – дух огня, белая – полудница, флегма зелёная – тоже нелюдь, а эта троица парней – вообще трупы, из морга честно стыренные. Там нет людей.
– Да ладно, пару дней-то всего, – отмахнулся я, легонько улыбнувшись.
– У себя сели! Оксану в ванную положи спать, а их в зале.
– То есть, ты уже не против? – с ехидцей спросил я.
Ангелина на пару минут замерла с открытым ртом, а потом задрала лицо к небу.
– Да пошёл ты.
Глава 15. Обстрелка
Смартфонный фантом-охотница сидела на краю кружки с кофе, качая ногами и ехидно улыбаясь. На часах было уже полпятого утра, а мы всю ночь не ложились.
Новичкам отдали для размещения большой зал, и эти потусторонние беспризорники, дорвавшись до настоящих благ цивилизации, вели себя как дикари. Из них только Медуница выделялась в лучшую сторону, сразу взявшись кашеварить и пельменева́рить. Сразу же нашлось применение огневице. Та по указке берегини брала большую кастрюлю ладошками, и в ней сразу закипала вода. Оставалось кинуть соль, перец и лавровый лист.
Кирилл до утра прилип к игровой приставке, которую притащил Володя. Пришлось постоянно ходить и напоминать, что мы живём в многоквартирном доме. Парень утихомиривался ровно на пятнадцать минут, а потом начинал комментировать происходящее. Соседи уже три раза стучали по батарее. А сейчас всё стихло.
Напротив меня сидела Александра. Всевидящая тоже разводила себе кофе со сливками и сахаром. А ещё она положила на стол несколько банок с консервами, среди которых были соевая тушёнка, которую любил Мягкая Тьма, и банка огурцов.
Шурочка почувствовала мой взгляд и недоумение, возникшее у меня.
– Рецепт слышала, – произнесла она, поставив на стол ещё и баночку мёда. – Для похудения без лишних потерь.
– Этим? – спросил я.
– Да, – ответила девушка и открутила крышку с мёда, а потом протянула мне банку с огурцами, – открой.
Я вздохнул и вытянул в сторону стеклянной ёмкости руку в жесте, аки джедай. Крышка с хлопком попавшего внутрь воздуха быстро провернулась, а я стал наблюдать за Шурочкой.
– Это что за хрень? – раздался с порога кухни голос Ангелины.
Я отхлебнул кофе и поглядел на свою хранительницу. Причём, сейчас я был с ней полностью солидарен. А Ангелина подошла к столу и пристально вгляделась в набор блюд.
Тем временем Шурочка макнула солёный огурец в мёд и с хрустом откусила, отчего мы скривились.
– Как можно есть такую гадость? – спросил я, пристально разглядывая девушку.
– Легко. Между прочим, вкусно, – ответила она, ещё раз хрустнув огурцом.
Я хотел высказаться на эту тему, но в комнату вошла, шлёпая босыми ногами, до черноты загорелая, как шоколадка, Яра. Она держала в руках длинную лампу дневного света, какую обычно крепят на стенах или прилавках, и прижимала к себе, как дитя куклу. Полудница, сонно шатаясь, облокотилась на косяк, а потом воткнула в розетку вилку от лампы и сползла вдоль стены в обнимку с источником света.
Сидевшая на моей чашке с кофе охотница тут же ретировалась в свой мрачный и проклятый угол над холодильником, откуда зыркала с откровенной неприязнью.
– Ты чего? – спросил я, забыв об огурцах и мёде.
Тут есть, на что посмотреть и без таких мелочей.
– Меня прочь, – произнесла девушка-дух, посмотрев на меня яркими голубыми глазами.
Как мы недавно выяснили, что Яра, что Вероника, что Несмеяна говорили односложными фразами, за что Ангелина их тут же окрестила сёстрами Эллочки-людоедки из бессмертного произведения Ильфа и Петрова. Эти создания никогда не были людьми. Они лишь впитали в себя часть человеческих аур, приняли человеческий облик, но и только.
Они всё понимали, но вот речь была для них камнем преткновения.
– Я бы тоже её прочь, – усмехнулась Ангелина, – она с этой лампой всех достала. Ночь на дворе, а эта ходит и сияет, как гирлянда новогодняя.
– Мешает? – ещё раз захрустев огурцом, спросила слепая всевидящая.
Шурочка встала из-за стола и снова нырнула в холодильник. Только зачем ей выискивать что-либо с открытой дверцей, стоя на одной ноге и потирая её второй, если девушка и так могла, не сходя с места, просканировать содержимое белого сундука, к которому у меня был весьма ограниченный доступ.
Я со вздохом встал и потянулся.
– Пойду гляну, чем эта банда занята.
– Ню-ню, – съехидничала Ангелина.
Я бросил на свою хранительницу взгляд, а та была свежая и бодрая, и даже рождала зависть. Мне порой тоже хотелось научиться обходиться без сна, но я все же человек и даже древние боги не нашли ничего, чтоб решить такую задачу.
Я взял свой кофе и пошёл в зал, где недавно всё затихло.
На разложенном диване посапывала Вероника, скомкав одеяло и простынь. Она раскинула руки и ноги в позе снежинки, а к ней прижались Ольха и Несмеяна. От Вероники шёл едва ощутимый жар, как от инфракрасного обогревателя и неудивительно, что два теплолюбивых создания использовали огневицу вместо батареи отопления. Лесавка уткнулась ей в бок, свернувшись калачиком в человеческом обличии, а ужалка Несмеяна закинула на горячую соплеменницу руку и ногу, в то же время глаза её были приоткрыты, создавая неуютное ощущение, что за тобой исподтишка наблюдают.
– Дядя Егор, – раздался из углового кресла голос Кирилла.
Юный лич сидел, положив на колени баклажку с самим собой, а поверх неё геймпад от приставки в руках. Он так и играл всю ночь в какую-то стрелялку. Даже мне, привыкшему общаться с нечистью, было сложно постоянно держать в сознании факт, что этот чернявый подросток на самом деле марионетка, а настоящий Кирилл – тот не растущий никогда младенец в рассоле. Даже качок Макс и безымянный казах-самурай с десятком ножевых ранений ощущались придатками, а этот нет.
– Что тебе? – негромко спросил я, присев на краешек дивана и накинув простынь на оголившихся во сне девчат.
Но Вероника тут же заворочалась, застонала и опять скинула простыню, задрав выданную ей футболку чуть ли не до подбородка. Лишь тот край, что прикрывал левую грудь, придавленную щекой не шелохнувшейся Несмеяны, остался на месте.
– Вы нас не выбросите?
Парень сосредоточенно глядел на меня, ожидая ответа. Он боялся, что я поиграю с ними, как с уличными котятами, и выкину на помойку? Да, сложная моральная задачка.
